Я опрокинула Дракона на пол, вцепившись ему в плечи. Мы упали, его бедро втиснулось у меня между ног, сквозь юбки, и, вздрогнув всем телом, я потрясенно осознала то, о чем не догадывалась раньше. Он застонал — голос его был глубок, пальцы погружались в мои рассыпавшиеся по плечам волосы, распутывая колтуны. Я притянула его к себе и руками и магией, потрясенная и восхищенная одновременно. Его сухощавое, крепкое тело, изощренная изысканность бархата, шелка и кожи — роскошь, что сминалась под моими пальцами, — внезапно все это обрело совсем новый смысл. Я восседала у него на коленях, словно верхом, расставив ноги, его жар обжигал меня, его руки до боли стискивали мне бедра сквозь платье.

Я нагнулась и поцеловала его снова, в этом удивительном мире незамысловатых желаний. Моя магия, его магия — все едино. Его рука скользнула по моей ноге — выше и выше, под юбку. Я коротко, изумленно фыркнула — точно морозным воздухом поперхнулась. От моих ладоней по его телу разлилось непроизвольное сияние, точно солнечный блик на текучей реке, и все бессчетные гладкие пряжки на его камзоле сами собою расстегнулись и раскрылись, и развязались завязки рубашки.

Я по-прежнему не вполне понимала, что я такое делаю — вплоть до того момента, как уперлась ладонями в его нагую грудь. Или, скорее, я позволяла себе только думать наперед, как бы получить желаемое, и не разрешала облекать эти мысли в слова. Но теперь не понять было невозможно: настолько вопиюще раздетым явился он передо мною. Развязалась даже шнуровка его штанов и задевала мне бедра. Сейчас он раздвинет мне юбки, и…

Щеки мои отчаянно горели. Я хотела его, я хотела отпрянуть и убежать, а главное — хотела понять, чего из этого я хочу больше. Я застыла, уставилась на него широко раскрытыми глазами, и он тоже неотрывно глядел на меня. Таким расхристанным я его еще никогда не видела: раскраснелся, волосы растрепаны, расстегнутая одежда едва не сваливается, потрясен он не меньше меня и едва ли не разгневан. Наконец он проговорил про себя «Что я делаю?» — и, стиснув мои запястья, силой отвел мои руки в стороны и резко поднял нас обоих с пола.

Я отшатнулась назад и схватилась за стол, чтобы не упасть, разрываясь между облегчением и сожалением. Дракон уже отвернулся от меня и туго-натуго затягивал шнуровку — спина прямая, как будто аршин проглотил. Распутанные обрывки моей магии, змеясь, постепенно уходили обратно в кожу, а его магия от меня ускользала. Я прижала ладони к пылающим щекам.

— Я не хотела… — выпалила я и прикусила язык; я сама не знала, чего именно я не хотела.

— Вижу! — рявкнул Дракон через плечо. Он уже наглухо застегнул камзол поверх рубахи нараспашку. — Убирайся.

Я со всех ног кинулась прочь.

В моей комнатке Кася сидела в постели и мрачно сражалась с корзинкой для шитья. На столе уже лежали три сломанные иголки. С превеликим трудом ей удавалось прокладывать длинные неаккуратные стежки на каком-то ненужном лоскуте.

Я вбежала в дверь. Кася подняла глаза. Щеки мои все еще горели, одежда пришла в беспорядок, а задыхалась я так, словно бежала наперегонки.

— Нешка! — воскликнула Кася, роняя шитье и поднимаясь на ноги. Она шагнула ко мне, потянулась было взять мои руки в свои, но замешкалась: она уже научилась опасаться своей новообретенной силы. — Ты… то есть он…

— Нет! — отрезала я, сама не зная, радоваться мне или огорчаться. Только моя магия во мне и осталась — и никакой другой. Я с глухим горестным стуком плюхнулась на кровать.

