class="p1">Я останавливаюсь. Мой возмущенный взгляд скользит к Эвану, чьи губы дико дергаются, пытаясь скрыть смех.

– Ах ты мудак! – рычу я. – Серьезно?

Эван скрещивает руки на груди.

– Маккензи, милая. Я не собираюсь извиняться за твою доверчивость. Сама виновата.

На диване Алана и Стеф бьются в истерике. Слезы текут по щекам Стеф, пока она едва выговаривает слова «маленькая мертвая девочка» между приступами смеха.

Купер, стоящий передо мной, тоже пытается не засмеяться.

– Не смей, – предупреждаю я, тыча пальцем в воздух между нами.

– Я имею в виду, – дрожит Купер, борясь со смехом, – он не ошибается. Сама виновата.

Я пристально смотрю на него.

– Он садист! А ты придурок.

– Я придурок? Напомни-ка, кто вылез на крышу и чуть не попал под удар молнии?

– О мой бог! Я не попала под удар молнии. Ты сейчас ведешь себя нелепо.

Я, возмущенная до глубины души, упираюсь руками в бедра, забывая об одеяле, обернутом вокруг меня. Оно падает на мокрый ковер, оставляя меня только в черном спортивном лифчике и неоново-розовых трусиках от бикини.

Эван облизывает нижнюю губу.

– Вау.

Тон Купера остается холодным, даже несмотря на то, что его лицо приобретает багровый оттенок.

– Бери одежду, Мак. Мы уходим.

– Нет, – упрямо заявляю я.

Его глаза сужаются.

– Пошли.

– Нет. Я теперь живу здесь.

Алана хихикает.

– Маккензи, – он делает угрожающий шаг вперед, – идем.

– Нет. – Мое горло вдруг пересыхает. В воздухе витает напряжение. Не уверена, зол ли Купер или возбужден, но его горящие глаза словно уничтожают весь кислород в комнате.

Купер бросает взгляд на брата.

– Эван, давай свои ключи. Отвези мой пикап домой.

С понимающей ухмылкой Эван лезет в карман и бросает связку ключей своему близнецу.

Я выпячиваю подбородок.

– Не знаю, что, по твоему мнению, сейчас происходит, но я не собираюсь…

Прежде чем я успеваю моргнуть, Купер перекидывает меня через плечо. Я таращусь на его мокрые ботинки, пока он идет к двери.

– Опусти меня! – кричу я, но ливень, который обрушивается на нас, как только мы выходим из дома, заглушает мою яростную просьбу.

Купер бесцеремонно запихивает меня на пассажирское сиденье джипа Эвана и бежит к водительскому. Когда он заводит двигатель и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, я получаю ответ на свой вопрос – зол он или возбужден.

Его взгляд становится тяжелым.

– Я буду внутри тебя, как только мы вернемся домой.

Угроза. Обещание.

Возбужден.

Определенно возбужден.

Глава двадцать седьмая

МАККЕНЗИ

– Душ. Сейчас же.

Громкий приказ Купера вызывает у меня дрожь. От джипа к его дому мы просто бежали, отчего промокли до нитки. Я по-прежнему в нижнем белье, мои зубы стучат не переставая. К счастью, холод будет владеть мною недолго. В ванной Купер включает горячую воду, и вскоре из облицованной плиткой душевой кабинки идет пар.

Я снимаю спортивный бюстгальтер и трусики и иду в душ, сладостно постанывая, когда тепло наполняет мое тело. Мгновение спустя температура подскакивает еще на сто градусов, потому что позади меня появляется голый Купер.

Сильные руки обвивают талию, он прижимает меня к себе. Моя спина упирается в его широкую грудь. Я чувствую возбужденный член, упирающийся мне в задницу.

– Ты сводишь меня с ума. – Его хриплые слова приглушены звуками воды.

– Да? Мне кажется, это ты сводишь меня с ума. – Я вздрагиваю от удовольствия, когда его большие ладони скользят вверх по моему телу и обхватывают грудь. Соски превращаются в твердые шарики.

– Ты могла пострадать там, на крыше.

– Но не пострадала.

– Тебе действительно было здесь страшно? – Его голос звучит виновато.

– Вроде того. Я слышала визг с улицы, а потом начал мигать свет.

Он усмехается.

– Тут гуляет ветер, он очень громкий порой. И нам нужно починить почти все в доме. Электрика шалит.

– Эван просто идиот, – бормочу я, разозленная тем, что он заставил меня усомниться в том, что я вроде бы не верю в существование призраков.

– Как насчет того, чтобы не говорить о моем брате, пока мы оба голые? – предлагает Купер.

– Резонно.

Я поворачиваюсь, протягиваю руку и беру его член.

Он вздыхает.

