— Не пахнут? — скулы Иффриджа сжались до скрипа зубов. Он не выдержал и схватил Массимо за шиворот, подтащил его к брату и ткнул его в кровавое месиво, оставшееся на месте его лица. — Не пахнут? А? Не пахнут?

На этот раз Патриция не стала вмешиваться. Вмешался Габино.

— Иффридж! Давай кончать с этим! Надо уходить, пока не поздно.

Братья Моритез подверглись крионике. Оливера, совсем опустившего руки, с трудом подняли на ноги. Он смотрел куда-то сквозь землю, ему было абсолютно плевать, что происходит вокруг.

Была глубокая ночь, когда они вышли из школы и сели в старую развалюху Габино. Он согласился довести раненого Оливера до дома. Старуха, как и ожидал Иффридж, была крайне расстроена их возвращением. Немого уложили на лавку, чтобы, наконец, осмотреть ранение, но он снова отказался:

— Оставь! Само заживёт, надо просто полежать.

— Нужно вытащить пулю! — настаивал Иффридж.

— Нет! У тебя есть дело поважнее! Ты мне помог, теперь моя очередь. Вот адрес. Ты легко найдёшь нужный дом. Он очень странного цвета, и на крыше флюгер в форме полумесяца. Поговори с ним. Он ждёт.

— Уже ночь. Куда я пойду?

— Он ждёт тебя!

— Дай, сначала посмотрю. Это быстро!

— Нет. Иди. Оставь меня в покое!

Иффридж, тяжело вздохнув, хотел было отправиться по полученному адресу, как вдруг Оливер крепко схватил его за руку и притянул к себе.

— Спасибо тебе, — промычал он. В тот момент, когда их руки почти расцепились, он вновь притянул Иффриджа и добавил: — Не слушай своё сердце. Оно у тебя слишком доброе. Поступай так, как мы этого заслуживаем.

— Ты в порядке, дружище? — спросил, недоумевая, Иффридж.

— В полном, — соврал Оливер.

Выйдя на улицу, Иффридж наткнулся на Патрицию, ожидающую его неподалёку от дома.

— Как он? — спросила она. — Я себе места не нахожу после всего, что случилось!

— Останься с ним. Я за него переживаю.

— Я… я не могу.

— Только сегодня. Я не прошу остаться с ним навсегда. Только сегодня.

— Я не могу, правда. Прости.

— Передо мной точно не стоит извиняться.

— Спасибо, что спас меня! — добавила девушка.

— Я? В том доме сейчас лежит человек с пулей в животе, который собрал информацию, всё организовал и не дал никому погибнуть. А ты благодаришь меня? Хотя чего я удивляюсь, нормальный человек не будет любить подонка.

У Патриции накатывали слёзы, и Иффридж поспешил сбавить градус беседы:

— Прошу тебя, если Оливер тебе хоть чуточку дорог, и в качестве благодарности, проследи за ним. Одну ночь. Если вдруг ему станет хуже. Поднимется температура или он начнёт бредить — сразу найди меня. Я пойду к какому-то астронавту с полумесяцем на крыше. Знаешь, где это?

— Да, — ответила Патриция, с трудом справляясь с желанием разреветься.

— Я буду там. Постараюсь вернуться как можно раньше.

Девушка закивала головой.

— Вот и славно. Ступай.

Патриция неуверенно направилась в сторону дома Оливера. Иффридж решил не терять ни минуты, несмотря на дикую усталость, он отправился на поиски дома странного цвета.

По пути он долго прокручивал в голове слова, сказанные Оливером.

— С ума сойти! — воскликнул Иффридж, когда, наконец, понял, что он имел ввиду.

Невероятно проницательный Оливер всё знал о задании, о потребности пожертвовать репродуктивными телами, несмотря на то, что Иффридж старался не думать об этом. Более того, в голове Иффриджа неоднократно мелькали мысли, которые он сам старался не обдумывать. И откладывал их анализ на потом, понимая, насколько он труден и неприятен.

«Удивительный человек!» — не переставал удивляться Иффридж Оливеру, который уловил эти едва заметные импульсы. Он почувствовал этот росток сомнения, созревающий в сознании Иффриджа с каждым днём, проведённым на Земле. «К чёрту задание». Иффридж теперь впустил эту мысль и больше не боялся её, собираясь всё обдумать по дороге к астроному.

Глава 14. Муки выбора

Станция гудела, прогревая двигатели. Повсюду суетились люди в чёрных панцирях. Всех землян, кроме Саши, вели к кораблю связанными, с мыслью освободить только внутри, чтобы быть уверенными, что все улетели.

Саша стоял поодаль от основного входа станции и держал за руку Ли-а. В его голове мелькала только одна мысль: «Я снова это делаю». Девушка прекрасно понимала, что имеет в виду её возлюбленный. Её очень ранили эти мысли, и хотя он ещё не озвучил своё решение, оно было абсолютно очевидным.

Внезапно за их спиной раздался крик:

— Пустите меня! Я ничего не сделал!

Они обернулись, и увидели, как два чёрных силуэта тащат под руки извивающееся тело Роберта.

— Что случилось? — спросила Ли-а.

— Он пытается что-то скрыть от нас, — рапортовал один из тех, кто вёл землянина.

— А ну-ка, посмотри мне в глаза, — сказала Ли-а, и, схватив Роберта за подбородок, уставилась в него, будто заглядывая сквозь его глаза в самый мозг. — Как мило, ты мне стихи рассказываешь! Принесите двойную дозу нейропередрона, побыстрее. Сейчас ты быстро все стихи забудешь, — девушка специально скомандовала понятным для землян языком, чтобы надавить на учёного психологически.

— Что происходит? — спросил Саша, пребывая в некотором недоумении от поведения Ли-а. — Что вы собираетесь ему вколоть?

— Ерунда, это безвредно, препарат просто замедляет мыслительные процессы, и он не сможет нас одурачить. Можно было бы и без этого обойтись. Долго он всё равно не сможет сохранять концентрацию, но у нас нет времени играть с ним.

— Постой. Не нужно ему ничего вкалывать. Дай мне поговорить с ним!

— Он отнюдь не дурак и не станет тебе ничего рассказывать, так как в этом случае наши шансы узнать, что он скрывает, удвоятся.

— Ты и меня будешь пытать? — обиженно спросил Саша.

— С тобой можно обойтись без инъекций. Достаточно только поцеловать! — улыбаясь, ответила Ли-а.

Саша вновь узнал в ней ту прекрасную девушку, в которую он влюбился. Добрую, романтичную, улыбчивую.

— Дай мне пять минут. Только обещай, что мы будем наедине.

— Ладно. Хорошо, — согласилась Ли-а, подала уже возвращающимся с инъектором чёрным людям какой-то знак, и они стали быстро удаляться, оставив Роберта с Сашей одних.

— Что происходит? — Саша сразу принялся расспрашивать Роберта.

— Ничего.

— Послушай! Они всё равно узнают правду. Лучше тебе во всем признаться мне.

— Чем лучше? Шприц сэкономим? Пусть вводят что нужно, мне всё равно крышка, а так хоть навеселе помру.

— Никто не будет тебя убивать. Если ты всё мне расскажешь, я попробую решить проблему. Если ты что-то спёр или какую-то глупость сотворил, просто признайся, а я всё улажу.

— А если не глупость?!

— Роберт! Рассказывай, — наседал Саша. — Что бы это ни было. Я смогу попросить Ли-а смягчить наказание,