жарко, во всех смыслах… За все это время я уже привыкла просыпаться с парнем, но это утро слишком особенное, и не потому что я голая, а потому, что мне даже хочется прогулять универ и все остальное, лишь бы насладиться этим мгновением подольше.

Любовь меняет людей? Да, это так, потому что вчерашняя Злата уже бежала бы готовить завтрак и собирала сумку в университет. Но сегодняшняя Злата напрочь пропитана романтической ленью.

Чуть подаюсь вперед и оставляю на губах Глеба мягкий поцелуй, тотчас замечая, как дергаются уголки его губ в полуулыбке.

– Ты не спишь, – тихо усмехаюсь я и, получив заветное покачивание головой, целую снова. – Доброе утро? – как-то даже вопросительно звучит мое пожелание.

– Добрее не бывает, Веснушка, – приоткрыв сначала один глаз, потом второй, с улыбкой отвечает Глеб.

Все так же обнимает меня и, несмотря на то что я уже чуть ли не задыхаюсь от жары – мне не хочется выпутываться из его объятий. К реальности вообще не хочется возвращаться, правда! Потому что реальность заглотит меня с потрохами и у меня больше не будет возможности вернуться конкретно к этому мигу безмятежности и насладиться им.

– Может быть прогуляем универ? – с надеждой в голосе, спрашиваю я и вижу неподдельное удивление в глазах парня. – Что?

– Это точно Злата Шаховская? – наигранно хмурится он. – Мне ее за ночь подменили?!

– Нет, – смеюсь я, – просто конкретно этот день хочу провести дома…

– Нет уж! – фыркает Глеб и, чуть повернувшись, высвобождает руку, на которой я лежала, толкает меня на спину и подминает под себя. – Я согласен на прогул, но только при условии, что мы сходим куда-нибудь в кафешку! – нависает сверху и горящим взглядом осматривает мое лицо, шею и ниже…

– Зачем? – спрашиваю я и вот теперь, ощущая голого Глеба между своих ног, заливаюсь краской от смущения.

– Я требую новое свидание, – наклоняется и целует меня в одну щеку, – кажется, шестое по счету, – целует во вторую щеку.

– В этих свиданиях еще есть смысл?

– В свиданиях всегда есть смысл, – отстраняется и улыбается.

В его глазах плещется столько любви, что мне кажется я могу ею захлебнуться.

– Если мы будем выходить из дома, то может быть и в универ съездим? – задумчиво говорю я.

Все же, прилежная девочка еще здесь, не испарилась.

– Я чувствовал, что ты так скажешь, – ухмыляется Глеб. – Давай собираться?

Киваю и жду, пока парень встанет с кровати. Натягиваю одеяло на грудь и сажусь на постели, наблюдаю, как Глеб, нашарив свои боксеры где-то на полу, одевает их. Встает, отключает будильник на телефоне и открывает дверь спальни. Анубис вихрем влетает в комнату и начинает лаять, чуть поскуливая.

– Пойду выгуляю, а ты пока собирайся. Справишься? – приподнимает брови Глеб.

– Справлюсь, – киваю я и парень уходит, подзывая к себе Анубиса.

Они еще не ушли, я не слышала хлопка двери, но я уже начала поиск своего белья и футболки. Шарюсь по кровати и выискиваю на полу вещи, чтобы дойти до ванной не в одеяле, в конце-концов. Нахожу только футболку Глеба, в которой была вчера, трусы он куда-то зашвырнул вне зоны моей видимости.

Напялив футболку, я слезаю с кровати, уже собираюсь выйти из спальни, но в глаза бросаются коричневые пятна на простынях, их слишком много. Замираю у двери и стараюсь не заморачиваться, но… Не выходит! Пятна не только мои, они есть даже на подушке, где была рука Глеба, и в ногах.

Божечки! Какая же я эгоистка!

Только сейчас понимаю, что даже не спросила, как у парня рука и нога, более того – даже не посмотрела! С новой Златой что-то не то…

– Глеб! – выбегаю из комнаты парня в прихожую и успеваю остановить их с Анубисом уже на выходе. – Как твоя нога и рука?! Прости, я совсем забыла…

– Все нормально, – отмахивается он и делает шаг ко мне, поправляя капюшон на своей толстовке. – Вернусь – перебинтуем. Не делай трагедию, – наклоняется ко мне и целует в нос. – Да, Боже ж мой, Бис! – возмущается Глеб, потому что пес от нетерпения начинает на него напрыгивать. – Идем, все, идем!

Парень пожимает плечами и выходит в подъезд, оставляя меня наедине с собой. Не лучшее для меня расположение, потому что в голову лезет всякая хрень и выстраивается в планы и ситуативные вариации. Следую своему основному плану: принимаю душ, одеваюсь, запускаю стирку с постельным бельем, готовлю завтрак. В конце этого списка находится жирный знак вопроса и сам вопрос: “Что делать?!”, но пока на него ответа я не знаю.

Я не жалею о том, что произошло, я на самом деле влюблена в Глеба и люблю его, но страх дальнейшей нашей жизни все равно давит. Теперь, если мы поссоримся, то вынуждены будем разойтись навсегда. Конечно, со стороны судить легко: “Не ссорьтесь и все!”, сказал бы любой, но это жизнь и она очень непредсказуема.

Когда возвращается Глеб, я помогаю ему перевязать раны на ноге и руке: очень неприятного рода эти ранения, потому что безумно мокнут. Особенно на руке, когда парень сгибает ее, огромная образовавшаяся болячка трескается и кровоточит.

– Я не умираю, Веснушка, сделай лицо попроще, – усмехается Глеб, наблюдая за тем, как я обматываю его ногу бинтом.

– Это максимально простое лицо в подобной ситуации, – поднимаю на него взгляд и укоризненно смотрю в глаза. – Мне смотреть на эти раны больно, не представляю каково тебе…

– Все хорошо, иди сюда! – дожидается пока я заправлю узелок бинта и дергает меня на себя. Попросту усаживает к себе на колени и утыкается носом в шею. – Как с тобой хорошо… Хочется всему миру сообщить о том, что ты моя! Всему миру и Вячеславу Олеговичу персонально…

– Глеб! – дергаюсь я и ощущаю, как что-то в груди будто обжигает. – Я же сказала, что люблю тебя!

– Я знаю, прости, просто хочу, чтобы кое-кто закатал свою губу! – огрызается парень, крепко прижимая меня к себе.

Стараюсь дышать ровнее, но выходит с трудом, благо, Глебу не видно моего растерянного взгляда. Почему-то я думала, что теперь тема Райского и всех остальных останется далеко в прошлом, ведь мы оба признались в любви друг другу,