— Ты, стоять! — твердым голосом сказал Роси глядя на девушку, я тоже на неё взглянул, а она уже на половину высунулась из окна.

Она плавно вернула часть тела в комнату и медленно развернулась к нам лицом. От прежнего милого личика не осталась и следа. Оно было суровым и резким, будто у солдата прошедшего не одну битву, а глаза больше не горели, они были пусты словно два колодца без воды.

— Что тебе от меня надо? Я всего лишь хотела не плохо провести время, — её голос больше не был нежен и красив, он звучал словно скрежет дерева об дерево.

— То же, что и от остальных расплодившихся тварей этого мира — смерть, — на эти слова её лицо треснуло ровно по середине, она немного присела, распахнув в стороны плащ, от увиденного мне поплохело.

Прекрасной гладкой молодой кожи больше не было. Вместо неё какая-то рваная серая чешуя, грудей, что так привлекали мой взгляд, тоже не было, вместо них были небольшие ручонки странной формы словно у богомола, локти которых выглядели как соски, которые мне так хотелось теребить.

— Фа-у-у-г-р, — раздалось из крестообразной пасти, горизонтальная часть которой была как у той девушки, с красивыми пухлыми губами и ровными белыми зубами. Вертикальная же часть была словно рубец, через который виднелись маленькие и частые клычки. Это всё я разглядел за доли секунды, за которые единственное, что я успел, кроме того, что разглядеть в подробностях тело этой твари, так это встать с кровати в левой руке держа копьё. Роси же, как сидел на краешке стола скрестив руки, так и сидел. «Не успеваю» — пронеслась, мысля в голове. Боковым зрением замечаю тень, возникшую в открытом окне, которая влетела в комнату и приземлившись на спину твари прибила её к полу.

— ГАЧА! — раздался словно звон колокольчиков голос Мари'а, а следом последовали два сильных удара в затылок твари и на пол, и стены от их силы полетели брызги, и ошмётки чего-то серого. Мари'а встала с трупа и повернувшись ко мне, судя по сиявшим глазам, улыбалась.

— Отлично сработали! — Роси вытянул руку для пятюни и Мари'а шлёпнула по ней в ответ ладонью, на которой по-прежнему был одет кастет — ау!!! — затряс ладонью Роси — ты хоть снимай кастеты! — жалобно сказал он, тряся ладонью.

На это глаза Мари'а только засветились ещё большим счастьем. Я же стоял, слегка покачиваясь и меня начинало мутить, я до последнего пытался отогнать эти мысли. Но всё же они у меня возникли и меня вырвало, прям весь ужин за раз. Но это дело я сделал в ведро, висевшее передо мной в воздухе, которое после этих дел вылетело в окно и просто упало в низ.

— Умничка! — Роси одной рукой стягивая платок с лица, другой показывая большой палец вверх Мари'а.

На это же она просто кивнула капюшоном и с любопытством начала разглядывать обезглавленное ею тело. Меня же опять замутило, но так как в желудке ничего уже не было, я просто присел на кровать. Рядом присел Роси.

— Ничего страшного, — похлопал он меня по плечу — суккубы хитрые твари, если не знать наверняка, ни в жизнь не догадаешься, что он перед тобой.

— Но я ведь… — не смог выговорить я и меня снова стошнило, и снова возле моего лица оказалось ведро, которое снова улетело в окно и шваркнулось вниз.

Повернувшись обратно, я вновь увидел, как Роси показывает Мари'а этот знак.

— Постарайся не думать об этом, сходи к колодцу умойся. Посиди на свежем воздухе, глядишь и полегчает немного.

— А-а-а-а-а? — я показал рукой на труп, отвернувшись в сторону не в силах на него посмотреть.

— Не переживай на этот счёт. Слышишь шипит? — действительно, прислушавшись я услышал шипение.

— Что это?

— Это начало испаряться тело суккуба, я не знаю из чего оно состоит, но после смерти вся накопленная жизненная сила покидает тело суккуба, и оно более не способное к существованию без неё, просто испаряется. Мы тут посидим с Мари'а покараулим этот процесс, и чтобы никто не увидел его случайно, а ты иди умойся.

Я прошёл мимо тела закрыв глаза с помощью Роси и вышел из комнаты. Хорошенько умывшись холодной водой из колодца и прополоскав ею рот от вкуса рвоты, мне стало действительно легче. Я сидел прямо возле этого, колодца облокотившись спиной о его стенку и с мокрых волос на голове капала вода мне прямо на поджатые колени. Тяжесть последних событий давила на меня с неимоверной силой, я буквально ощущал её всем телом. Что даже не мог встать и пошевелиться. Рядом кто-то присел.

— Что настолько всё плохо? — поинтересовался незнакомец с каким-то странным акцентом.

Я в бессилии что-то сказать, еле заметно кивнул.

— С женщинами наверняка проблемы, только они способны довести мужика до такого состояния.

«Блядь мужик, ты как никто другой прав» — подумал я, но сил отвечать ему не было, и я лишь снова еле заметно кивнул.

— На вот, лекарство с востока, — мне в руку он сунул внушительных размеров флягу — напиток, конечно, не лучший, но мне отлично помогает, — не думая ни секунды, а лишь мечтая о том, чтобы приглушить боль, я приложился к горлышку и давясь, и захлёбываясь, пуская часть напитка мимо рта, течь по шее, выпил несколько глотков…

***

— Е-ба-а-а-а-т-ь! А-а-а-а-а-а-а-а, в-у-а-а-а-а-а-а-а-а, — издавал мой рот звуки страданий от головной боли.

Пытаясь хоть что-то почувствовать, кроме бешеной головной боли, которая разрывала словно на кусочки мою голову, как арбуз, по которому ударили палкой со всей силы и он разлетелся, при этом каждая попытка хоть чуть-чуть пошевелиться онемевшим телом приводила к тому, что боль в голове взрывалась с новой силой, да так, что у меня перед глазами словно искры пролетали, а лоб казался настолько чугунным, от чего было ощущение, что сейчас он своей тяжестью проломит мне голову.

— Тихо-тихо милый, — раздался рядом, до боли знакомый голос и с боку к моему лицу прижалось, что-то мягкое и тёплое, с такими знакомыми и приятными ощущениями, а с другой стороны лица и по голове меня начали поглаживать — так приятно, можно сказать, по родному, приятно и уютно.

— Тише-тише, — повторил чарующий голос — всё хорошо, я рядом, спи, спи, боль сейчас уйдёт, — и я не мог не подчиниться этому голосу, я расслабился и боль начала уходить, а в теле появилась чувствительность, стало настолько легче, что у меня сами собой потекли слёзы.

Рука, что гладила моё лицо прекратила это делать, начав вытирать слёзы, катившиеся ручьём из моих закрытых глаз.

— Хорошо, поплачь, поплачь, от этого только легче станет, — прошептал мне на ухо такой нежный и родной голос, после чего, губы произносившие эти слова поцеловали меня в висок и от их тепла, которое распространилось моментально по всему телу, стало ещё немножечко легче, настолько, что я смог повернуться на бок, не отключившись от боли и закопаться лицом в такую мягкую, тёплую, родную грудь, пахнущую ароматом Лайлак и цуви, её любимый. Моей любимой Лин-лин.

— Блядь, блядь, блядь, — ругался я вновь очнувшись.