– С превеликим удовольствием, ваша милость! – не сдержав эмоций, радостно воскликнул мальчишка.

– Что это его так обрадовало? – с подозрением спросил Андрей.

В отличие от младшего брата, который владел добрым десятком иностранных языков, старший сын Полуботка из французского знал совсем немного, лишь несколько слов и фраз.

– Он согласен нам услужить, – ответил Яков.

– Еще бы… – недовольно буркнул Потупа. – Малое, а хитрое. Я этого поганца насквозь вижу. За ним нужен глаз да глаз. Ну ничего, это уже будет моей заботой.

– Для начала скажи, как тебя зовут? – требовательно глядя прямо в глаза Бомбансу, спросил Яков.

– Жак, – быстро ответил юный вор, стараясь выглядеть предельно честным; ему вовсе не хотелось, что эти иноземные господа знали его прозвище, которое было знакомо многим обитателям парижского «дна».

– Э, да мы с тобой тезки! – воскликнул Яков.

– У них тут всех Жаками зовут, – хмуро сказал Андрей. – Врет, поди.

– Пусть его. Нам какая разница? Не детей же с ним крестить. А скажи мне, Жак, ты знаешь, где тут можно найти приличное заведение, чтобы вкусно и сытно отобедать?

– Как не знать. Вам нужно в ресторацию мсье Буланже, – ответил Бомбанс, довольный тем, что его не стали расспрашивать дальше – какую он носит фамилию и где живет.

Было бы сложно объяснить иностранным господам, что фамилии у Бомбанса, как таковой, не было. Он не соврал, назвавшись Жаком. Но вот насчет всего прочего… Все называли его «Жак, внук старого Себастьяна, которого повесили в 1715 году». Мать бросила Бомбанса, когда ему был всего лишь год от роду и сбежала с каким-то офицером. Так уж получилось, что Жак оказался не крещенным, а значит, никаких записей в церковных книгах о его появлении на свет не было.

Дед мало интересовался внуком; он с ним почти не разговаривал, хотя деньги на кормление – этим занималась одна зловредная старушка – давал исправно. Когда деда – весьма известную в воровских кругах Парижа личность – повесили за грабеж с кровавым исходом, деньги на содержание Жака, естественно, быстро закончились, и старушка выгнала мальчика на улицу. Когда ему стукнуло шестнадцать лет, он все же решил узнать свою фамилию, но к тому времени старушка умерла, а справляться о своем деде в канцелярии прево Жак не рискнул. Поскольку кличка у деда была Бомбардье, то Жака по аналогии стали называть Бомбансом.

– Тогда веди нас туда, – решительно сказал Яков и дал знак, чтобы Потупа отпустил рукав мальчика.

Харчевня мсье Буланже оказалась небольшим, но премилым заведением. Свое звучное наименование «Ресторация» и вполне заслуженную славу харчевня приобрела после того, как ее хозяин, тогда мало кому известный повар Буланже, придумал прибить над входом объявление на латинском языке следующего содержания: «Приходите ко мне все, у кого плохо работает желудок, и я восстановлю ваши силы». Слово «восстановлю» звучит как «реставрирую», поэтому со временем харчевня превратилась для парижан в «ресторацию», что и было зафиксировано красивой вывеской, над которой поработал один из лучших художников-графиков Парижа.

В ресторации Буланже стояли небольшие изящные столики с мраморными крышками, а клиентов обслуживали не разбитные и нередко хамоватые гарсоны, как в других заведениях подобного рода, а весьма симпатичные и обходительные девицы в накрахмаленных передниках и кокетливых чепчиках. Но уважаемых и богатых клиентов нередко привечал сам мсье Буланже, уступивший место у плиты своим сыновьям.

Богатых иностранцев мсье Буланже заметил сразу. И роль шустрого подростка-клошара[95](проницательный Буланже сразу определил, кем является Бомбанс, несмотря на достаточно приличную одежду мальчика) он истолковал правильно – приезжим в хитросплетениях улиц и переулков Парижа без сопровождающего из местных жителей трудно было обойтись. Владелец «Ресторации» приосанился и направился к столику, который заняли казаки, обогнав при этом официантку. Впрочем, она поняла, что честь обслужить богатых господ ей на этот раз не светит, поэтому и не торопилась.

– Я приветствую вас, мсье! – торжественно изрек Буланже и изобразил легкий поклон.

С некоторых пор он зауважал себя со страшной силой. А как не возгордиться, если его ресторацию с большой охотой начали посещать даже титулованные особы. Кухня у повара Буланже и впрямь была великолепной.

– Я так понимаю, вы решили у нас отобедать, – тем временем продолжал мсье Буланже. – Это верное решение, мсье. Абсолютно верное! У Буланже (позвольте представиться – это я и есть собственной персоной) вы можете отведать самые изысканные блюда. Позвольте предложить вам крем-суп «Лавальер» с сельдереем и профитролями, нашпигованными цыплячьим муссом. О, это такой суп! Его рецепт создали в честь фрейлины принцессы Генриетты Орлеанской, возлюбленной нашего пресветлого короля Людовика ХIV (которого прозвали «Король-Солнце»). И смею вас уверить, мсье, никто в Париже, кроме Буланже, не умеет готовить этот суп, как должно. А отварное филе из морских языков с грибами и устрицами под нормандским соусом! Пальчики оближете…

Голодные казаки взяли все, что предложил мсье Буланже: и суп с дивным названием, и филе из морских языков, в котором присутствовали живые устрицы (Потупа только покривился – что за гадость?! какие-то слизняки…), и лангустов с трюфелями, и запеченного с артишоками барашка, и каплуна, испеченного на вертеле на ароматных можжевеловых угольях. Что касается вин, то и здесь им был предоставлен большой выбор. Но хорошо образованные сыновья Полуботка заказали шипучее вино, которое впоследствии назовут «шампанским».

– О, мсье, вы знаете толк в винах, – с уважением сказал мсье Буланже. – Должен вам доложить, что во Франции уже больше двадцати лет сходят с ума по этому вину, которое изобрел Дом Периньон, монах-бенедектинец из аббатства Отвильер. Представляете, он даже смог получить из черного винограда белое вино! Удивительный человек…

Вино и впрямь оказалось превосходным и необычным на вкус. Лишь Потупа кривился – не вино, а квас; но все равно пил.

– Горилки бы нашей под этого барашка, – сказал он, отхватывая себе добрый кус засапожным ножом. – Для полного удовольствия…

– Для полного удовольствия нам еще кое-чего не хватает, – посмеиваясь, сказал Яков. – Зря мы не заказали гадюк, тушеных в оливковом масле с ароматическими травами. Или змеиное желе.

– Тю на тебя! – замахал на него Потупа. – Не порть аппетит! Помню однажды едва с голоду не померли, скрываясь в камышах от татар, а этой гадости не ели, хотя всяких тварей ползало и прыгало вокруг предостаточно. Не божеское это дело.

– Я где-то слышал, что одна из фавориток короля Людовика ХIV… как ее?.. а, вспомнил! – мадам де Монтеспан только и делала, что сидела на диете, питаясь гадюками и ужами, – молвил Андрей. – Говорят, что в любви такая еда очень даже помогает.

Яков рассмеялся и ответил: