ни слова в ответ, продолжая стоять как истукан.

– Ты вообще понимаешь, что ты сделал?! Мне повезло, что моими физическими особенностями и жаждой жизни не предусмотрена слепая любовь к наркоте! Я сильная, я это переживу! А тебе спасибо, впредь я буду более внимательна! Что ты молчишь?!

Неожиданно вектор моего мыслительно-эмоционального потока изменил направление. Меня охватила паника. Я начала переживать боль не из-за его поступка, а из-за его жизни.

– Веня, Венечка! Пожалуйста, остановись, хватит! Здесь главное – вовремя остановиться! Ты себя погубишь!

Я обхватила его ладони своими, прижала к губам, поцеловала и со взглядом, полным надежды в лучшее, смотрела на него пристально и продолжала уговоры, стараясь говорить как можно спокойнее, но сдерживать себя приходилось неимоверным усилием воли.

– Мы с тобой не мастера трансовой культуры… Пойми это… Если человеку дать нечто, в чём он себя не контролирует, как обезьяне ядерную кнопку или автомат, то неизвестен исход действия. Для человека, который не владеет культурой, этот наркотический опыт в девяносто девяти процентах случаев несёт отрицательный эффект! Если человек обладает трансовой культурой, он должен знать и медитацию, и для чего ему выходить, и как работать с сознанием, и что такое сознание! Это своеобразная культура, и кидаться туда, как и в чёрную магию, – это абсурдно, поэтому в основном это отрицательный опыт. Опыт наркотического опьянения не может быть использован человеком, который не умеет контролировать своё сознание, находясь в этом состоянии. Ты понимаешь?

– И это говоришь мне ты? Лизергиновая наркоманка!

– Поэтому и говорю, потому что знаю, о чём говорю! Веня, услышь меня, пожалуйста! Я тебя очень прошу!

Но он оставался глух к моим мольбам; слишком много он перенюхал, перекурил и пережрал. Я поняла, что ничем не смогу ему помочь, да и не нужна была ему моя помощь вовсе.

Я ушла.

Я всерьёз поверила, что это настоящая любовь, а это был всего-навсего наркотический обман.

«Ну зачем же такая любовь, что не сбудется, не получится…»

Конец весны, начало лета

Взойдя на пик эйфории и заглянув внутрь себя, я на сумасшедшей скорости скатилась к подножию.

Несмотря на гнусное и циничное обольщение, я отказалась испытывать ненависть к нему, решив направить всё внимание на наблюдение за своим внутренним психологическим состоянием, вызывавшим беспокойство. Ничто на земле не проходит бесследно, но что сделано, то сделано. Теперь нужно было выбираться из ямы, в которой я оказалась.

Его тихие гадостные добавки вылились для меня молчаливой депрессией, бесшумным плачем, без криков и истерик, многочисленными ручейками слёз, без предупреждения скатывающимися по моим щекам. Подобные неконтролируемые эмоции начинались внезапно и так же внезапно заканчивались, повторяясь по несколько раз на дню. Это было остаточное явление от употребления амфетамина.

Опустошение и бессмысленность, которые заполнили меня целиком, взаимодействовали с миром равнодушно и пассивно. Я ужаснулась сама себе, своему безразличию. Для моей натуры никогда и ничего не было хуже равнодушия, и я ощущала именно его, то самое чувство, страшнее которого для меня не существовало на свете.

Установки, которые действовали раньше, не помогали мне взбодриться. Эмоциональный фон был нестабилен, но при этом настолько истощён, что не представлялось возможным изменить что-то хоть на толику. Было бесполезно вести беседы с самой собой.

Тоска и печаль были моими спутниками всюду, куда бы я ни приходила, в какой бы весёлой и безбашенной компании ни была.

Я отправилась за помощью к природе, гуляя и наблюдая за всем происходящим вокруг, отдав свой эмоциональный фон в распоряжение деревьев, птиц, белок и мелодии ветра.

От наркотиков остался вырытый и заброшенный котлован на месте пустых и несбывшихся надежд.

Я не страдала от наркотической ломки, понимая, что я вовремя вылезла из канавы нечистот наркотического опьянения, но я страдала от того бурелома и хаоса, который остался после химической связи, стараясь собрать себя воедино.

Раскладывая себя по косточкам, я пришла к выводу, что не могла быть рядом с человеком столь долго только по причине наркотиков. Я не руководствовалась в первую очередь своими желаниями, а выживала, как могла. Моя зависимость была не в наркотиках – она выражалась в нём, в том времени, что мы проводили вместе, в тех воспоминаниях, разговорах, смехе, сексе, объятиях, анекдотах, наших совместных завтраках и поздних ужинах, в тех голубях, что однажды прилетели поутру, заглянув к нам в окно. Наркотический излёт, оставшийся после отношений, продолжал подпитывать мой тщательно замаскированный мазохизм.

Моё время продолжало уходить на равнодушие к жизни, и я не замечала, как мимо проходили дни. Промахи в днях недели начали повторяться всё чаще и чаще. Меня это тревожило, но сделать что-то с этим я была не в силах, и рядом не было ни одного человека, способного мне помочь. Я это понимала и никого не винила. Я знала, что либо мне удастся выкарабкаться самой, либо я самоудалюсь как ненужный файл. Смерть меня не пугала.

Как-то раз я приехала в гости к знакомому мужчине, у которого была уже не первый раз. Мы не виделись с ним около месяца. Он взахлёб рассказывал мне о своей бурной деятельности, планах, стремлениях, а я сидела и хлопала глазами, в бессознательном состоянии выскочившая из жизни на неопределённый срок.

– А что у тебя новенького? – неожиданно спросил он.

Мне было нечего ответить. Я нелепо улыбнулась.

«Надо же, какая я на самом деле скучная. Скучная для самой себя», – подытожила я в своих мыслях.

– Помнишь, я давал тебе список фильмов и сериалов, которые мне понравились? Ты что-нибудь посмотрела?

– Нет, ещё не успела, но я обязательно посмотрю. У меня всё записано и сохранено.

Я выглядела пустышкой в глазах нас обоих, и мы по обоюдному негласному мнению предпочли слушать о его жизни, нежели выдавливать из меня остатки былой роскоши.

Вернувшись домой из гостей озарившего меня клиента, я дала себе чёткую установку: сесть и смотреть все фильмы подряд по списку, невзирая на свои желания и эмоции. Это было необходимостью, возможным дополнительным средством к моим утренним и вечерним прогулкам по парку, которое интуитивно могло сработать как динамит, полезным взрывом приведя меня в норму.

Веня не внёс ничего материального в мою жизнь, но для меня это было неважно. Дело было ни в деньгах или наркотиках. Несмотря на его пакостные дела и болезненную наркотическую любовь, он умел тонко чувствовать и видеть нечто большее, чем ноги, руки, ресницы и грудь. Он смог напомнить мне, кто я на самом деле. Рядом с ним у меня было ощущение, что