Я откидываюсь на подушки и наблюдаю за тем, как она мерит шагами комнату. Эта девушка выглядит как попугай, запертый в клетке. Отчаянно хочет вырваться и улететь в небеса.

– Я не горю желанием беседовать о вашем брате, – замечаю я. – Но если вам очень хочется…

– Да уж, ужасная тема для разговора.

Принцесса падает на кушетку рядом со мной.

– Признаюсь, не ожидала увидеть вас здесь. На самом деле в последние недели я вообще никого не видела – ну, кроме стражей. Мне было очень любопытно узнать, какая вы.

– Откуда вы вообще знаете обо мне?

– Не будьте наивной, – смеясь, отвечает она. – Если я сижу взаперти, это вовсе не значит, что я отрезана от мира. У меня есть шпионы и в замке, и по всему Ла Сьюдад. Еще у меня есть много влиятельных друзей. Думаю, вы даже встречали кое-кого в одну из ночей.

Я изумленно разеваю рот.

– Эль Лобо? Вы с ним заодно?

Она лишь подмигивает.

– Боюсь, мы уходим от главной темы. Расскажите о себе.

Я отвожу взгляд, оттягивая время. Нужно решить, чем можно с ней поделиться. Очевидно, у них с братом не лучшие отношения… Возможно, стоит ей немного открыться. Еще одна союзница в борьбе против Атока. К тому же она как-то связана с Эль Лобо.

– Что вы хотели бы знать?

– Что угодно! Чем вы любите заниматься? Чего боитесь?

– Это очень личные и конкретные вопросы.

– Помилуйте. Я торчу тут одна большую часть времени, – умоляюще говорит Тамайя.

– Я люблю орудовать мечом. Боюсь высоты. Мне нужен кофе каждый день, и я не горю желанием выходить замуж, – не задумываясь выдаю я.

И только потом понимаю: все упомянутое описывает меня – не Каталину. Я забыла, что играю чужую роль. Но принцесса почему-то очень располагает к себе, и я чувствую себя так, будто оказалась в уютном, гостеприимном доме. Рядом с ней хочется расслабиться. А это опасно. Надо сосредоточиться, пока я опять не сболтнула лишнего в ее присутствии.

– Учитывая кандидатуру жениха, это неудивительно, – сухо замечает она. – Кофе я тоже люблю. Но Аток велел не приносить мне его. Думаю, он только и мечтает о том, чтобы я спала весь день и не доставляла хлопот.

– А вы доставляете?

Принцесса внимательно смотрит на меня.

– Если это необходимо. Сколько вам было лет, когда произошло восстание?

– Восемь, – говорю я. – У меня осталось только одно яркое воспоминание о той ночи.

Принцесса Тамайя не настаивает на продолжении. С одной стороны, мне бы хотелось, чтобы она попросила рассказать поподробнее, а с другой – мне кажется очень странным, что она вообще задала этот вопрос. Теперь мне тоже хочется узнать, что запомнилось ей в ту страшную ночь. Помнит ли она призраков? Помнит ли, сколько иллюстрийцев погибло в их руках? Печалилась ли она о погибших… или праздновала со всеми остальными?

– А вы помните, какой была ваша жизнь, когда на троне сидела иллюстрийская королева? – спрашиваю я.

Если мой вопрос и удивил ее, принцесса никак этого не показывает. Она слегка запрокидывает голову и прикрывает глаза.

– Я не могла ходить в школу. Мои родители не были богаты. Нас тогда было больше – больше голодных ртов. Нам часто было нечего есть.

– Значит, победа обрадовала вас?

Принцесса Тамайя пожимает изящным плечиком.

– Думаете? Мы остались без родителей и потеряли двух братьев. Я была самой младшей в семье, и меня отправили на воспитание к тете. Кажется, даже сам Аток не праздновал победу в тот день.

Я отвожу взгляд и рассеянно обвожу пальцем орнамент на подушке. Я никогда не задумывалась над тем, каким был этот день для лаксанцев. Суть всегда казалась простой: мы все потеряли, а они забрали все себе. Но если отойти от этой безупречной формулы, на которой зиждется мое мировоззрение, в голову начнут лезть ненужные мысли. А я хочу твердо стоять на земле. Мне нельзя забывать о своих корнях и терять бдительность.

– Может, расскажете, что привело вас сюда, кондеса?

Этот вопрос был неизбежен, но я еще не придумала правдоподобный ответ. Судя по всему, принцесса не питает теплых чувств к брату, но это вовсе не означает, что ей можно доверять. Эль Лобо – ее верный друг и союзник, но он тоже себе на уме.

Принцесса Тамайя наклоняется поближе и лукаво смотрит на меня.

– Или, может, я сама покажу вам?

Озадаченно моргаю.

Она подходит к симпатичному ткацкому станку из хорошего дерева. Притянув ногой табуретку, принцесса аккуратно садится и немного разводит колени. Затем она делает глубокий вдох и замирает – словно в ожидании вдохновения. Несколько минут ничего не происходит, и я начинаю нетерпеливо постукивать пальцами по подушке. Чего она ждет? Я просто трачу время впустую. Эстрейи здесь точно нет.

Наконец принцесса приходит к какому-то заключению и начинает подготавливать станок для нового гобелена. Я встаю с кушетки и подхожу поближе, заглядывая ей через плечо. Ее изящные пальчики порхают над станком – от одного конца к другому, – и уже через несколько минут нижняя часть гобелена готова. Я еще никогда не видела, чтобы кто-то ткал быстрее меня, но она работает так ловко и непринужденно, будто ткацкий станок – продолжение ее самой.

– Узнаете ее? – тихо спрашивает принцесса.

Я наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть гобелен… и ахаю от изумления. Madre di Luna. На нем изображена девушка с длинными вьющимися волосами, темными глазами и бровями. Она держит сияющий драгоценный камень, вставленный в браслет.

Это я с Эстрейей в руках. Принцесса Тамайя медленно поворачивается на стуле и испытующе смотрит на меня.

– Ну-ну, кондеса. А вы гораздо более амбициозны, чем я думала. Ищете Эстрейю, не так ли? Хотите отомстить лаксанцам.

Именно это мы и планируем. Я испуганно отшатываюсь.

– Как… как…

Принцесса Тамайя хитро улыбается и встает из-за станка.

– Я пользовалась популярностью на праздниках. Очень полезная способность, не правда ли? Конечно, никому не нравилось, если на гобелене оказывались они сами, но зато все были не прочь посмеяться над кем-нибудь другим.

Она прочитала мои мысли – мои тайные желания – и изобразила их.

– Объясните, как это работает, – требую я. – В подробностях.

Принцесса изящно приподнимает бровь, поигрывая ткацкой иглой.

– Ну уж нет. Скажу лишь одно: здесь нет того, что вы ищете.

– Я догадалась.

Принцесса Тамайя задумчиво касается подбородка.

– Почти не сомневаюсь: вы понятия не имеете, что представляет собой Эстрейя на самом деле.

– Уж я-то знаю, – вкрадчиво отвечаю я. – Это оружие. Напомню, что я видела их собственными глазами.