— Никогда не слышала ни о каком Кинкейде.

— Вот и хорошо. Зато Джафф, могу поспорить, о нем слышал. Так что у меня один простой вопрос: вы оба тихо-мирно поедете со мной или надо вызвать патрульную машину?

— Нет! Не делайте этого! Вы не понимаете. Вам надо уйти, прямо сейчас. У него есть… он не захочет…

— Чего он не захочет, Трейси? У него нет выбора.

— Ему это не понравится. Просто отпустите нас, а? Пожалуйста. Мы отсюда уедем. Я все приберу, честно. И потом мы сразу уедем. Ну пожалуйста, уходите скорее.

— Я не могу, Трейси. Ты прекрасно это знаешь.

Энни показалось, что за матовым стеклом двери в оранжерею мелькнула чья-то тень. Она быстро подошла и распахнула ее.

— Вы Джафф? — спросила она, заметив темную фигуру, склонившуюся над большой сумкой, стоящей под кухонным столом.

— Осторожно! — закричала Трейси. — У него…

Но Энни не слушала ее.

— Если это вы, то пора, я думаю…

Прежде чем она успела договорить, раздалось два приглушенных хлопка и Энни показалось, что кто-то сильно ударил ее в грудь и плечо, а потом она словно оцепенела. Ноги ослабли и подкосились, она поняла, что заваливается назад, медленно, как в невесомости, и падает на стол, а он разлетается на части. В спину вонзились осколки стекла. Посуда разбилась о терракотовые плитки, которыми был выложен пол в оранжерее. Кто-то кричал, но далеко, так далеко от Энни… Она попыталась собраться и дотянуться до воображаемой спасительной нити, связывающей ее с жизнью, но не смогла ухватить ее. Энни мучительно силилась вдохнуть — не давала страшная тяжесть в груди, и она рухнула навзничь на разбитое стекло. Все закружилось, засасывая остатки сознания в темный водоворот. В горле и в груди что-то сипело и булькало, когда она пыталась дышать. А потом наступила тьма.

Когда Уинсом добралась до Лидса, то обнаружилось, что дом в Хедингли крепко заперт. Сосед видел накануне вечером, как Роуз шла к автобусной остановке и с собой у нее была дорожная сумка. Сделав несколько звонков по мобильному, Уинсом выяснила адрес ее родителей в Олдеме. Ехать туда недалеко, но на М62 были ужасные пробки, так что Уинсом добралась до их небольшого домика только в половине восьмого. Здесь мило, подумала она, прямо за углом Олдемская галерея, а чуть поодаль Центр искусств и библиотека.

Дверь открыла Роуз и, увидев полицейское удостоверение, прищурила глаза:

— Что теперь?

— Я бы хотела просто поговорить с вами, только и всего, — ответила Уинсом.

Роуз сдернула с вешалки в прихожей легкую курточку:

— О’кей. Выбора у меня по-любому нет, правильно? Но я уже рассказала вашим людям абсолютно все, что знала. Родителей нет дома, а я ни в коем разе не хочу говорить с вами наедине, так что пошли в паб, тут рядом.

Они свернули за угол, и Уинсом увидела очередной холм, застроенный все такими же домиками с шиферными крышами, стоящими уступами по склонам. На одном из них висела вывеска, это и был местный паб.

Когда они вошли, Уинсом на мгновение показалось, будто они по ошибке заглянули в жилой дом, но нет, интерьер как и положено в пабе: стойка, видеоэкраны, бильярдный стол, плюшевые банкетки и столы с железными ножками. Народу было битком.

Уинсом заказала апельсиновый сок для себя и пинту светлого пива с лаймом для Роуз, после чего они уселись на банкетку у стены.

— Почему вы так нервно на меня отреагировали? — спросила Уинсом, доставая из сумки блокнот. — И побоялись остаться со мной наедине? Я что, такая страшная?

— Нет, дело не в вас. Я просто проявляю разумную осторожность. К вам это не относится… Короче, вы тут ни при чем.

— Хорошо, я рада, а то уж было подумала, это из-за моего роста.

Роуз слабо усмехнулась:

— Вы подумали, это из-за того, что вы чернокожая. Ну ведь подумали. А теперь прикалываетесь. Просто я уже по горло сыта всякими полицейскими, если, конечно, они были на самом деле полицейские.

Уинсом нахмурила брови:

— Вы это о чем? У вас-то какие проблемы? Вас не должны были особенно дергать — с чего бы?

— Да поначалу и не было проблем. — Роуз откинула прядь волос за ухо. — Хотя все равно напрягаешься, когда в дом заявляются копы и обшаривают все углы, сами понимаете. Но те, первые полицейские были нормальные.

— А инспектор Энни Кэббот? Она к вам приходила?

— Да. Она тоже нормальная. Хотела поговорить со мной об Эрин и Франческе.

— Тогда в чем проблема?

Роуз отвернулась:

— В двух других.

— Каких двух других?

Уинсом не слышала, чтобы полиция Лидса посылала кого-то еще раз обыскивать дом в Хедингли. Энни об этом точно не говорила. Зато упоминала, что два каких-то типа разыскивали Джаффа, выдавая себя за полицейских. Надо будет уточнить у Кена Блэкстоуна, когда они с Энни поедут завтра с утра в Лидс, обязательно. А сейчас, похоже, нашлась подходящая тема для беседы с Роуз.

— Вы что же, не знали об этом? — скривилась Роуз. — Вы друг с другом хоть общаетесь?

Уинсом улыбнулась:

— Не то чтобы очень часто. Особенно если мы из разных графств. Они, вероятно, из Западного Йоркшира, а мы с Энни из Северного.

— Они тоже примерно так и сказали. А по мне, так все это очень странно. И неправильно. У меня с самого начала было такое ощущение, что никакие они не полицейские. Они назвали свои фамилии — Сэндлвуд и Уоткинс, но думаю, это все вранье. А в каком они звании, я не помню.

— Но они были в штатском?

— Да.

— А вы хорошо рассмотрели их удостоверения? Не помните, там какой Йоркшир был указан — Западный или Северный?

— Нет. Они довольно нагло вперлись в дом. Все произошло так быстро, что я толком ничего прочесть не успела… Удостоверения были не такие, как ваше.

— Как они были одеты? В костюмах? Или как-то иначе?

— Обычно. В джинсах. Рубашки заправлены. У одного ветровка, коричневая, а у другого льняной пиджак, светло-голубой.

— Здорово, Роуз, — похвалила Уинсом. — Вы очень внимательны к деталям, молодец.

— Я люблю рисовать. А когда рисуешь, надо пристально всматриваться в предметы.

Уинсом глянула на нее, оторвавшись от блокнота, в котором делала записи:

— Как думаете, вы смогли бы их нарисовать? Прямо сейчас. Сумеете? Главное, конечно, лица.

Роуз кивнула. Уинсом пошла к бармену и попросила у него несколько листков нелинованной бумаги. Он удалился в подсобку, отыскал там то, что требовалось, и молча, без вопросов, протянул Уинсом. Она положила бумагу на стол перед Роуз, нашла в сумке карандаш, и Роуз приступила к делу. Уверенными, четкими штрихами она набросала две физиономии, старательно воспроизводя малейшие детали, и, удовлетворенная результатом, пододвинула рисунки к Уинсом.