– Джигс, выдели лейтенанту еще один взвод с парой базук, – после чего неожиданно спросил Тома: – Найдешь специалиста по стрельбе из немецкой противотанковой пушки?

– Это какой, сэр? «Дверной колотушки»? – уточнил Томпсон. Краузе кивнул. – Есть такой, сэр. Ковбой… то есть, виноват, сэр, сержант Джон Уэйн. Стрелял из такой во время высадки на Сицилии, сэр. Уверен, что подбил два броневика, сэр.

– Уверен? Тогда забирай себе и эту пушку, – заметил подполковник. – К ней две дюжины снарядов и еще какая-то странная дура вроде ракеты. И тягач. Вести сможешь? – Дождавшись утвердительного кивка, Эдвард приказал: – Джигс, выдели посыльного, пусть проводит лейтенанта к трофейной пушке.

Пушка оказалась совсем маленькой, словно игрушечной, и абсолютно не походила на те немецкие тридцатисемимиллиметровки, которые Том видел раньше. А неведомая штуковина, которая лежала в кузове тягача, оказалась, если Том не ошибся, обычной надкалиберной гранатой как раз для той самой немецкой ПАК-три-семь. Зато боеприпасы были, судя по маркировке на укупорках, как раз французскими, калибром двадцать пять миллиметров, и явно подходили к найденной пушке. Загадка, ломать голову над которой ему совершенно не хотелось. На войне бывает и не такое. Поэтому, подцепив с помощью посыльного и пары проходивших мимо солдат пушку к тягачу, Томпсон попытался завести машину. Не удалось. Пришлось потратить с четверть часа на поиски неисправности. Оказалось, просто засорился карбюратор. Прочистив его кусочком мягкой проволоки, Том завел тягач и не спеша двинулся по узким улочкам на запад. Чуть позднее он догнал взвод, направленный в его подчинение. Остановился, познакомился с взводным сержантом Чаком Барнхаузом, заодно исполнявшим обязанности командира взвода. Загрузил в кузов мешки и базуки, подсадил взводного в кабину и поехал дальше.

Когда он подъехал к позициям, занятым его подчиненными, солнце уже поднялось высоко. Выяснив у Ковбоя, что в его отсутствие в округе было тихо, Том отдал «француженку» в заботливые руки. Потом на местности показал Чаку, где развернуть второй взвод. Покончив с неотложными делами, он наконец решил поужинать и пообедать одновременно. Достав из мешка «рацион К», Том открыл банку консервов, в которой оказались бобы с телятиной, и начал быстро ее опустошать, заедая крекерами с сыром. Но тут откуда-то издалека раздался звук работающего мотора, причем, кажется, не одного. Странный, не похожий на обычные автомобильные звуки или на рев танковых моторов. Том, бросив недоеденную банку, осторожно высунулся из окопа. На поле было пусто, однако шум всё нарастал.

Сначала на опушке леса появился танк. Медленно, громыхая, двигался он через поле по направлению к городку. За ним показались еще два. Это были не «Пантеры» и не «Тигры», а какая-то старая, французского производства рухлядь времен Первой мировой. Танки изредка постреливали из пулеметов, продолжая неотвратимо двигаться вперед. Окопы молчали, ожидая команды Томпсона, однако неожиданно со стороны позиций второго взвода началась беспорядочная ружейно-пулеметная стрельба. К несказанному удивлению и облегчению десантников, передовой танк внезапно остановился. Том крикнул, приказывая передать Ковбою:

– Открыть огонь.

Послание еще шло от одного парашютиста к другому, когда звонко щелкнул пушечный выстрел. Танк дернулся вперед и застыл. Из его башни поднимался дымок. Парашютисты весело острили. «Как ребята на футболе, когда их команда выигрывает», – отстраненно подумал Том. Два других танка развернулись в обратную сторону и заковыляли к лесу, продолжая поливать окраину города из пулеметов.

Однако радость оборонявшихся американцев при виде бегства танков оказалась преждевременной. Буквально через пару минут противник обрушил на них довольно точный минометный огонь, в первую очередь на позиции второго взвода. Взводу Томпсона, сидящему в окопах, обстрел был не слишком страшен, а вот со стороны, где укрылись десантники Чака, раздались многочисленные крики боли и призывы о помощи.

«Говорил же сержанту, – сердито подумал Том, – про необоснованные надежды, что от огня немцев защитят изгороди и стены деревянных сарайчиков. Эти самоуверенные идиоты так и не поняли необходимости немедленно окапываться, черт побери!»

Впрочем, ему быстро стало не до размышлений. Под прикрытием минометного огня из леса выскочило не меньше полусотни пехотинцев и оба уцелевших танка. На этот раз со стороны второго взвода раздались только редкие винтовочные выстрелы, и немцы, приободрившись, с напором побежали вперед.

– Огня не открывать, пока первые не добегут до подбитого танка, – передал по цепочке лейтенант.

Немцы бежали, изредка постреливая на бегу и явно не ожидая сильного сопротивления. Минометы смолкли, и лишь пулеметы танков продолжали тянуть свою песню, когда Том крикнул:

– Огонь! – одновременно выжимая спусковой крючок своего карабина.

В несколько секунд он парой очередей опустошил магазин, стараясь при этом наблюдать за происходящим на поле. Немцы, потеряв от неожиданно плотного огня до половины атакующих, медленно, огрызаясь ответными выстрелами, отползали к лесу. Один танк застыл прямо напротив окопа Томпсона, второй, башня которого дымила не хуже, чем у первого подбитого в бою, медленно полз к опушке. Минометы джерри молчали несколько мгновений, затем начали редкий обстрел, прикрывая атакующих от огня десантников. Под прикрытием минометного огня уцелевшие немцы ускользнули в лес. И наступила неожиданная тишина. Даже минометы, словно испугавшись произошедшего, замолчали.

– Вот сволочи, поесть не дали, – огорчился Том, обнаружив, что весь бой топтался по разбросанному в окопе пайку.

– Лейтенант, вы что, без пайка остались? – подошедший к нему Ковбой тоже заметил растоптанные остатки рациона. – Эй, кто-нибудь, позовите Бобби. Пусть притащит с собой одну упаковку «Ка».

– Ковбой, не стоит бойца обдирать, – неуверенно возразил Том.

– Разрешите доложить, господин лейтенант, сэр, – шутливо вытянулся сержант. – Бобби по прозвищу Робин-Бобин[48] скорее без патронов окажется, чем без еды. Готов поспорить на десятку баксов против дайма, что у него вместо двух пайков в мешке их минимум четыре. Не обеднеет и не похудеет, – засмеялся Ковбой.

– Точно? – недоверчиво протянул Томпсон. – Ладно, поверю. Ты мне лучше скажи, почему не стрелял по минометам осколочными? Понятно, что из этой пукалки не уничтожил бы, но хотя б попугал.

– Какими осколочными, лейтенант? У этой француженки одни болванки[49]. Хорошо, что против нас ничего серьезнее этого старого хлама у джерри не нашлось, – кивнул в сторону поля Уэйн. – А то бы одними базуками пришлось отбиваться.

– Ладно, всё понял, – миролюбиво согласился Том.

Тут как раз появился Робин-Бобин, действительно полноватый, почти на грани для парашютиста, солдат. Правда, в сравнении с современными Толику американцами его можно было посчитать худым доходягой. Притащил он не только коробку с пайком, но еще и пару трофейных немецких шоколадок, от которых Томпсон отказался. Отдав упаковку с пайком, Бобби заверил, что запас продуктов еще есть, успокоив и так не слишком бунтующую совесть лейтенанта.