Поля сражений всегда одинаковы. Копошащиеся фигурки бойцов, собирающие оружие и амуницию. Трупы солдат противника, лежащие на снегу. Обычная картина войны. Ермолов поёжился – несмотря на тёплую одежду, мороз всё-таки пробрался внутрь. Сейчас бы в избу, к ласковому теплу печи, перекусить…

– Товарищ комроты, радио от «Первого», – отвлёк его от раздумий радист. – «Семёрка» сообщает, что пехота противника пытается сбить их с высоты. Большие потери.

– Мать… – «Семёрка», согласно кодовым таблицам, это Мельников. И, похоже, он сейчас на этой чёртовой высоте единственный, кто может внятно сказать, что там происходит. – Давай к комполка! – рявкнул Ермолов, понимая, что не успевает: уже 14:43, ещё полчаса – и начнёт темнеть. – Степан Иванович, как прибудем, сразу езжай к комбату.

– Понял, – откликнулся в наушнике голос Медведева.

Усмехнувшись, Ермолов представил старого служаку, вынужденного говорить словно шпак. Ну да ладно, рано или поздно всё вернётся на круги своя. От строевых команд мысли перешли к броневику Иванова. На язык просились исключительно хвалебные отзывы. Отвоевав на нём день, можно честно сказать: в таком виде он превосходит все отечественные и зарубежные аналоги. И имей Сарнов не бэашки, а творение безвестного командира-рембатовца, то управляемость ротой улучшилась бы на порядок…

– Товарищ комбат, – с гвардейским шиком козырнул Ермолов.

О бумагомарателях, в последний момент сумевших попасть к старому другу, он был очень невысокого мнения. Вот и сейчас стоящие рядом с Сергачёвым журналисты поморщились, словно лимон съели. А то, что порядок в частях обязан быть, им невдомёк.

– Разрешите обратиться?

– Слушаю вас. – На личное мнение писак комбату, как и Сержу, было плевать. Ему их всучили, не спрашивая, нужны они или нет.

– Что с Мельниковым? – дипломатично поинтересовался Ермолов. – Мы до него не добиваем.

– А кто это? – вклинилась в разговор молодая женщина.

– У командования связь лучше, подкрепление выслано. – Не удостоив даму даже поворотом головы, Сергачёв почувствовал, что начинал закипать.

Его полк, даже такой вшивый, пардон, территориальный, практически моментально попытались растащить по кусочкам. Мол, дай сюда пару танков, туда броневик, здесь поставь орудие… Под конец, сатанея от таких «заявок», комбат послал всех матом по известному адресу. Любви к нему это не прибавило, зато позволило держать в кулаке всё подразделение. Вот и теперь выяснялось, что головной дозор «забыли сменить». Плюс эта фифа ещё вылезла невовремя.

– Сам знаешь…

– Знаю. Высота 101, – чётко доложил «ограбленный» ротный. – Пехота 104-го полка. Сколько их там, не знаю, усиление, как понимаю, так и не подошло. А отвести их я не могу. Там как раз высотка запирает дорогу. Китайцы, сбив нас с неё, деблокируют свои части. – Заметив признаки надвигающейся грозы на лице рабкорши, Ермолов решил сгладить ситуацию, поскольку женщина уже начинала закипать. Связываться с истеричкой ему не хотелось. – Это командир головного дозора.

– Антонина, не мешай, – с металлом в голосе одёрнул журналистку второй, уже в годах работник пера, и она, открыв было рот, быстро успокоилась. – Извините, пожалуйста.

Обоим командирам стало неловко из-за столь неприличной сцены.

– Пусть пока держится. У тебя Медведев свободен? – Решение пришлось принимать не самое лучшее, но другого варианта не было. – Пусть сопроводит к нему машину с сапёрами, лишними они там не будут. Всё, Сергей Сергеевич, это мой личный резерв. Десять человек.

– Разрешите мне отправиться с ними? – спокойно посмотрел на Сергачёва журналист.

