– Мудрое решение, – похвалила Порция. – Зачем чего-то дожидаться, если можно перенести боевые действия на территорию противника? Заставить их обороняться и захватить самого главаря. И что же вы намерены предпринять?

Карета остановилась у бокового входа, но Порция не торопилась выходить, выжидающе глядя на офицера.

– Мы уже давно не даем покоя этим негодяям. Ну а теперь вышло постановление о том, что с сегодняшнего дня каждое судно, появившееся в бухте Наррагансет, будет арестовано. В случае обнаружения каких-либо нарушений – а они, несомненно, найдутся – весь груз будет отправлен в Бостон, капитанов судовладельцев мы арестуем, а потом они предстанут перед судом.

– И вы сделаете это, даже если ничего противозаконного не обнаружите на судне? – спросила Порция, пораженная несправедливостью подобных мер.

– Придется. Все эти островитяне плуты и мошенники! Сколько на них ни давишь, все без толку! – с горячностью проговорил капитан. – Лучший способ их проучить – это полностью пресечь всякую торговлю. Когда же мы поймаем Макхита, то вздернем его прямо в Ньюпорте. А труп привезем в Бостон. Этим псам будет преподан хороший урок!

Порция тяжело вздохнула. Отплытие намечалось сегодня ночью, и она опасалась, как бы все не расстроилось. И еще тревожилась за Пирса. А что, если он и есть тот самый Макхит? Лучше ни о чем больше не спрашивать. Однако Порция не удержалась и продолжила разговор:

– Не понимаю, капитан. Зачем адмиралу лишать Бостон вашего присутствия? Разве на Род-Айленде нет никого, кто мог бы должным образом все организовать?

– Я должен ехать по той причине, что офицеры, командующие кораблями, подчиняются не губернатору Ньюпорта, а королевской администрации, находящейся здесь, в Бостоне. Еще раньше было принято решение послать туда для руководства старшего офицера, если станет известно об участии в каких-либо действиях самого Макхита. А именно в этом мы не сомневаемся.

Порция подумала, что вероятность случайной встречи с капитаном Тернером не так уж и велика – ведь она не собиралась заезжать в Ньюпорт.

– Значит, вы отправляетесь прямо с утра?

– Точно не знаю. – Выйдя из кареты, офицер обернулся с намерением помочь девушке.

Порция, однако, поспешила выбраться самостоятельно. Она поняла, что вряд ли удастся вытянуть из Тернера дополнительные сведения. Как говорится, «ведро уже скребло по дну колодца».

– Ну что ж, капитан, счастливого пути, – пожелала она.

– Я распоряжусь, чтобы завтра утром за вами заехали.

Порции очень хотелось заявить, что в этом нет ни малейшей необходимости, но она лишь любезно улыбнулась и, помахав офицеру рукой, вошла в дом.

Мэри полагала, что вышла из дома достаточно рано, чтобы застать Порцию, прежде чем та уедет в особняк адмирала Миддлтона. Однако миссис Крис ее разочаровала.

– Мисс Эдвардс – ранняя пташка, – сказала хозяйка. – Она и сегодня, и вчера уехала еще до того, как мы с мужем проснулись. Похвальное качество.

Мэри решила зайти к Порции накануне, чтобы занести ей корзину, в которую она кое-что собрала: каравай свежеиспеченного хлеба, горшочек любимого варенья, собственноручно вышитый на прошлой неделе платок и вырезанные из черной бумаги профили Анны и Уолтера, помещенные в рамку. Жене пастора хотелось хоть как-то загладить вину за вчерашний вечер.

Мэри не могла припомнить случая, чтобы когда-либо так сильно ошибалась в людях. Взгляды капитана Тернера на жизнь ужаснули ее. А ведь она подтолкнула его к ухаживаниям за Порцией!.. Причем без ведома подруги. Она должна все объяснить Порции и вместе с ней подумать, каким образом отвадить офицера.

– Можно мне оставить эту корзинку в комнате мисс Эдвардс? – спросила Мэри.

– Ну конечно, миссис Хиггинс, – кивнула добродушная хозяйка.

Зайдя в комнату Порции, жена пастора застыла в некотором недоумении: небогатые пожитки девушки были убраны, небольшой сундучок стоял на полу рядом с кроватью. Те подаренные на память безделушки, что прежде находились на столе, тоже исчезли, и вообще в комнате был наведен идеальный порядок.

Мэри стала вспоминать вчерашний званый ужин. Порция ни словом не обмолвилась о том, что снова собирается переезжать. Впрочем, при капитане Тернере она и не стала бы говорить.

Вполне возможно, что ей предложили комнату в особняке адмирала Миддлтона, или же она подыскала себе жилье в самом Норт-Энде.

Мэри подошла к столу, чтобы поставить на него корзину, и увидела запечатанный конверт. Как оказалось, письмо было адресовано лично ей.

Без малейших колебаний Мэри вскрыла конверт, достала листок и прочитала следующее:

Дорогая подруга!

К тому времени, когда ты получишь это письмо, я уже буду на пути в Уэльс, где, как я тебе говорила, намерена обратиться к своей благодетельнице леди Примроуз за содействием в получении какой-нибудь работы. От всего сердца благодарю тебя и пастора Хиггинса за то добро, которое видела от вас в течение стольких лет. Я также благодарна вам за то, что дали мне возможность общаться с вашими замечательными детьми.

Оторвав взгляд от письма, Мэри посмотрела на сундучок. Судя по всему, Порция еще не успела уехать. Мэри быстро пробежала глазами строчки, в которых девушка просила извиниться за нее перед хозяевами, сказать им за все спасибо, а также передать привет Белле, Джосае и Кларе.

Мэри призадумалась. Порция ни словом не обмолвилась о том, что собирается взять с собой Елену. Не сообщила, на каком корабле собирается отплыть. Но если она уезжает одна, к чему такая секретность? Видимо, попутчица у нее все же будет.

Мэри дочитала письмо:

…Если кто-нибудь еще вспомнит обо мне, передай им мой привет. О том, что я уезжаю, никто не знал, у меня просто не было времени всем сообщить. Пожалуйста, обними и поцелуй за меня Анну и Уолтера, скажи им, что я всегда буду их любить. Ну вот и все, моя милая подруга.

Прижав листок к груди, Мэри снова задумалась. Она вспомнила, как вчера, находясь у них дома, Порция получила какое-то послание, а также ее реакцию на попытку капитана Тернера выяснить, в чем дело. Мэри печально вздохнула. Выходит, Порция не отступилась от своего, она уезжает, и, возможно, они никогда больше не увидятся. Эта мысль обожгла, словно колючий январский ветер. В течение многих дней, месяцев, а то и лет придется корить себя за допущенную оплошность, переживать из-за того, что не сумела напоследок встретиться с подругой и устранить возникшее недоразумение. Мэри хотелось, чтобы у них обеих остались только светлые воспоминания о восьми годах, прожитых вместе, и чтобы Порция по-прежнему воспринимала семью Хиггинсов как свою собственную.

Спрятав письмо, Мэри стремительным шагом направилась к двери. Возможно, она еще успеет увидеться с Порцией в последний раз.

В этот день за Еленой присматривали не слишком строго, и Порция быстро поняла, в чем причина: напичканная какими-то снадобьями, мать пребывала в полубессознательном состоянии.