Времени осмыслить происшедшее мне не представилось. Той же ночью, вскоре после полуночи, спавшая рядом со мною Кася резко вскинулась — и я чуть с кровати не слетела. В дверях комнаты стоял Дракон, в халате поверх ночной сорочки; лицо его напоминало непроницаемую маску, в ладони горел свет.

— На дороге солдаты, — произнес он. — Одевайтесь. — И Дракон развернулся и вышел, не прибавив больше ни слова.

Мы обе подскочили как ошпаренные, натянули платья и очертя голову сбежали по ступеням в главный зал. Дракон стоял у окна, уже полностью одетый. Вдалеке и впрямь показался большой отряд всадников: впереди на длинных шестах болтались два фонаря и еще один сзади; свет играл на конской амуниции и кольчугах; двое верховых вели в поводу вереницу свежих лошадей. Над отрядом реяли два знамени, и перед каждым парил круглый шарик белой магии: на нервом красовалось зеленое трехголовое чудище вроде дракона в серебряном ноле — герб принца Марека; на втором герб был другой — алый сокол с выпущенными когтями.

— Зачем они приехали? — прошептала я, хотя на таком расстоянии всадники меня вряд ли услышали бы.

Дракон помолчал и наконец выговорил:

— За ней.

В темноте я нащупала и крепко сжала Касину руку.

— Но почему?

— Потому что я затронута порчей, — промолвила Кася. Дракон коротко кивнул. Они приехали предать Касю смерти.

Слишком поздно вспомнила я о своем письме; ответа мне не пришло, и я напрочь позабыла, что вообще его посылала. Впоследствии выяснилось, что Венса, вернувшись из башни домой, занедужила и впала в беспамятство. Соседка, навещая больную, вскрыла письмо — якобы по доброте душевной, и повсюду разнесла сплетню о том, что мы вызволили кого-то из Чащи. Вести достигли Желтых Топей, а потом и столицы — барды слагали о том песни, — и вот к нам нагрянул принц Марек.

— А они поверят тебе, если ты скажешь, что порчи в ней нет? — спрашивала я Дракона. — Они не могут тебе не поверить…

— Как ты, возможно, помнишь, — сухо произнес Дракон, — у меня в таких делах репутация не самая благонадежная. — Маг покосился в окно. — И не думаю, что Сокол проделал весь этот путь только для того, чтобы со мной согласиться.

Я оглянулась на Касю. Ее лицо было спокойным и до странности неподвижным. Я вдохнула поглубже и стиснула ее руки.

— Я им не позволю, — заверила я. — Не позволю.

Дракон раздраженно фыркнул:

— Ты собираешься развеять их по воздуху, а заодно и отряд королевских солдат? А что потом — вы сбежите в горы и станете изгоями?

— Если понадобится, то да! — заявила я. Но пожатие Касиных пальцев заставило меня обернуться; она чуть покачала головой.

— Тебе нельзя, — сказала она. — Нельзя тебе, Нешка. Ты всем нужна. Не только мне.

— Тогда ты уйдешь в горы одна, — вызывающе заявила я. Я чувствовала себя зверем в загоне, который слышит, как точат нож. — Или я уведу тебя, а сама вернусь. — Всадники подъехали уже так близко, что слова мои заглушал дробный топот копыт.

Время бежало. А мы — нет. Мы стояли в полуалькове главного зала; я держала руку Каси в своей. Дракон восседал в кресле, лицо его было суровым, и отчужденным, и выжидающим, и слабо светилось в темноте; мы слышали, как карета подкатила к вратам и остановилась, как топают и фыркают кони; сквозь массивные створки до нас приглушенно доносились людские голоса. Повисла тишина; ожидаемого стука так и не последовало, а спустя мгновение я ощутила вкрадчивое и неспешное копошение магии: по ту сторону врат обретало форму заклинание, пытаясь подчинить их себе и взломать. Оно тыкалось и билось в Драконов колдовской заслон, тщась сокрушить его; и вот на врата обрушился мощный, стремительный удар: толчок магии, прорывавшейся внутрь. Взгляд и губы Дракона на миг напряглись, из-за створок выплеснулось слабое потрескивание синих искр — вот и все.