– Вениамин Александрович, там опасно, – мягко попытался урезонить его комбат.

– Я понимаю, но лишняя винтовка там не помешает, – улыбнулся тот в ответ. А затем повернулся к напарнице, и в его голосе снова зазвучал металл: – Антонина, не сверкай глазами и не пытайся увязаться со мной. Ты сейчас отбудешь в расположение 107-го полка. К Якову Самуиловичу. Всё. Это не обсуждается.

Та надулась, но, к удивлению командиров, перечить не стала. Поэтому, когда журналистка резко развернулась и ушла в сторону радио машины, оба с облегчением вздохнули.

4

– Товарищ командир, – высунулся из кузова Семён, – «Верба-1» передаёт, что к вам пошла «Нитка» с «Третьим».

– Понял. Отстучи, что встречаем.

По таблице, «Верба-1» – это штаб корпуса, «Третий», соответственно, Ермолов. Ну а «Нитка» означала колонну. Похоже, зачесались, а то «не паникуйте, не вводите в заблуждение…», очухались, слава богу. Надеюсь, привезут немного еды. Хотя дно продукты и не показывают, но на таком морозе приходится увеличивать норму. А то просто бойцы воевать нормально не смогут. Кстати, боезапас и топливо нам совсем не помешают: движки периодически прогреваются, и его расход просто страшенный. Сколько моточасов сожгли впустую, даже не хочется считать.

Так, отставить нытьё. Вперёд, оформлять боевое донесение и строевую записку. Но вначале…

– Самойлов, подготовить мотоцикл, и как только заметят колону, пусть едут ей навстречу.

– Ясно. – Василий приободрился. Это интереснее, чем мёрзнуть на одном месте, не зная, когда подойдёт смена. – По чаю?

– Согласен.

– Фомин, – окликнул Самойлов бойца, скрючившегося в неглубокой ямке около своего мотоцикла. – Давай вставай. Ставь чай.

– Ага. – Тот, довольный, словно кот, вылизавший миску сметаны, рванул к броневику.

– Как думаешь, успокоились? – Вопрос вроде ни о чём, вот только слоев в нём до хрена, и все не в нашу пользу.

– Нет. Перегруппируются, выставят заслон, пушку повернут, возможно… Хотя… – Увидев недоумение Василия, пояснил: – Просто данные для стрельбы посчитают. Вот тогда и начнут. Правда, они не догадываются, что наши знают о них.

– Туман войны?

– Он, родимый. Сам посуди, сунулись они чисто разведку боем провести, но сил для этого выделили столько, что мне покрасоваться пришлось.

– И что теперь?

– А теперь придётся драться в кровь. Отступать нам нельзя. Вот такие пироги…

– Держите, тащ командир, – сунул кружку с горячим чаем Фомин.

– С мёдом? – удивился я, вдыхая характерный запах.

– Конечно, – довольно подтвердил он, явно радуясь щедрости Серова.

Усевшись на своё место и выдув кружку, достал из сумки чистые бланки строевой записки и боевого донесения. Спасибо Ермолову, что он загодя приказал всё это богатство приготовить, и теперь я только вписываю цифры. А неплохо, очень даже неплохо. Согласно записке, потерь у меня нет, тьфу, тьфу, тьфу, сплюнем и постучим по дереву. В трофеях числятся двадцать восемь винтовок, остальные, увы, разбиты пулями. С пяток наганов, похоже, с Японской войны, и пара «вессонов», древних, времён войны 1877 года, в ужасающем состоянии, по крайней мере, стрелять из них никто не рискнул бы. Пара винчестеров (окопные метёлки), вот их в список не включаем, самим пригодятся. Кольт М1911, разведчики подарили, нет, и его не отдам, и плевать, что двадцать патронов. Ножи – двенадцать штук, опять ерунда, эрзац времён Великой войны, потому сдаём. Теперь: сколько мы покрошили…