– Ты вообще куда стрелял, Тони? – спросил Джим шепотом. Где-то еще ходили кибберы, возможно, один из них сейчас подкрадывался с ближнего фланга.

– А я этого пристрелил, второго…

– Как пристрелил? – не понял Джим.

– Ты выстрелил, а я сам себе думаю… – Тони говорил будто парализованный, его речь звучала невнятно. – Думаю – сейчас второй шарахнет в Джима и, значит, отвлечется. Поднялся и вижу… он целится…

– Куда?

– В тебя. Вижу, у него уже палец двигаться начинает… Ну, думаю, пора, и дал ему прямо в грудину. Его натрое разорвало.

– Тони, да ты бредишь! – Джим чувствовал, что у него начинается истерика. Напарник выглядел совершенно не способным к передвижению, и, хотя кровь понемногу останавливалась, выглядел Тони ужасно, да еще нес эту чепуху – якобы видел палец киббера.

– Нужно уходить, Тони. – Джим беспомощно огляделся, прикидывая, что предстоит бросить, чтобы тащить друга на себе. Возможно, удастся обмануть кибберов.

– Не суетись… Их нет больше, только двое было…

Окровавленными пальцами Тони наскреб жесткого снега и приложил к носу. В его голосе Джим услышал прежнего Тони.

Все еще недоверчиво он поднялся на ноги, обошел напарника и выглянул из-за ледяного выступа. На белом фоне очень хорошо были видны яркие пятна – разорванный на три части киббер, оброненная пушка, еще какие-то ошметки, боезапас. Похоже, Тони не бредил.

– Ну хорошо, допустим, – произнес Джим, разговаривая сам с собой. Он вскочил, перебежал на свой фланг и осторожно выглянул. Весь склон был усеян фрагментами окровавленной плоти – самый первый его выстрел оказался верным.

Джим опустился возле стены, скинул с головы капюшон и, собрав немного снега, принялся растирать лицо. То же самое, но не так энергично делал и Тони, собирая снег и вытирая с лица кровь.

– Оказывается, у меня из ушей тоже кровь шла… – заметил он.

– Да, Тони.

Джим заметил, что бледность у напарника проходит.

– Ты не думай, я уже в порядке… – словно угадав мысли друга, произнес Тони. – Вот только руки страшно болят и еле двигаются.

– Руки?

Джим подскочил к напарнику и начал закатывать рукава его комбинезона.

– Что ты делаешь?

– Откуда это у тебя?

Джим недоуменно смотрел на оголенную руку Тони, она вся была в свежих кровоподтеках.

– А еще нога… – пожаловался тот.

– О-пор-на-я, – по слогам произнес Джим. Ему показалось, что он начал понимать. Тони на самом деле видел, как киббер нажимает спусковой крючок пушки. Для киббера это было делом доли секунды, но Тони видел его движение растянутым во времени и еще успел выстрелить, опередив киббера на бесконечно малую долю мгновения. И ударившие в лицо льдинки были не от ответного выстрела «его» киббера, как думал Джим, а от промаха киббера, которого снес Тони. Застрелил в честном поединке – показавшись из-за ледяного бруствера и опередив.

– Ты ведь и умереть мог, Тони, – сказал Джим.

– Я включился, Джим.

– Что?

– То, что со мной произошло, – это как бы включиться заново. Я включился.

Тони взглянул на напарника, как тому показалось, совершенно безумными глазами.

– В глазах кровоизлияние есть? – неожиданно спросил Тони.

– Что? Ах да, есть немного. Хуже видеть стал?

– Нет, только точки какие-то пляшут. Думаю, пройдет.

– Обязательно пройдет, Тони.

Еще немного отдохнув, они стали подниматься на гору. Снизу она казалась не такой уж высокой, вершина – вот она, казалось, протяни только руку и можешь ее коснуться, но на деле приходилось делать частые передышки. Тони едва переставлял ноги, а Джиму приходилось тащить на себе оба ранца, обе КПТ и патроны. В прежние времена, даже во время службы на Ниланде, такая нагрузка ему была не по силам, но время, проведенное под началом Инструктора в пустынях Кикасо, сделало из него железного человека. Он, конечно, уставал, но не считал это достаточным поводом, чтобы не идти дальше.

Когда на пути вставали отвесные стены, невысокие – метров пять-шесть, приходилось самому изобретать альпинистскую технику. Прочные костыли и пара молотков были с ними, после нескольких неудачных экспериментов Джим научился сносно вбивать костыли в лед, подниматься самому и принимать ранцы. К счастью, зацепить их у Тони сил хватало, потом Джим поднимал его самого, и «прогулка в горах» продолжалась.

К заходу солнца вершина им покорилась. К этому моменту Джим уже ничего не соображал, а эмоций у него оставалось меньше, чем у киббера.

При свете последних лучей солнца он нашел похожую на промоину ледяную воронку, сбросил в нее ранцы, спустил Тони, а потом соорудил из двух подстежек, соединив их «молниями», огромный спальный мешок. Мягкости он не давал, они лежали будто на асфальте, зато многослойная ткань совсем не пропускала холод.

Напарники уснули, позабыв про все опасности и не удосужившись приготовить на всякий случай даже пистолет. Впрочем, все неприятности на этот день ими были уже израсходованы, часов через восемь они проснулись, и, едва пошевелившись, Тони застонал.

– Что, худо? – спросил Джим, сразу вспомнив про вчерашнее. Он и сам чувствовал себя скверно.

– Не то слово, как будто я сплошной синяк.

– Что поделаешь, надо терпеть.

Нащупав застежку, Джим расстегнул «молнию». В глаза ударил яркий солнечный свет.

– Кто-нибудь – закройте дверь… – простонал Тони.

– Пойду отлить, – пояснил Джим, выбираясь на воздух и отчаянно щурясь. Сделав несколько шагов, он остановился и вздохнул, затем пошевелил пальцами ног – ботинки оказались что надо, ноги почти не отсырели.

Облегчаясь, он посмотрел на открывавшуюся внизу долину – ту, откуда они пришли. Она была затянута туманом.

Из воронки со стонами выбрался Тони и, стараясь не отставать от навязанного Джимом режима, тоже стал мочиться, но тут же вскрикнул – его моча окрасила снег красным.

– Ничего, это пройдет, – заверил его Джим, хотя сам внутренне сжался. Лицо у Тони было опухшее, а синева на руках наползла на тыльные стороны ладоней, и они безобразно раздулись.

Где-то застрекотал вертолет, напарники поспешили к яме, Тони неловко поскользнулся и съехал на дно воронки. Джим накрыл обоих подстежками. Прошло несколько мгновений, и вертолет прошел совсем рядом. Сделав разворот над восточной долиной, вертолет вновь пролетел над вершиной и ушел на запад.

– Нас ищут, – уверенно заявил Джим.

– Идти надо, – со вздохом отозвался Тони.

– А ты как?

– Я в порядке.