она относилась халатно к ответственности, лежащей на наших плечах, как даэвов-воинов, – сказала я, вспоминая то, как Айвен забыла свой клинок в Академии Снов при походе в Турис, а после, не поверив мне, попыталась освободить наставника. – Я стала сомневаться в том, что она мне действительно «друг», – подытожила для себя правду, которая показалась пугающей.

Сейчас я находилась на каком-то новом этапе жизни, я понимала, что мир не делится на чёрное и белое так чётко, как раньше. Скорее, я наконец-то поняла истинный смысл. Но в то же время это открытые будто создало ещё больше путаницы.

– Сейчас, видимо, ты думаешь иначе?

– Не знаю. Я хочу помочь, но не понимаю как. – Уныние, которое часто овладевало Айвен, было одной из нескольких сложных эмоций и совершенно не походило ни на одно из чувств. Каждая эмоция являлась яркой по-своему, но уныние чувствовалось никаким. Словно бездна, наполненная лишь пустотой.

– Спроси совета, – предложил наставник, разъединяя пальцы рук.

– У вас? – Мои брови приподнялись.

– Нет. Может быть, у брата?

«Не думаю, что это хорошая идея» осталось не высказано вслух. Мысль возникла сразу, без промедления, отражая первую и истинную реакцию на предложение наставника.

Вдруг на его столе неподалёку от самой крупной черепашки зазвонил колокольчик, подвешенный внутри металлического фонарика для свечи. Наставник бросил на него быстрый взгляд.

– Извини, Сара. Но к сожалению, у меня возникли неотложные дела, – проговорил он, поднимаясь и тем самым намекая, что мне пора.

– Да, конечно, – отозвалась, оторвав взгляд от колокольчика и следом, возможно излишне резко, вставая со стула. – У меня самой скоро начнётся занятие.

– Случайно не тренировка с мечом? – спросил он, вежливо провожая к двери.

– Да. Вы догадались или знали?

– Догадался. – Уголок губ наставника приподнялся, у глаз появились морщинки.

Проследив за его мимолетным взглядом, я всё поняла.

– Я коснулась меча, – проговорила вслух.

У меня не было причин для волнений, а ведь я тянулась к Туманному именно в такие моменты. Он был красной связующей нитью. Твердью и незабвенностью в моей жизни. Я подумала о занятии и лишь поэтому дотронулась до эфеса меча.

– Верно, – подтвердил Цецилий и, распахнув передо мной дверь и отойдя в сторону, пропустил вперёд.

– До встречи, наставник, – попрощалась я, собираясь уже идти к лестнице.

– Сорель. – Вдруг негромкий голос заставил меня остановиться и обернуться. – Насчёт утерянного доверия… Чтобы лучше понять того, о ком мы сегодня говорили, постарайся в некоторых ситуациях стать на его место. Возможно, ты увидишь саму себя, – сказал, заметив моё нерешительное выражение лица. – Подумай, это может помочь. Найди то, что ты сможешь переложить на себя.

Помедлив, я кивнула, а дверь за моей спиной вскоре окончательно закрылась. Я стала спускаться по лестнице. Верхний уровень светлой башни имел беспорядочную планировку, словно под конец создатели этого места решили проявить свою небывалую фантазию. На самом деле же обе башни Академии Снов достраивались несколько раз в разное время, вырастая всё выше к небу. В некоторых местах изнутри можно было проследить стыки по едва отличимого иному оттенку камня. Светлая часть достраивалась трижды, а теневая целых четыре. Но ныне с земли казалось, будто они находятся на одном уровне, хотя на самом деле здание из чёрного камня было немного выше. Но в разных справочниках цифры разнились. Где-то называлось число около полуметра, в других чуть меньше. Думаю, подсчитать точно просто не получалось, поэтому среди учеников появилась привычка вспоминать о теневой башне в обычных разговорах.

«Это неизвестно так же, как и то, насколько теневая башня выше светлой» – в таком контексте звучали слова.

Наверху лестница тянулась от одного края, после сменялась короткой площадкой, ведущей к коридору с округлыми дверьми, и после вновь длилась уже до противоположной стены. В камне часто попадались вырезанные барельефы воинов с подписанными названиями их орденов и девизами этих обителей. Так я заметила барельеф давно покинувшего этот мир стража, принадлежавшего к светлому ордену Помнящих, чей девиз из-за прошедшего времени стал едва читаемым на твёрдой поверхности.

«Верность земле и преданиям», – разобрала я лишь потому, что уже знала его. Девиз, появившийся на истоке зарождения ордена, во времена, когда письменные хроники практически не велись.

Девиз был у каждого ордена. В ордене Сорель он упоминался редко: когда-то Долорес рассказывала, что её сын посчитал его безвкусным, поэтому в стенах обители он не встречался. Но мне он нравился. Словно призыв, будто клятва к вечному поиску справедливости.

«Да будет правда!» – так звучал девиз, который был избран при создании ордена.

Лестница под ногами изменилась: ступеньки стала покрывать светло-голубая мозаика, а сама конструкция – идти вдоль стены, закручиваясь по спирали. Стали попадаться большие окна с широкими подоконниками, и на очередном повороте в оконном проёме, обрамлённый лучами солнца, сидел теневой див. Седая прядь по правую сторону его волос выглядела блеклой, свет словно проходил сквозь неё, а не бликовал так же, как на соседних тёмных прядях. Скард держал в руках книгу – кажется, это были дневники торговца, путешествовавшего на корабле из Феросии к берегам Сент-Морьена. Я однажды тоже брала этот фолиант из библиотеки Академии Снов.

При первой нашей встрече див был без сознания, при второй же, когда я случайно забрела на территорию домиков теневых, я упустила возможность узнать его имя. И уже после возвращения Люция в Академию Снов я узнала, что скарда зовут Дион Ракхам.

– Добрый день. – Моя нога на мимолётное мгновение замерла в воздухе, перед тем как опуститься на следующую ступеньку. Теневой див поднял голову, секунда – и в его глазах промелькнуло узнавание.

– О-о-о, Сара Сорель, – проговорил он с видом, будто правда был рад встрече. Меня достигло тепло его эмоций, и я поняла, что Дион не притворялся, для него столкновение и правда было приятным. Я же до сих пор отчётливо помнила, как однажды, больше года назад, прикоснулась к эмоциям этого даэва, чтобы помочь. Возможно, спасти. В то время он действительно был на грани, седая прядь была тому свидетельством.

– Интересно? – Я остановилась.

Див не сразу понял, о чём именно я спрашивала.

– Ты о книге? Да, неплохая. Ничего существенного о Сент-Морьене. Но автор дневников так увлекательно описывает море и свой путь по нему, что кажется, будто сам плывёшь на корабле.

– Да. Мне тоже из-за этого понравились его дневники, – согласилась я, поняв, что кто-то полюбил издание по той же причине, что и я. Обычно подобные труды довольно сухие и состоят из коротких заметок. Но человек, ведший эти записи, явно имел иную точку зрения на сей счёт, не чуждаясь долгих