в штатском костюме, при галстуке, с вещевым мешком за спиной и небольшим букетом цветов, который мне подарили медсестры, знавшие, куда я направлюсь.

Я добирался до этого городка на попутках, сначала на почтовом автомобиле, а потом на деревенской телеге, которыми правили мужчины примерно моего возраста, наверняка побывавшие на войне. Мы не делились друг с другом воспоминаниями о ней, просто смотрели на улицы, заполненные людьми, разбирающими развалины, возрождающими свои дома к новой жизни. Эти люди стояли, выстроившись в цепочки, передавая из рук в руки кирпичи и обломки, тогда как американские бульдозеры расчищали квартал за кварталом, а груженные верхом американские грузовики подвозили цемент и доски для возведения новых жилищ.

Неужели американцы простили нас? Было похоже на то, что это именно так, и мне стало казаться, что Хальбский котел остался в далеком прошлом, а все его тайны и трагедии будут погребены навечно в лесах к востоку от Эльбы да еще в памяти тех, кто повидал все произошедшее там. Теперь нашим будущим была Америка – Америка, где все могло быть прощено, забыто и погребено навсегда. Когда телега остановилась у домика с адресом, написанным на обороте фотографии, я почувствовал, что это и мое будущее тоже, этот новый мир созидания и забвения прошлого.

Дом был закрыт, а двери его заперты.

Сердце мое колотилось от мрачного предчувствия, как раньше оно билось перед боем. Не получив никакого ответа от молчаливого дома, я спросил у соседки, знает ли она эту девушку, и показал ей фотографию в рамке. Пожилая женщина пригласила меня в свой дом, стоявший рядом, и усадила за стол в темной кухоньке.

– Она еще живет здесь? – спросил я. – Где же она? Женщина бесцельно крутила в руке какую-то тряпку. – Американцы были очень добры к нам, – наконец произнесла она.

– Да-да. Я знаю это. Но где же эта девушка?

– Американцы были великодушны, они быстро восстановили порядок. Нам очень повезло, тем, кто здесь, если сравнивать с теми, кто остался на востоке, под красными.

– Да, нам повезло. Мне самому пришлось проделать тяжелый путь, чтобы добраться до запада, а не остаться у красных. Но эта девушка, где же она?

– Мы не жалуемся на американцев, молодой человек. Но всегда можно ожидать, что в любой армии окажутся одна-две паршивые овцы, несколько плохих людей. Извините меня, молодой человек, но та девушка, что на вашей фотографии, – ее больше нет с нами.

– Она уехала?

– Она умерла. Мне очень жаль. В любой армии найдутся один-два человека, которые способны нарушить закон. Нам просто повезло, что у американцев очень мало таких людей. Вы не должны испытывать ненависти к ним, и, пожалуйста, не пытайтесь отомстить. Дело в том, что эта девушка была убита американским солдатом несколько недель тому назад. Если вы хотите знать подробности, то он был пьян и изнасиловал ее, а потом задушил. Но потом вступил в силу закон. Сейчас этот человек находится в военной тюрьме, и мне сказали, что он будет повешен за это преступление. У нашего мэра очень хорошие отношения с американцами, и он сказал, что этот тип, без сомнения, будет казнен. Но такие случаи очень редки, в американском секторе о них, представьте себе, почти не слышно. Мы все должны постараться как можно быстрее забыть об этом, потому что нехорошо помнить долго о подобных вещах.

Я кивнул, прислушиваясь в этой темной кухоньке к звукам строительных работ, доносящихся снаружи.

Из дома соседки я вышел уже на закате и побрел по окрестным полям, не представляя себе, куда мне теперь податься. На лугу, мимо которого я проходил, было устроено что-то вроде кладбища бронетехники. Там, в высокой траве, длинными рядами стояли наши танки – ржавеющие, заброшенные и молчащие. Небольшие «Хетцеры», неуклюжие штурмовые орудия, громадные «Тигры», большие «Пантеры» – все они словно чего-то ждали, освещенные лучами заходящего солнца, ряд за рядом, опустевшие, сочащиеся маслом, с птичьими гнездами, уже сплетенными в их башнях. Было похоже на то, что с окончанием войны после нее осталось слишком много металла, слишком много стали, и все танки потеряли свою ценность.

Воистину, пожилая соседка была совершенно права.

Нет ничего хорошего в том, чтобы долго помнить о таких вещах.

Примечания

1

Не всю, но главные силы. (Здесь и далее примеч. ред.)

2

Боевая масса танка Pz V «Пантера» 44,8 т.

3

В плену у союзников (американцев и англичан) немцев ждал рацион около 1200 килокалорий, в советском плену более чем в 2 раза больше.

4

Более 300 танков и штурмовых орудий и до 200 тысяч солдат и офицеров против 300 советских танков и САУ и около 280 тысяч советских солдат.

5

Башнёр (арм. сленг) – наводчик башенного орудия танка.

6

Кордит – пироксилиновый порох.

7

Советский танк ИС-2 имел боевую массу 46 т (против 56 у Pz VI «Тигр I»), длину корпуса 6770 мм, с пушкой 9830 (против 6316, с пушкой 8450 у «Тигра I»), ширину корпуса 3070 мм (у «Тигра I» 3705), высоту 2630 мм (у «Тигра I» 2930).

8

Танк Pz VI В «Тигр II». Боевая масса 68 т. Броня: лоб корпуса 150–120 мм, борт корпуса 80 мм, корма корпуса 80 мм, днище 25–40 мм, крыша корпуса 40 мм, лоб башни 107 или 185 мм, борт и корма башни 80 мм, крыша башни 40 мм. Двигатель 700 л. с. Скорость по шоссе 38, по пересеченной местности 13 км/ч. Вооружение: пушка 88-мм длиной 71 калибр, 2 или 3 пулемета 7,92 мм, 26-мм мор-тирка для защиты от пехоты противника.

9

«Ханомаг» («Ганомаг») – SdKfz 251, Sonderkraftfahrzeug 251, германский полугусеничный бронетранспортер периода Второй мировой войны. Выпускался в нескольких модификациях заводом Hannoversche Maschinenbau AG (Hanomag). Предназначался для транспортировки пехотного отделения (10 человек) плюс 2 человека экипаж. Масса 9,14 т. Всего в 1939–1945 гг. было выпущено 15 252 машины всех модификаций. Был также легкий (5,8 т, модификации от 5,44 до 6,1 т) SdKfz 250 – 2 человека экипажа и 4 человека десант. Их выпущено 7326.

10

Против прорывающейся немецкой группировки количество советских танков и ФАУ было равным – 360 на 300.

11

Соотношение 1,4:1 в пользу советских