сильнейшие из них выживали, давая жизнь ещё более устойчивому потомству. А вот с жертвами паспортизации всё было по-другому: вместе с ними в ссылку отправляли бывших уголовников, инвалидов, детей, домохозяек. Волна высокой смертности накрыла кампанию по очистке крупных городов. За цифры кому-то надо было ответить.

Первым взял слово секретарь райкома Александровского района товарищ Перепелицын:

— Товарищи! В нашем районе десять трудпосёлков на три тысячи спецпереселенцев из числа репрессированного крестьянства, так как Александро-Ваховская комендатура является штрафной, к нам направляются спецпереселенцы, нарушившие трудовой распорядок. К тому же в районе около тысячи уголовного элемента. Их завезли ещё год назад, многие сбежали, похитив лодки и другое имущество у местного населения, оставшиеся продолжают грабить домохозяйства. Район не сможет принять дополнительное количество социально вредного элемента. Ни одного человека! У нас нет условий, при которых возможно развернуть полноценные хозяйства, здесь можно заниматься только охотой и рыболовством. В двух поселковых комендатурах проживают 667 семей, это около двух тысяч человек, не считая уголовного элемента в остальных комендатурах.

На это товарищ Белокобыльский заметил товарищу Перепелицыну, что, несмотря на протесты СибЛАГа, руководство ГУЛАГа обязало край принять дополнительные полмиллиона деклассированных переселенцев. При этом товарищ Белокобыльский предъявил копии телеграмм в СибЛАГ, а товарищ Левиц потрясал ответами из центра. И хотя на бумаге всё было расписано, сколько хлеба выделить на питание, сколько белья и одежды выписать на каждого ссыльного, все понимали, что отсутствует главное, в крае катастрофически не хватает спецпоселений. Раскулаченные живут в землянках, на строительство бараков средства до сих пор не отпущены. Вполне возможно, что за летний период ссыльные что-нибудь себе построят, но пока нет никакого жилья. Территория края огромна, а разместить дополнительные шесть тысяч человек негде. Любое решение проблемы вызовет негативные последствия. Расселять спецконтингент некуда. И это только начало, дальше будут поступать ещё и ещё, составы идут со всей страны, а тут и эти шесть тысяч повисли в воздухе.

Вяло переругиваясь, товарищи приняли постановление обязать коменданта Цепкова организовать встречу первого каравана. А это означало, что Цепкова назначили крайним и последним в высших инстанциях. Теперь все шишки из СибЛАГа и ГУЛАГа повалятся на коменданта. Цепков ответит и за высокую смертность, и за отсутствие бараков, горячей пищи и медицинской помощи. Комендант Цепков попытался отговориться общими фразами, чтобы в резолютивной части протокола всю ответственность возложить на окружком, но ему не позволили запротоколировать коллективную вину. На заседании окружкома единым голосованием постановили отправить коменданта Цепкова на встречу каравана. На том и порешили. Секретарь напечатал протокол, присутствующие, включая Цепкова, расписались.

Утром следующего дня комендант Цепков на катере выехал в сторону села Назина. Река почти очистилась от ледового покрова. Свежий ветер разгулялся по очистившимся обским просторам. Цепков подставил разгорячённое лицо майскому тёплому ветру, пытаясь успокоиться. Мысленно он уговаривал себя, что всё устроится и все тоже. Как-нибудь все устроятся. Как-нибудь всё устроится. Как-нибудь.

* * *

Караван ещё не дошёл до Верх-Вартовской пристани, видимо, застрял где-то на реке Ваха. Комендант Цепков постоял у пустой пристани и вернулся в райцентр, чтобы собрать одежду для спецпереселенцев. В телеграмме СибЛАГа говорилось, что деклассированные элементы едут разутые и раздетые. Первым делом комендант посетил Сибторг и Рыбтрест, где получил клятвенные заверения в том, что по первому требованию, комендант получит необходимую спецодежду для нуждающихся переселенцев. Получив устное согласие заинтересованных лиц, Цепков направился в райком партии к товарищу Перепелицыну.

— Товарищ секретарь, мне необходимо получить документ для предъявления в Рыбтрест и Сибторг! — торжественно объявил Цепков, пожимая руку Перепелицыну.

— Это для какой цели, позвольте узнать? — подозрительно вежливо ответил секретарь райкома.

— Директора Рыбтреста и Сибторга обещали выдать мне под ваше поручительство необходимое обмундирование для нуждающихся переселенцев. На первое время их нужно одеть! Они едут в том, в чём их забрали на улице.

— Не только одеть, но ещё обуть! — осклабился секретарь райкома, потирая правую руку, словно собирался ударить Цепкова.

— Да, и обуть надо. Многие разуты и раздеты. Их брали прямо на улицах, на вокзалах, на узловых станциях. В чём шли, ехали, в том и забрали. В чём же они ходить будут? У нас север, а не юг! Кругом тайга.

Товарищ Перепелицын отошёл к окну, обдумывая ответ Цепкову. Приподняв маркизу из плотной ткани, долго всматривался в пыльную улицу. Голые деревья, никакой зелени. Сегодня хороший день, солнечный, как летом. На календаре май месяц, а жара, как в июле.

— Я в курсе, что у нас не юга, — желчно сказал товарищ Перепелицын, — и я в курсе, что у нас север! Но я не позволю тратить народные средства на социально-вредный элемент. Не для того его везут к нам, чтобы мы здесь их обували-одевали и нянчились с ним! Партия и правительство избавляются от спецконтингента в центре, а мы тут разводим турусы на колёсах. Да, мы должны выполнить постановление партии и правительства и выделить средства на одежду, но такую одежду, чтобы уголовный элемент мёрз в этой одежде. Не для того партия и правительство отправляет деклассированных к нам, чтобы мы их наряжали на народные деньги. А вы, товарищ Цепков, сделайте так, чтобы они и одеты были, но и без излишеств, чтобы голод и холод подгоняли их в работе, а не нежили. Партия и правительство присылает их, чтобы спецконтингент работал на пользу советского народа, и вы должны помнить это, товарищ Цепков!

— Что ж, по-вашему, получается, товарищ Перепелицын, что я их заморить должен!

— Заморить не заморить, но и на поводу у них не идти. Выполняйте поручение окружкома, товарищ Цепков!

Уже на улице комендант понял, что спецодежду ему не выдадут. Сибторг и Рыбтрест не наделены полномочиями, чтобы выдавать казённое имущество под честное слово коменданта. Они могут выполнить указание секретаря райкома, но оно должно быть письменное, заверенное гербовой печатью.

— Товарищ комендант, подождите!

Цепков оглянулся. Из райкома выскочил шустрый парнишка, помощник секретаря райкома.

— Вам телеграмма, распишитесь!

Цепков прочитал шифрограмму и похолодел. Баржи остановились между рекой Паней и Верх-Вартовской пристанью. Колубаев придержал ход и ждёт дальнейших указаний. Комендант Цепков бросился к катеру. Вскоре моторка вспенила полноводные обские просторы. Цепков спешил навстречу каравану.