Яркие цвета сменились всепоглощающей серостью, движение прекратилось, а сам он стоял, застыв, на крутом склоне и, не отрывая глаз, глядел вниз на умерший кратер; от этого зрелища его бросило в дрожь, он опустился наземь, сжавшись в комок, а потом вытянулся ничком и лежал так, содрогаясь от рыданий, пока не проснулся.

Он сел, моргая в отупении. В голове пульсировала боль, глаза были влажными, а в груди и плечах ощущалась давящая тяжесть. Нет, сны, даже самые устрашающие из них, никогда не оставляли такого гнетущего осадка в душе, такой тревоги и сумятицы. Был полдень, и ослепительное солнце висело высоко над верхушками деревьев. Рядом с ним лежали Хаймак Гран и вруун Серифэйн Рейнаулион, чуть подальше — Динитак Барджазид. Они, казалось, спокойно спали. Старшего Барджазида нигде не было видно. Деккерет вновь вытянулся, прижался лицом к теплому песку и попытался найти в этом прикосновении защиту от овладевшей им тревоги. Он знал, что в его сне что-то пошло не так; в него вторглась какая-то темная сила, похитившая из грез то доброе, что в них было, и оставившая ему боль взамен. Не это ли все, кто предостерегал его, называли призраками пустыни? Похитителями снов? Деккерет сжался в тугой комок, как в недавнем сне. Он чувствовал себя оскверненным, словно кто-то грубо принудил его к чему-то дурному, и не мог не задуматься: неужели теперь, по мере того как они будут углубляться в пустыню, ему придется каждый раз во сне испытывать такое? А может быть, и нечто худшее?

Спустя некоторое время Деккерет вновь уснул. К нему приходили какие-то сны, невнятные, полустертые обрывки, лишенные какого бы то ни было смысла. Он не стал обращать на них внимания. А когда он проснулся, день клонился к вечеру и вокруг раздавались песни пустыни, призрачные песни; он слышал звон, отголоски человеческих разговоров, отдаленный смех. Ему казалось, что если бы он вообще обошелся сегодня без сна, то устал бы куда меньше.

8

Все остальные не проявляли никаких признаков того, что во время сна их что-то тревожило. Они приветствовали проснувшегося Деккерета как обычно: огромная безмолвная женщина-скандар — никак, маленький вруун что-то любезно гудел и щебетал, сплетая и расплетая щупальца, два Барджазида ограничились сухими кивками. Может быть, они и знали, что их спутника посещали мучительные видения, но все равно ничего об этом не сказали. После еды старший Барджазид совещался с Серифэйном Рейнаулионом насчет дороги, по которой они должны были ехать этой ночью, а затем все вновь углубились в разгоняемую лунным светом ночь.

«Буду делать вид, что ничего не произошло, — решил Деккерет. — Я не позволю им узнать, что уязвим для этих фантомов».

Но его решению не суждено было воплотиться в жизнь. Когда парящая лодка проходила через участок, по-видимому некогда бывший дном давно пересохшего озера, из которого тысячами торчали странные серо-зеленые каменные горбы, Барджазид вдруг повернулся к нему и, прервав долгое всеобщее молчание, спросил:

— Вы видели хорошие сны?

Деккерет понял, что его усталый вид не остался незамеченным.

— Был бы рад отдохнуть получше, — пробормотал он.

Темные блестящие глаза Барджазида смотрели прямо ему в лицо.

— Мой сын говорит, что вы стонали во сне, все время крутились и съеживались. Может быть, вы почувствовали прикосновение похитителей снов, посвященный?

— Я чувствовал присутствие в моем сне какой-то недружественной силы. А были это похитители снов или что-то другое — мне неизвестно.

— Не опишете ли вы свои ощущения?

— Может быть, Барджазид, вы еще и толкователь снов? — вспыхнул гневом Деккерет. — С какой стати я должен позволять вам копаться в моем сознании? Мои сны принадлежат только мне!

— Успокойтесь, успокойтесь, дорогой рыцарь. Я не намеревался вторгаться в ваши мысли.

— Тогда оставьте меня в покое.

— Я отвечаю за вашу безопасность. Если демоны этих мест уже начали покушения на ваш дух, то в ваших собственных интересах сообщить мне об этом.

— Вы сказали, демоны?

— Демоны, призраки, фантомы, меняющие форму — совершенно неважно, — нетерпеливо сказал Барджазид. — Существа, которые охотятся на спящих путешественников. Они приходили к вам или нет?

— Сновидения не доставили мне радости.

— Прошу вас, расскажите, в какой форме это проявилось.

Деккерет медленно перевел дух.

— Я почувствовал, что ко мне пришло послание от Повелительницы, сон о мире и радости. Но постепенно его природа переменилась. Понимаете? Видение потемнело, стало хаотическим, утратило всю радость, и после сна мне стало гораздо хуже, чем было до него.

— Да, да, это те же самые признаки, — сочувственно кивая, провозгласил Барджазид. — Контакт на мысленном уровне, вторжение в сновидение, тревожащее наложение и откачка энергии.

— Своеобразный вампиризм? — предположил Деккерет. — Некие существа, скрывающиеся в этих пустошах и высасывающие жизненные силы у неосторожных путешественников?

Барджазид улыбнулся:

— Вы продолжаете строить предположения. А я не измышляю никаких гипотез, посвященный.

— А вы сами ощущали их прикосновения во время сна?

Маленький человечек как-то странно взглянул на Деккерета:

— Нет. Нет, никогда.

— Никогда? Неужели это значит, что вы невосприимчивы к этому воздействию?

— По-видимому, так.

— А ваш сын?

— С ним это несколько раз случалось. Правда, чрезвычайно редко, пожалуй, в одном случае из пятидесяти. Но все равно, выходит, что эта невосприимчивость не передается по наследству.

— А скандар? И вруун?

— Им тоже приходится с этим сталкиваться, — ответил Барджазид. — И тоже изредка. Им это кажется неприятным, но вполне терпимым.

— И все же от контакта с похитителями снов многие умирали.

— Есть разные предположения, — сказал Барджазид. — Большинство путешественников, проходивших этим путем за последние годы, сообщали о странных сновидениях. Некоторые из них сбились с пути и не сумели выбраться из пустыни. Как знать, может быть, между пугающими снами и потерей ориентации существует связь.

— Вы очень осторожный человек, — заметил Деккерет. — Вы избегаете делать какие бы то ни было выводы.

— И смог дожить до достаточно преклонного возраста, в то время как многие более торопливые уже вернулись к Источнику Всего Сущего.

— Но разве, по-вашему, простое выживание является высшим возможным достижением?

Барджазид рассмеялся:

— Вы говорите как и подобает настоящему рыцарю Замка! Нет, посвященный, я считаю, что жизнь существует не только для того, чтобы избегать смерти. Но выжить очень полезно, не так ли? Для тех, кто рассчитывает совершить большие дела, выживание является одной из основных задач. Мертвые не достигают цели.