class="p1">― Что? О чем, бл*дь, ты говоришь?

Я тяжело дышу, и гнев удерживает меня от озвучивания ответа. Все, что я хочу сделать, это кричать.

― Что случилось, детка? ― его слова сочатся сарказмом. ― Ты закончила нести бред? Твои сладкие маленькие губки не успевают за твоим поведением суки…

Я ахаю. Громко.

― Как ты меня назвал?

― Бл*дь. Это не то, что я имел…

― Нет, Джона. Ты только что назвал меня словом на «с». Не могу поверить, что ты меня так назвал!

Тон моего голоса настолько высок, что я удивлена, как не потрескались окна.

― Детка, успокойся.

― Не называй меня деткой. Не после того, что ты сделал. Не после сегодняшнего вечера.

Хныканье нарастает в горле, и я плачу.

― Рэйвен, ты пугаешь меня. Где ты? Я приеду к тебе.

Я хнычу и рыдаю, зная, что должна повесить трубку, но мне не хватает сил сказать «прощай».

― Пожалуйста, не плачь. Послушай, мне жаль. Это был долгий день, и мне нужно увидеть тебя.

Я делаю глубокий очищающий вдох, пока слова Гая заполняют мой разум. Это он. Тот момент, о котором он говорил. Я проглатываю судорожный вдох. Я должна сделать выбор. Бороться или сдаться.

Я люблю Джону всем сердцем. Как бы это ни было отвратительно, я бы простила его сейчас, даже после того, как он был с Кэнди. Но какое у нас может быть будущее? Рисковать его жизнью ― не вариант. И борьба за свою любовь только оттянет неизбежное. Доминик получит меня. Кроме того, борьба отнимает силы. Необходимы слова и эмоции, которые у меня закончились. Я истощена всеми возможными способами.

У меня не осталось сил бороться.

― Прощай, Джона.

Джона

― Бл*дь!

Я бросаю телефон через всю комнату. Он разбивается о стену. Я только что уничтожил единственный способ выйти на контакт с Рэйвен.

Моя задница опускается на диван, и я кладу локти на бедра. Я пропускаю пальцы через волосы, как будто моя голова — это лампа с джином, и я прошу о трех желаниях.

Что, черт возьми, это было?

Ты назвал ее сукой, мудак.

О чем я думал?

Я был напряжен из-за встречи с Домиником и устал быть вдалеке от Рэйвен весь день. Раньше я никогда не видел такого отношения с ее стороны. Это застало меня врасплох, и я облажался. Но она была в бешенстве и до этого.

Рыча от отчаяния, я откидываюсь и смотрю в потолок моей гостиной. Это еще не конец. Я не позволю ей уйти, просто положив гребаную трубку.

Нет. Она будет говорить со мной и скажет, какого хрена происходит. Вскочив с дивана, я хватаю ключи. Я проеду по каждой улице этого города, пока не найду ее.

Мой грузовик грохочет по улицам Лас-Вегаса. Я проверяю везде. Сначала квартиру Рэйвен, потом «Нори Пиццу», где работает Ева. Официантка дала мне адрес Евы, поэтому я смог проверить и там. После того как я поговорю с Рэйвен и задам ей крепкую трепку, я поговорю с Евой. Сотрудники не должны раздавать адреса. По поведению той девушки понятно, если бы я спросил, скорее всего, смог бы получить ее банковский счет и номер социального страхования.

Нигде нет никакого признака Рэйвен. Через час кружения по городу, я возвращаюсь к ней и жду.

Припарковавшись перед гаражом Гая, я в миллионный раз вспоминаю разговор с Рэйвен. Она обычно с улыбкой в голосе отвечает на телефонные звонки. В этот раз она была в бешенстве от «Привет».

Что я мог сделать, чтобы расстроить ее с того момента, когда оставил ее сегодня утром в моей постели?

Я смотрю, как сменяются цифры на часах. Только час дня. Потирая усталые глаза, я слышу знакомый гул Новы Рэйвен. Она водит как Андретти. Ее машина скрипит при повороте на стоянку. Я выпрыгиваю из грузовика, пока она бросает Нову поперек стоянки. Она захлопывает дверь машины, бормоча что-то про армированные стены.

Я подхожу к ней, пока она не оборачивается. Она подпрыгивает и останавливается, чтобы не врезаться в мою грудь. Я притягиваю ее к себе. Она напрягается, выворачиваясь из моих объятий. Она избегает моего взгляда, но я могу сказать, что она плакала.

Какого хрена?

― Детка, не закрывайся от меня. Я не понимаю, что сделал…

Она заставляет меня замолчать пронзительным испепеляющим взглядом.

― Ладно, я назвал тебя су…, эм, словом на «с». Мне жаль. Если бы я мог все исправить, то сделал бы это.

Я обхватываю ее щеку и молюсь, чтобы она не оттолкнула меня. В тот момент, когда наша кожа контактирует, она прижимается к моей хватке и закрывает глаза. Одинокая слеза стекает по ее лицу, падая на мою руку.

― Детка, поговори со мной. Что я сделал? Ты была сердита прежде, чем я позвонил. Когда ты ответила, я понял, что ты уже была зла. ― Она наклоняется к моей руке. ― Ты что-то говорила о моей встрече…

Она вырывается из моей хватки с широко открытыми глазами и встает во всю высоту своего небольшого роста. Ее лицо напряженно, мягкость, которая была ранее, полностью исчезла.

― В чем дело? Ты хочешь знать, в чем дело? ― говорит она дрожащим, холодным голосом с жестким взглядом.

Я никогда не видел ее такой. Она взбешена. Я снова тянусь к ней, но она отпихивает мои руки прочь. Я делаю шаг назад.

― Я скажу тебе что случилось, Джона. Вчера я рассказала про кусок дерьма — моего биологического отца, и что он родил меня для проституции. Затем, мой парень, который заботился обо мне лучше, чем кто-либо, просто отвернулся от меня и разбил мое сердце к чертям.

Я вздрагиваю от ее ругательства.

― Разбил твое сердце?

― Ты знаешь, каково это, прожить жизнь и быть обделенной лаской? Когда никто не говорит тебе, что ты любима? ― она смеется, и ее губы дрожат, когда она вытирает слезы. ― Никого не было со мной, когда я болела или грустила. Никогда. Ты можешь понять, как все это действует на человека? Есть название для этого. Задержка в развитии.

Она выдыхает, и ее плечи опадают.

― Хочешь узнать, когда я впервые услышала слова «Я горжусь тобой»?

Мое сердце сжимается от каждого прерывистого слова.

― 16 марта 2007 года. Безумие, да? Я помню точный день. Мне было пятнадцать лет. Это сказали не мои мама или папа. Это был Гай.