– Ну вот, – произнесла наконец Белинда, опустив руки. – Не забудьте, ваш камердинер должен взглянуть на раны утром. Царапины неглубокие, так что, думаю, завтра вам повязку менять не придется.

– Я ему скажу. – Николас приподнялся на колени и повернулся к ней лицом.

Белинда заговорила очень быстро, не давая ему вставить ни слова:

– Советую в течение нескольких дней не надевать ничего шерстяного, иначе может начаться раздражение.

Николасу совсем не хотелось говорить о своих царапинах или о нижнем белье. Он отбросил в сторону компресс из льда.

– Значит, вы согласны с тем, что мне нужно уехать?

– Наверное, так будет лучше всего, – ответила Белинда, но Николасу почудилось, что в ее голосе прозвучало нежелание. Из-за того, что она хочет как можно быстрее его женить, или потому, что, возможно, она будет по нему скучать? Он решил это выяснить.

– Но вы хотите, чтобы я уехал? – Николас чуть наклонился к ней. – Или хотите, чтобы остался?

– Вряд ли имеет значение, чего хочу я. Уезжайте, если хотите. Оставайтесь, если хотите. Меня это не касается.

– Думаю, касается. – Николас потянулся к ее руке и сжал в ладони, прежде чем Белинда успела отдернуть. – Если я останусь, как по-вашему, вы все-таки сможете посоветовать, какая женщина лучше подойдет мне в жены?

– Я… – Она осеклась и облизнула губы, а Николас подумал, что ее нервозность внушает надежду. – Не вижу причин, почему нет.

– Жестокосердная Белинда. – Он поднес к губам ее руку, поцеловал ладонь, почувствовал, как она вздрогнула, и ощутил еще один лучик надежды.

– Не надо, – сказала Белинда и снова попыталась выдернуть руку, но Николас опять ее не отпустил.

– Не надо что? – спросил он, проводя губами по ее запястью. – Не надо хотеть вас? Не надо надеяться, что и вы меня хотите?

– Вы просто не можете меня хотеть, – отрезала она, твердо настроившись противодействовать ему, хотя вырываться перестала. – Кроме того, вы ранены.

Николас засмеялся, обдав нежную кожу ее запястья теплым дыханием.

– Чтобы перестать вас хотеть, я должен умереть. – И начал целовать ее предплечье.

– Но я-то этого не хочу!

Напряжение в ее голосе подсказало ему, что она лжет.

– Возможно, я сам себя обманываю, но я вам не верю. – Николас отпустил ее руку, но, прежде чем Белинда успела отодвинуться, обнял ее за талию и притянул к себе. – Думаю, мы оба чувствуем одно и то же. Так зачем с этим бороться?

– Вы ко мне пристаете, – с отчаянием произнесла Белинда, не делая, впрочем, попыток вырваться. – Вы нарушаете свое обещание.

– Знаю, но ничего не могу с собой поделать. – Свободную руку Николас положил на ее затылок. – Я такой негодяй!

Трабридж поцеловал Белинду, не закрывая глаз, внимательно всматриваясь в ее, такие близкие. Ее губы оставались сомкнутыми, и он начал водить по ним языком, вынуждая их приоткрыться.

Через мгновение Белинда сдалась и с тихим стоном приоткрыла рот. Его тело мгновенно откликнулось. Николас крепче обнял ее за талию, запустив свободную руку в шелковые пряди ее волос. Он впился в ее рот, и хотя челюсть болела, маркиз не обратил на это внимания. На ее губах остался вкус малины, которую подавали на десерт, теплой и сладкой, как само лето.

Время словно замедлило ход, пока Николас исследовал ее рот – чувственную полноту губ, ровную линию зубов, и всякий раз, когда их языки сталкивались, в теле его вспыхивало возбуждение. Но поцелуя было мало.

Николас оторвался от ее рта на мгновение, чтобы перевести дух, наклонил голову в сторону и снова ее поцеловал, еще крепче обнимая за талию. Другая его рука в это время соскользнула с ее волос, погладила обнаженную кожу шеи. Все сильнее впиваясь в губы Белинды, Николас провел пальцами по коже, по твердому выступу ключицы и заскользил ниже, к мягкой пышной груди.

Положив ладонь на грудь, Николас даже застонал от наслаждения, так хорошо лег ему в руку этот роскошный мягкий холм. Но еще он почувствовал, что Белинда застыла в его объятиях, а когда прервала поцелуй и, вздохнув, отвернулась, Николас был вынужден остановиться.

Маркиз понимал, что на ней слишком много одежды, поэтому ему лишь кажется, что сердце Белинды бьется в его ладонь. Она не оттолкнула его, чего Николас мучительно боялся, и лишь их общее хрипловатое дыхание нарушало тишину ночи.

Наконец Николас пошевелился, прикоснулся губами к ее щеке, виску, уху. Он так и не убрал руку с ее груди и осторожно ласкал пальцем обнаженную кожу над лифом.

Белинда дышала все быстрее и прерывистее. Николас чувствовал, что она распаляется все сильнее, но при этом не делает никаких попыток прикоснуться к нему. Ее руки безвольно висели вдоль тела, и Николас, несмотря на свою искушенность, находил это более чувственным, чем что-либо, испытанное им раньше. Он даже не представлял, что такое возможно. Это воспламеняло в Николасе не только желание, но и непреклонную решимость добиться от нее отклика, увидеть вновь такой, какой Белинда была в тот первый раз, когда он ее поцеловал. Трабридж хотел, чтобы Белинда вновь обвила его руками, чтобы ее бедра подались ему навстречу.

Николас напряг руку, обвивавшую ее талию, лег на спину в траву, увлекая Белинду за собой. Губы ее приоткрылись, и он тотчас же поцеловал ее, не желая слышать отказа.

Похоть застилала слух, затопив собой все вокруг. Николас вцепился в складки ее платья, потянул его вверх, и наконец-то руки его проникли под слои шелка и муслина. Белинда вжала ладони в траву, попыталась приподняться, но его руки тотчас же скользнули вверх, легли на ягодицы, удерживая ее на месте, а когда она вновь упала на него и прикоснулась к его щеке, маркиз издал хриплый торжествующий звук.

Николас целовал Белинду, продолжая поглаживать ягодицы, и ему казалось, что ее кожа обжигает его ладони сквозь тонкую ткань панталон. Ему хотелось, чтобы она раздвинула ноги и оседлала его. Он попытался задрать платье еще выше, но юбка была для этого слишком узкой, пришлось удовлетвориться сладкой пыткой, прижимая нежное тело Белинды к своему паху. Николас качнул бедрами, и это незначительное движение оказалось настолько дивным, что он, застонав, прервал поцелуй. Ошибка.

– Мы должны остановиться, – выдохнула Белинда ему в шею. – Мы должны остановиться!

Николас замотал головой, отвергая столь нелепое предложение. Остановиться? Когда все так чудесно? Он снова стиснул ее ягодицы, удерживая Белинду на месте, еще раз сделал движение бедрами, и у Белинды вырвался стон наслаждения. Но Николас не успел насладиться этим звуком, потому что теперь она начала вырываться всерьез, упираясь ладонями ему в плечи.

– Николас, отпустите меня, – задыхаясь, воскликнула Белинда. – Мы не можем!

Его тело ныло от вожделения.

– Не надо, – взмолился он сквозь стиснутые зубы. – Ради всего святого, Белинда, не останавливай меня. Давай займемся любовью, прямо здесь, на траве.