объявлено о низложении династии Браганса. Королевская семья с частью знати бежала в Бразилию, как это было заранее оговорено с англичанами. Народ оказался брошен на произвол судьбы, причем регент оставил весьма странную декларацию: «…французов должно принять как друзей, и гарантировать им постой и все услуги, в которых они нуждаются».

Уже 19 ноября французские силы в количестве 31 тысячи человек под командованием генерала Жана-Андоша Жюно через Испанию вторглись в Португалию. За покорение страны Наполеон будто бы пообещал генералу маршальский жезл и герцогский титул. Народ сопротивляться не стал, губернаторы приветствовали французов, и уже 30 ноября интервенты вошли в Лиссабон. Французы разместились в столице и постепенно оккупировали всю страну, совершая грабежи и бесчинствуя. На королевство наложили огромную контрибуцию, но выплачивать ее было нечем, ибо экономическая жизнь страны, и без того дышавшая на ладан, просто-напросто прекратилась. Тогда Жюно приказал собрать золотую и серебряную утварь из церквей и монастырей и отправить ее на монетный двор для переплавки на монету. Собственность королевской семьи и бежавших с нею придворных была конфискована.

Оставшаяся знать раскололась на две части: одна, из числа сторонников Просвещения, приветствовала вторжение французов и стала сотрудничать с ними. Другая же попыталась бороться против оккупантов. Часто раздел проходил через семью. Например, в семье маркиза д’Алорна сын Педру д‘Алорна д‘Алмейда (1755–1813) сражался под знаменами Наполеона, а его сестра Леонора, известная поэтесса, упорно выступала против наполеоновской политики в Европе. Ее выслали из страны, и вернуться на родину она смогла лишь в 1814 году. Генерал Жюно назначил Педру д’Алорна главнокомандующим португальскими войсками. Португальская армия была наполовину распущена, 12 тысяч отправлено во Францию, а 6 тысяч включили в корпус Жюно в Португалии. Маркиз д‘Алорна сформировал Португальский легион, который должен был принимать участие в наполеоновских кампаниях. Генерал Жюно так рекомендовал его в своем донесении императору Наполеону:

«Полковник маркиз д’Алорна был мне очень полезен для организации Португальского легиона; он – человек чести, чье положительное мнение состоит в том, что величайшее благо Португалии может состояться в ее зависимости от Франции. Одно слово вашего величества, несомненно, привлечет его на нашу сторону, и он может быть чрезвычайно полезен нам».

Когда в 1808 году французы были вынуждены уйти из Португалии, Португальский легион под командованием Педру д’Алорна вошел в состав армии генерала Массена, осуществившей вторую оккупацию Португалии. Во время нее в 1810 году легион отличился при взятии города Алмейда, оставив по себе недобрую память. В 1812 году во время русской кампании дон Педру командовал соединением португальских конных егерей в корпусе маршала Удино. Маркиз д’Алорна был назначен военным комендантом Могилева, но скончался в Кенигсберге во время катастрофического отступления Великой армии.

У маркиза, не считая его приверженности идеям Просвещения и взгляда на Францию как передовое государство, несущее свободу в страны, изнывающие под игом самодержавных правителей, был еще один веский повод для обиды на собственные власти. Дело в том, что он и его сестра Леонора по линии матери были внуками Леоноры-Томазии, маркизы де Тавора. В результате громкого процесса де Тавора их дед и бабка были казнены. Восьмилетнюю Леонору вместе с матерью заточили в монастырь Шелаш, отца, недавно назначенного послом во Францию – в тюрьму, а трехлетний Педру был предоставлен заботам прислуги. Все они были освобождены лишь в 1777 году при вступлении на престол королевы Марии I, которая ненавидела маркиза де Помбала и постаралась уничтожить все содеянное им. Семья быстро возобновила свое положение при дворе.

Тем временем в Испании начались народные волнения, которые французы подавляли самым безжалостным образом. Англичане, использовавшие любой, самый незначительный повод, чтобы подпортить героический облик Наполеона, нашли его и здесь. Королева Мария-Луиза после многочисленных беременностей лишилась большей части зубов, но искусный мастер Антонил Сэлисес изготовил ей зубные протезы, инкрустированные бриллиантами. Зубного протезирования как такового в мире тогда практически не существовало, и испанский умелец был своего рода уникумом. Но супруга Наполеона I, императрица Жозефина, также уже давно лишилась большей части своих зубов по причине неумеренного потребления сладкого – она выросла на плантации сахарного тростника на Мартинике, и этот дорогой колониальный продукт был ей доступен в любых количествах. Потеряв зубы, Жозефина выучилась жить с закрытым ртом – вот почему на ее многочисленных портретах вы никогда не увидите улыбки. Когда французская армия вошла в Испанию, был отдан приказ сыскать мастера и доставить его в распоряжение императрицы. Англичане ехидствовали по поводу того, что Наполеон затеял войну на Пиренеях, чтобы обеспечить зубами свою супругу. Но найти Антонио Сэлисеса так и не удалось – он сгорел вместе со своей семьей и подмастерьями в мастерской 14 июля 1808 года во время разграбления городка Медина-де-Риоснко солдатами генерала Лазаля.

Равным образом отвратительное поведение французов в Португалии вызвало бунты населения, но оккупанты безжалостно подавляли их. Ситуация изменилась только в августе следующего года, когда к португальскому побережью прибыла английская эскадра с 16 тысячами солдат под командованием генерала Уэлсли, будущего прославленного полководца герцога Веллингтона. Усиленные двумя тысячами португальских солдат, они двинулись по побережью к Лиссабону. После двух проигранных битв, при Ролисе и Вимейру, французы были вынуждены заключить в Синтре договор, согласно которому они покидали Португалию не только со своим полным вооружением и имуществом, но прихватив заодно награбленное. Условия договора позволили им выиграть время и вернуться через год для вторичной оккупации. Генерал Жюно так и не получил вожделенный маршальский жезл, но зато Наполеон пожаловал ему титул герцога д’ Абрантиш.

Беда от умной, но распутной жены

Даже пребывая в другом полушарии, в изгнании в Бразилии, король Жуан не мог побороть страх, опасаясь, что его постигнет судьба Людовика ХVI. Отсюда ему мерещились всяческие заговоры, каковые страхи, впрочем, не совсем были лишены оснований. Заговоры действительно возникали, ибо Жуана обвиняли в слабости и нерешительности, неспособности встать на защиту королевства. Но самую главную угрозу для него представляла его супруга, королева Карлота-Хоакина (1775–1830), дочь Карла IV и Марии-Луизы.

Жуана женили на ней с благостными целями укрепления связей между двумя государствами, параллельно было заключен еще один союз между португальской инфантой и испанским принцем. Молодая жена стала проклятием жизни Жуана. Во-первых, она была исключительно безобразна, что отмечали все современники. Небольшого роста, с грудной клеткой, деформировавшейся в юности после падения с лошади, с лицом, изрытым следами перенесенной в детстве оспы, шершавая кожа усеяна прыщами, нос постоянно красный, зубы ужасные и разного цвета, густые курчавые волосы стояли торчком и не поддавались никаким усилиям самых искусных куаферов, некрасивые руки вызывали в уме ассоциацию с