– Да. Продолжай.

– Что? Это? – Я обхватываю пальцами ствол и дразняще поглаживаю.

– Мм.

– Или… – Еще одно движение вверх-вниз. Еще одно скольжение. А затем я опускаюсь на колени. – …я могла бы сделать это?

Прежде чем он успевает ответить, я обхватываю его губами и нежно посасываю.

Купер стонет, его бедра толкаются вперед.

Чистая женская сила разливается по моей крови. Я могла бы привыкнуть к этому чувству. Удовлетворение от осознания того, что именно из-за меня на этом суровом лице такое нуждающееся, отчаянное выражение. Что прямо сейчас, в этот момент, он у меня в ладони. Точнее, на кончике языка. Я чуть облизываю его член, и Купер издает хриплый звук, вызывающий улыбку на моих губах.

– Дразнишь, – бормочет он.

– Угу. – Я снова облизываю, на этот раз по всей длине. – Это так весело.

Его рука опускается, длинные пальцы запутываются в моих мокрых волосах. Вода обрушивается на нас. Капли падают на его грудь, а после стекают вниз, проделывая путешествие по мышцам и сухожилиям.

Я кладу одну руку на его твердое бедро, другой обхватываю член и глубоко посасываю. Купер безмолвно направляет меня, подбадривая, держа меня за затылок. Все мое тело пылает, напрягается от желания. Когда я смотрю на Купера, то вижу его татуированные руки, щетину на подбородке и чувствую, как он пульсирует на моем языке. Я не жалею ни о чем из того, что привело меня к этому моменту.

В тебе бушует пламя, Мак.

Так он сказал мне тогда, на карнавале. Сказал, что я без ума от опасности, без ума от жизни. Он был прав. С тех пор, как я рассталась с Престоном и начала встречаться с Купером, я ощущаю себя более живой, чем когда-либо.

– Не хочу так кончать, – бубнит он, а затем поднимает меня на ноги и страстно целует. Так страстно, что крадет мое дыхание.

Его руки жадно блуждают по моему телу, пока наши языки сплетаются. Мне жарко и больно, и я более чем готова к нему. Однако при всей моей жажде острых ощущений незащищенный секс не входит в мой список опасностей. К тому же мы с Купером только что познакомились.

– Презерватив, – шепчу я в его пылкие губы.

Купер без возражений выключает душ, и мы бежим в его спальню, разбрызгивая повсюду воду и смеясь.

– На кровать, – приказывает он, пожирая взглядом мое обнаженное тело.

От моих мокрых волос на подушке остаются влажные пятна, как только я ложусь, но я слишком возбуждена, чтобы обращать на это внимание, и Купер, кажется, не возражает. Он надевает презерватив и ложится на меня сверху еще до того, как я успеваю моргнуть. Он снова целует меня, горячо, жадно, его язык скользит в мой рот, и в то же время Купер глубоко входит в меня.

Я задыхаюсь, дрожа от удовольствия, пронзающего позвоночник. Я царапаю ногтями его влажную спину и обхватываю ногами, чтобы заставить его погрузиться как можно глубже.

– Господи, до чего же хорошо, – хрипит он мне в губы.

– Да, очень хорошо. – Я чуть приподнимаю бедра, чтобы встретить его толчки. Без ума от невероятной жажды. – Быстрее, – молю я.

Купер ускоряется, и проходит не так уж много времени перед тем, как я ощущаю невероятное блаженство и дрожу от освобождения. Он тоже не заставляет себя ждать. Купер врезается в меня все сильнее, жестче, целуя меня и кусая мою губу, а затем кончает.

После этого мы ложимся на спину и переводим дыхание. Чувство чистой удовлетворенности накрывает меня. Я не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой пресыщенной после секса. Да и в целом.

– Я все еще злюсь, что ты забралась на крышу.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

– Серьезно?

– Это был глупый поступок.

– Я стою на своем, – высокомерно говорю я.

– Ну еще бы. – Похоже, он пытается не засмеяться. Или, может быть, не задушить меня.

Очевидно, мы оба не умеем уступать. Наверное, это просто не в нашей природе. Но я могу с этим смириться, иначе бы его не уважала. Последнее, что мне нужно, это подкаблучник. С другой стороны, все эти препирательства порой очень утомляют, верно?

Я вздыхаю.

– Мы много спорим. Кажется, это второй пункт в списке против нашей пары.

– А какой первый? – с любопытством спрашивает он.

– Мы совершенные противоположности. И да, говорят, что противоположности притягиваются и споры могут быть здоровым способом выплеснуть страсть, но у нас слишком разное происхождение. – Я колеблюсь, а затем признаюсь: – Порой я понятия не имею, каким образом мы должны вписываться