себе ухмыльнуться, — и этот мир вел к тому, что ветка Мирового древа была бы обрублена. После этого на срезе ветки появляется почка, которая возрождает жизнь всей ветви.

— Подожди, — я нахмурился и поднял руку, — ты хочешь сказать, что в «той» жизни ядерная война породит новую цивилизацию?

— Именно! — Филипп аж подпрыгнул и заулыбался, — Именно так и происходит. Для того, чтобы выжили все последующие потомки необходимо лишить жизни тех, кто в дальнейшем будет мешать строить процветающую цивилизацию.

— Но Карнат говорил, что можно избежать той войны. Можно не обрубать ветку.

— Этот старый хрыч не понимает ничего. Он хочет остаться чистеньким и не измазать ручки.

Филипп в гневе поднял голос и стал ходить взад-вперед.

— Вот скажи, — он резко остановился, — старик был здесь, верно? — я кивнул, — Но он не освободил тебя, хотя мог. Он оставил тебя страдать.

— Он сказал, что ты отпустишь меня, так как нет смысла меня убивать.

— Он прав только в том, что смысла убивать тебя и правда нет, так как мы потерям на своей ветке тебя и пойдем по малоконтролируемому пути. Но сломать мы тебя можем. Если он дал тебе какое-то снадобье, чтобы ты не чувствовал боли, — кардинал-епископ сделал многозначительную паузу, — то это не значит, что мы не можем продержать тебя до конца срока действия этого снадобья. А за это время мы будем тебя держать без еды и питья, чтобы ты был сговорчивее. Как тебе такое будущее, Ларс?

Вот это поворот. Вот же ж гадство. Об этом я не подумал. Но ладно я, почему Карнат не просчитал этот момент? А может быть просчитал и я чего-то просто не знаю. Я украдкой посмотрел на Аристократа. Он был напряжен как натянутая струна. Так он чего-то ждет? Что я переметнусь на строну Триумвирата?

А есть ли смысл в этом? По их логике, цель оправдывает средства. Они способны допустить ситуацию с мировой войной, которая, по сути, уничтожит всю эволюцию человечества. Да, она, цивилизация, возродится, но стоит ли оно того? Миллиарды жизней ради светлого будущего? Я бы еще мог понять это при условии отсутствия вариантов. Но, с другой стороны, Карнат предлагает иной путь. Да, я не знаю насколько он правильный, но он умещается в мою систему ценностей.

Папа Римский мне будет мешать. Он будет иметь слишком большую власть. Я уже молчу про крестовые походы. Сомневаюсь, что о таком виде «церковного набега» нынешние деятели не в курсе. Вместо арабов и Иерусалима будет Хольмград и Царство Гардарики. Ведь мы же варвары. А Филипп именно так и считает, я уверен.

— Что ты скажешь, Ларс? — спросил Аристократ.

— А что ты хочешь от меня услышать? Сейчас я не боюсь ваших пыток и побоев. Пройдет срок действия зелья — потом и поговорим.

Моя интуиция говорила мне, что Филипп чего-то недоговаривает, иначе он не угрожал бы, а действительно воплотил угрозы в жизнь. Значит, я не обладаю всей информацией. И судя по его нахмурившейся физиономией, я прав.

— Ты знаешь что такое Триумвират? — холодно обронил Филипп.

— Это искренний интерес или попытка запугать? — хмыкнул я.

— И то, и другое, — ласково пропел кардинал-епископ, — Триумвират — это союз трех сильнейших сил нашего мира. Это единственно правильное решение от всех невзгод нашей цивилизации. Мы, Триумвират, стражи порядка и закона. Любая ересь, которая нам угрожает должна быть выкорчевана и сожжена в адском пламени.

Да ты же фанатик, Филя. Такие как ты, инквизиторы, сожгли в средние века сотни тысяч невинных только из-за того, что они не такие как все. Не такие, как ты, Филиппок.

— Мне плевать с высокой колокольни на вашу организацию, тайное общество или как вы себя называетесь. Я знаю только то, что все мои действия я считаю правильными. И я буду поступать по соображениям справедливости — так как я себе это представляю. А твой Триумвират — мне как мертвому припарки.

— Правильные действия? — Филипп оскалился, — Лишить руки Радомысла — это правильно? Сделать Забаву одноглазой — правильно? Убить Сокола, твоего друга и учителя — это правильно?

Тварь ты Филипп. По больному ведь бьешь. И Рогволд такая же сволочь, как ты.

— Я же сказал, что я буду поступать по соображениям справедливости. Именно так, как я себе это справедливость представляю.

— Тогда чем ты лучше Триумвирата? Мы ведь тоже поступаем так, как считаем правильным. Из собственных соображений правильности.

— Знаешь, в чем ваша проблема, Преосвященнейший Владыка Филипп? — Аристократ дернулся от полного титулования и сузил глаза в ожидании продолжения, — Ты и вся твоя компашка считают, что кто-то лучше или нет. Я говорю о справедливости, а ты о правильности. Это большая разница. Моя справедливость — это то, что идет от души, от сердца. А твоя «правильность» — от разума и голой логики. Убить миллиарды ради всеобщего блага или же не допустить такую катастрофу, но усложнить и без того тяжелую и длинную дорогу человечества? У каждого из нас свой ответ. Я своего решения не изменю.

Глава 14

Болгарское ханство, пещера возле Плиски, конец весны 827 г.

— Владыко, — Рогволд появился в моем поле зрения, — светает. Пора!

Филипп дернул подбородком, но сдержался. Мне кажется он хотел много чего еще мне сказать о моем мнении, но время играет против него, если брать во внимание слова бывшего воеводы.

— Мы еще увидимся, Ларс, — проскрипел кардинал-епископ.

— Буду ждать нашей следующей встречи с превеликим удовольствием, — не остался я в долгу.

Дернувшегося Рогволда опять остановили. Бородач, видимо, вместо пса у Филиппа. Дрыгается псина.

Воевода подхватил факел и ушел вместе со своим спутником.

— Рогволд, тебе осталось жить совсем немного, — прокричал я в предрассветную темноту, — уж я тебе это гарантирую.

Ничего не услышав в ответ, я с трудом поднялся на ноги и направился к хану. Глаза долго привыкали к блеклой темноте пещеры после ослепляющего факела.

— Омуртаг! Живой?

— Живой, — прохрипел хан.

Я направился к своему товарищу по несчастью. Интересно, что же произойдет на рассвете, раз они так спешно скрылись и даже Омуртага оставили в покое? Осмотрев себя при первых рассветных лучах, отдаленно пробивающихся в пещеру, я понял, что держусь на остатках морально-волевых.