Она знала, что сказали бы по этому поводу другие. Если она считает себя правой, значит, нужно во всеуслышание осудить статью в газете или по крайней мере не отворачиваться от Толли. Ну и что такого ужасного после этого случится?

Тереза знала ответ: своеволие и неприличное поведение влекут за собой суровое наказание. В последний раз, когда она устроила скандал, погибли два человека — ее любимые родители.

Но что она могла сделать теперь? Ей необходимо вести себя безукоризненно. А это означает, что в ее жизни не будет больше Толли. Никогда. И при этом не важно, как сильно она желает, чтобы все произошло иначе.

— Мисс Тесс? — позвала Салли, постучав в дверь. — Мисс Силдер и мисс Адаме приехали, чтобы отправиться вместе с вами за покупками.

— Сейчас спущусь. — Да, она поедет с ними. Словно все остальное не имело никакого значения.

Быть членом тайного клуба оказалось чертовски сложно. Бартоломью понял это, когда пытался выбраться из наемного экипажа, держась одной рукой за его дверцу, а другой сжимая трость, упирающуюся в утоптанную, твердую как камень землю. Едва удержавшись на ногах, он спустился с подножки с грацией бегемота.

— Вы уверены, что вам нужно именно сюда? — спросил возница, скептически наблюдая за потугами Бартоломью. — А то, если хотите, могу за соверен перекинуть вас через плечо и отнести к парадному входу.

— Поезжай прочь, — рявкнул Бартоломью и добавил еле слышно: — ублюдок.

Грум Харлоу, появившийся из-за угла дома, бросил взгляд на Бартоломью и исчез снова. По крайней мере хоть кто-то знал теперь о его приезде.

Было бы гораздо проще приехать в клуб верхом на Сумеру, но тогда пришлось бы ответить на многочисленные вопросы и принять помощь Лакаби или одного из грумов, а Толли этого совсем не хотелось. Если ему вновь вздумается уехать из дому, он непременно поставит в известность родственников и слуг. Но не сегодня.

До спрятанной в зарослях винограда двери Бартоломью доковылял исключительно благодаря собственной силе воли и упрямству. Он вставил ключ в замочную скважину и оказался в «Клубе искателей приключений». К счастью, замок в двери поменять не успели. Толли мог даже рассчитывать на то, что еще никто не успел прочитать утренние газеты.

Он статью, конечно же, пробежал. Что бы он ни думал о собственном решении вычеркнуть Тесс из своей жизни, надо поблагодарить ее за предупреждение. Статья получилась весьма убедительной, хотя некоторые факты в ней были искажены. На мгновение Бартоломью даже порадовался тому, что ранен. Дырка в ноге и шрам на шее послужат свидетельством того, что в Индии не так уж безопасно.

Истон был уже в клубе. Впрочем, как и еще пятеро его членов, из которых Толли знал лишь двоих.

— Стало быть, вашу ногу едва не отстрелил мелкий воришка? — спросил Истон и грубо захохотал, явно довольный собой. — Неудивительно, что вас демобилизовали, Джеймс.

Толли постарался не обращать на глупца внимания и повернулся к Гиббсу.

— Мне нужно поговорить с Соммерсетом, — обратился он к камердинеру. — Я подумал, мне не стоит появляться у главного входа.

Тот кивнул с непроницаемым лицом:

— Я справлюсь у его светлости.

Заметив рядом стул, Толли едва не рухнул на него. Он больше не испытывал такой мучительной боли, как прежде, но она была все еще достаточно сильной, чтобы понять: ходить ему еще чертовски рано. Чего он вскочил с постели? Бартоломью хотел вылечить ногу лишь для того, чтобы потанцевать с Терезой, но поскольку та исчезла из его жизни, ему было плевать, что теперь станет с коленом.

Поднявшись со своего места, Томас Истон направился прямиком к Толли. Этот разнузданный парень не стеснялся в выражениях.

— Подите прочь, — процедил Толли, прежде чем бывший торговец шелком уселся рядом с ним.

— В газете говорится, что в прошлом году в Индии произошло лишь одно нападение на путешественников, — произнес Истон, все же опускаясь на стул рядом с Толли. — И если предположить, что именно это нападение было совершено на вас, то вы сильно преувеличиваете, полковник. Один раненый и один убитый — совсем не то же самое, что один раненый и восемь убитых.

— Пятнадцать, — поправил Истона Толли. — Сын крупного землевладельца и его свита тоже были убиты.

— Я считал лишь англичан.

— Считайте как вам угодно, Истон, — рявкнул Бартоломью, — ведь не вам пришлось писать письма родственникам убитых. Это делал я. И я знаю точно, скольких людей потерял. Я никогда этого не забуду, что бы там ни писали лорд Хаддерли и его приспешники.

— Стало быть, вы уже читали утреннюю газету, — раздался голос герцога Соммерсета, появившегося из-за двери, отделяющей помещение клуба от его личных апартаментов. — Это хорошо, ибо мне не придется сообщать вам дурные новости.

— Я не знал, что вы принимаете в клуб жертв мелких воришек, ваша светлость. Младший конюх моего дядюшки мог бы…

— Ступайте прочь, Истон, — перебил герцог.

Скорчив недовольную мину, тот забрал со стола свой стакан с виски и вернулся на прежнее место. Бартоломью так и подмывало спросить у Соммерсета: почему приняли в клуб этого идиота, — но спрашивать он не стал.

— Спасибо, что согласились выслушать меня, — сказал Толли.

Герцог кивнул.

— Вообще-то я подумывал о том, чтобы нанести вам визит. Не слишком обнадеживающий ответ. Бартоломью было безразлично, что думают о нем окружающие, но мнение герцога Соммерсета и людей, собранных им в клубе, он ценил. Они сумели выжить в таких условиях, при которых многих представителей аристократии давно бы уже не было в живых. Если Бартоломью попросят покинуть клуб… Что ж, если они решат, что он действительно достоин осмеяния и осуждения за то, что стоит на своем, Толли скорее всего не сможет их переубедить.

— Как ваша нога? — поинтересовался Соммерсет. Бартоломью посмотрел на герцога:

— Я бы предпочел, чтобы вы перешли сразу к нашей беседе, вместо того чтобы бродить вокруг да около.

Холодные серые глаза смотрели на Бартоломью.

— Я очень редко так поступаю. Так как ваша нога?

— Кажется, заживает. Я уже чувствую пальцы. Спасибо, что спросили. Ключ вернуть вам или Гиббсу?

— Я пригласил вас в свой клуб не по рекомендации Ост-Индской компании и посему не обязан просить вас покинуть его из-за выдвинутых ею обвинений. — Герцог подался вперед. — Но если вы намерены прятаться здесь до тех пор, пока все вокруг не позабудут о том, что вы служили в Индии, я этого не позволю.

— И не собираюсь, — ответил Бартоломью. — И мне нет никакого дела до того, что думают другие.

— Когда скандал утихнет, милости прошу занять вашу прежнюю комнату. Подождите неделю. От силы — две.

— Угу. А потом разразится очередной скандал, когда сын какого-нибудь лорда, отправившийся в Индию на поиски богатства, пропадет или будет найден мертвым. — Бартоломью сжал пальцы в Кулак. — Я не понимаю, как Ост-Индская компания могла предать память безвременно почивших храбрых солдат и, прекрасно зная причину их гибели, отправить в Индию других несчастных.