– Пожалуйста, раздвинь ноги, – прошептал Пирс. Немного поколебавшись, Порция медленно разомкнула колени. Взявшись за лодыжку, он поместил ее ногу на спинку дивана. Его пальцы двинулись по голени, прошли под коленом, скользнули по шелковистой коже внутренней поверхности бедра и мимолетно коснулись увлажнившейся промежности. Девушка едва заметно дрожала, ее губы были приоткрыты. Он взялся за другую ногу и опустил ее на пол. Затем подсунул руки под ягодицы и, приподняв нижнюю часть тела, приблизил к нему лицо.

Порция невольно вздрогнула, когда его губы и язык соприкоснулись с самым сокровенным местом. Выгнув спину, она протяжно закричала и забилась словно в конвульсиях. Но он сумел удержать девушку на месте, и очень скоро бедра Порции задвигались в нужном ритме. Он продолжал ласкать нежную плоть, позволяя ей возноситься все выше и выше на волнах бушующего океана страсти. Наконец, издав последний крик, Порция потянула Пирса к себе и жадно впилась в его губы.

Он поднял ее с дивана и опустил на ковер. На мгновение навис над девушкой и в следующую секунду вошел в нее, сорвав печать непорочности. Теперь уже Пирс не тянул время, не думал о том, чтобы продлить игру. Порция непрерывно вскрикивала, пока оба они самозабвенно двигались в едином ритме, и вскоре к этим вскрикам присоединился и его голос, когда, на мгновение напрягшись, он завершил их экстатический полет мощным извержением семени.

Так вот он каков, вкус запретного плода. Ощущение безумной страсти, когда не существует уже ни мыслей, ни понимания того, что правильно, а что – нет. Что ж, она не жалеет о том, что пришла сюда.

Порция чувствовала на себе вес тела Пирса, и это тоже доставляло ей удовольствие. Она крепко обнимала его, прислушиваясь к собственным ощущениям, к тому, как внутри ее постепенно затихает восторженное звучание неких неведомых струн. Наконец-то и ей довелось испытать всю глубину того наслаждения, которое дает плотская любовь. Внезапно Порция осознала скрытую суть своей натуры и поняла, почему родители решились зачать ее, зная, что впереди их ждет множество трудностей. Они просто не задумывались ни о будущем, ни о последствиях. Превыше всего для них была любовь, то непостижимое чувство, которое, словно волна, накатывает на мужчину и женщину и накрывает его с головой. Тот жар, что охватывает тела, тот полет на вершину блаженства и тот огромный прилив энергии, который приходит вместе с внутренним освобождением. Порция не сомневалась, что Пирс испытал то же самое, что они ощутили все это практически одновременно.

Его спина была широкой и теплой. Он по-прежнему оставался внутри у нее, и у Порции было такое чувство, будто они просто созданы друг для друга.

При этом Порция не забывала, что видится с Пирсом в последний раз. Она пришла попрощаться с ним и ничуть не жалела о том, что отдалась ему. Она даже питала некоторую надежду, представляя возможные последствия сегодняшней встречи. Разве это не замечательно – родить ребенка, зачатого в любви, в момент столь страстного соития? И в отличие от своей матери она куда лучше подготовлена к тому, чтобы позаботиться и о собственном будущем, и о будущем малыша.

Пирс пошевелился и медленно вышел из нее.

– Ну как ты? – спросил он. – Было больно? Она покачала головой.

– Здесь, конечно, не самое лучшее место для того, чтобы впервые познать радость любви. – Пирс уткнулся носом в ее шею. – Не самое романтичное.

– Место не имеет значения, – прошептала Порция, и внезапно печаль наполнила ее сердце. – Главное, что это был ты.

Он поцеловал ее в губы и, отвалившись в сторону, сел на полу. Порции вдруг стало холодно, она почувствовала себя как-то неуютно, и та уверенность, с которой она размышляла о будущем, куда-то исчезла. Она также поспешила принять сидячее положение. К ее облегчению, сорочка и платье находились в пределах досягаемости.

Пирс ничуть не стеснялся собственной наготы, однако Порция не позволяла себе даже мельком взглянуть на него. Когда он поднялся с пола и направился к столу, на котором стояли графин с вином и бокалы, она, подхватив сорочку, быстро вытерлась ею и поспешила натянуть платье. К тому моменту, когда Пирс обернулся, держа в руках два наполненных бокала, Порция уже обувалась.

На его лице отразилось удивление.

– Уже уходишь?

– Да, мне пора. – Избегая встречаться с ним взглядом, Порция скомкала сорочку и прижала к животу. Затем, нагнувшись, подобрала с пола медальон и сунула его в кармашек. – Завтра мне нужно повидаться с матерью. Я не могу покинуть Бостон, не попрощавшись с ней.

Порции было стыдно оттого, что она не может сказать Пирсу всей правды. Однако он вряд ли смог бы ее понять и наверняка не допустил бы, чтобы Елена отправилась вместе с ней. Порция не сомневалась, что Пирс возненавидит ее, когда все откроется, поскольку будет считать, что она его просто использовала.

В эту минуту Порция сама себя ненавидела.

– А как ты собираешься добраться до назначенного места?

– Сегодня капитан Тернер предлагал мне воспользоваться одним из адмиральских экипажей, чтобы добраться до дома. Но я отказалась. А завтра соглашусь. Как только мы окажемся за воротами, я попрошу возницу отвезти меня к тому месту. Заплачу ему столько, сколько он попросит.

– Думаешь, он решится отлучиться вместе с адмиральским экипажем на целых пять часов?

Если понадобится, отдам ему все до последнего пенни, но…

– Твой план слишком рискован.

Осушив до дна бокал, Пирс подошел к своей одежде, валявшейся на полу, и надел бриджи. Порция терялась в догадках: почему он сказал, что ее план слишком рискован? Неужели заподозрил, что она намерена взять с собой Елену? Порцию охватило отчаяние.

– К четырем часам я пришлю Джека, – продолжил Пирс. – Он довезет тебя до дома, чтобы ты смогла взять свои вещи, а уже потом доставит к месту.

– Да нет, не нужно. Лишние хлопоты для вас обоих. Если она использует его грума во второй раз, он возненавидит ее еще больше. Мысль об этом была невыносима.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь из людей адмирала Миддлтона приближался к моему кораблю. К тому же не исключено, что вместо возницы сядет кто-нибудь из военных, возможно, даже капитан Тернер. При таком раскладе может возникнуть немало проблем. – Без рубашки, босиком, Пирс тем не менее оставался деловым человеком. – В общем, к четырем ты должна быть готова. Джек будет ждать и обо всем позаботится.

Выйдя из комнаты, Пирс позвал слугу. Порции вдруг стало очень стыдно, у нее даже запылали щеки: ведь все в доме понимали, чем они тут занимались, и уже завтра полгорода будет знать об очередной победе мистера Пеннингтона.

Впрочем, теперь это не имело значения. Выбрав свой путь, она оставляет за спиной тех, кто, возможно, будет ее ненавидеть, а впереди ждут встречи с новыми людьми, чьего расположения еще предстоит добиться.

Через пару минут Пирс вернулся в кабинет, захватив с собой ее накидку.

– Джек сейчас подгонит фаэтон и отвезет тебя на Скул-стрит.