расселись в гостиной, очень грязной и затхло пахнущей, я с помощью специальных телепатических средств просканировал сознание Ала Джарри, сидевшего напротив меня.

— Слушайте, слушайте, — сказал Рой Бейти, который балансировал на самом краю сиденья, как бы приготовившись прыгнуть на жертву.

— Я обнаружил, что этот старик и в самом деле снялся в серии коротких пятнадцатиминутных видеофильмах, заказанных менеджером, которого он никогда не видел. Как мы выяснили, «камни» были изготовлены из резиноподобного пластика. «Кровь» имитировалась с помощью томатного соуса, а… — техник хихикнул, — единственное страдание, которое пришлось пережить мистеру Джарри, состояло в том, что он целый день не имел во рту и капли виски.

— Ал Джарри, — сказал Бастер Дружби, снова показавшись на экране, — да, да. Преклонных лет человек, который даже в лучшие годы едва ли мог быть уважаемым даже самим собой. Ал Джарри, создавший скучный, однообразный фильм, собственно говоря, целую серию таких фильмов. Для кого — он даже не знал. И не знает до сих пор. Поклонники сострадализма часто говорят, будто Вилбур Сострадальный не является человеческим существом, а представляет собой архетипическую личность высшей организации, возможно, пришедшую из другой звездной системы. Что ж, в некотором смысле это правда. Вилбур Сострадальный — не человек и не существует на самом деле. Тот мир, в котором он совершает свое восхождение, — всего лишь дешевая голливудская киностудия, распавшаяся в прах много лет назад. И кто же, в таком случае, предпринял этот всепланетный, всесистемный обман? Подумайте об этом!

— Наверное, мы никогда не узнаем, — пробормотала Ирмгард.

— Быть может, мы никогда не узнаем, — сказал Бастер Дружби. — И никогда не проникнем за занавес этого надувательства. Да, да. Сострадализм — НАДУВАТЕЛЬСТВО!

— Кажется, мы знаем, — сказал Рой Бейти. — Это самоочевидно. Сострадализм возник…

— Но поразмышляйте вот над чем, — продолжал Бастер Дружби. — Спросите себя: что главное в сострадализме? Что он может сделать? И если верить многочисленным последователям учения, сострадализм способен сливать…

— Вот она, та эмпатия, которой обладают только люди, — сказала Ирмгард.

— …мужчин и женщин по всей Солнечной системе в одну единую чувствующую единицу. Единицу, которая, однако, поддается внушению посредством телепатического голоса, так называемого «голоса Сострадального». Заметьте! Политический деятель с амбициями, некий Гитлер, мог бы…

— Нет, это все эмпатия, — с жаром сказала Ирмгард. Сжав кулаки, она вышла в кухню, встала рядом с Исидором. — Разве она не доказывает, что люди способны на то, на что мы не способны? Потому что не испытав на себе этого влияния, мы можем лишь верить вам на слово. Как там поживает паук? — Она наклонилась, заглянула через плечо Прис.

Прис отрезала ножницами четвертую ножку паука.

— Теперь осталось только четыре, — сказала она. Острием ножниц она подтолкнула паука. — Не хочет. Может, но не хочет двигаться.

В дверях появился Рой Бейти. Он глубоко и часто дышал, на лице его сияло выражение удовлетворения достигнутым.

— Сделано. Бастер произнес ЭТО, громко и четко. И его слышал почти каждый человек системы. «Сострадализм — надувательство!» Все эти сеансы с эмпатическим слиянием — сплошное надувательство. — Он подошел к столу, с любопытством глядя на паука.

— Он не хочет ползать, даже не пробует, — сказала Ирмгард.

— Я его заставлю. — Рой Бейти вытащил картонную пачечку спичек, зажег одну, поднес пламя к пауку, потом ближе, еще ближе и еще. Наконец, покалеченное существо поползло в сторону.

— Я была права, — с удовлетворением отметила Ирмгард. — Ведь я сказала: он может ходить на четырех лапах. — Она выжидающе посмотрела на Исидора. — Что случилось? — Она тронула его за локоть. — Вы ничего не потеряли. Мы заплатим за паука по… Как это называется? По каталогу Сидни. Не дуйтесь. Может, вас расстроила передача Бастера? Ну, отвечайте же. — Она энергично подтолкнула Исидора.

— Он расстроился, потому что у него тоже есть генератор эмпатии, — сказала Прис. — Стоит в другой комнате. Ведь ты им пользуешься, Дж. Р.?

— Конечно, пользуется, — сказал Рой Бейти. — Все они пользуются… или пользовались. Может быть, хоть теперь задумаются.

— Не думаю, что передача станет концом культа Сострадального, — сказала Прис. — Но в данную минуту многим людям-человекам совсем невесело. Мы ждали долгие месяцы, — сказала она Исидору. — Мы знали, что это должно произойти. Это разоблачение. — Она помолчала и добавила — Почему бы и нет? Ведь Бастер — один из нас.

— Андроид, — объяснила Ирмгард. — И никто не знает этого. Ни один человек.

Прис отрезала еще одну ножку пауку. Неожиданно Исидор оттолкнул ее и осторожно взял искалеченного паука. Он отнес его к раковине и утопил. Внутри у Исидора так же быстро, как паук, утонула надежда.

— Он в самом деле расстроен, — нервно сказала Ирмгард. — Отчего вы так смотрите, Дж. Р.? Отчего молчите? — Она повернулась к Прис и мужу. — Нет, когда он вот так просто стоит рядом с раковиной и молчит, мне страшно. Это меня выводит из себя. Он не сказал ни слова с момента, когда выключил телевизор.

— Дело не в телевизоре, — объяснила Прис. — А в пауке. Не так ли, Дж. Р. Исидор? Ничего, он преодолеет депрессию, — сказала она Ирмгард, которая направилась в гостиную выключать телевизор.

Рассматривая Исидора с легким любопытством, Рой Бейти сказал:

— Все позади, Ис. Для Сострадального, то есть. — Ногтями он выудил из раковины трупик паука. — Может быть, это был последний паук на Земле. Последний живой паук. — Он задумался. — Значит, для пауков тоже все кончено.

— Я… плохо себя чувствую, — сказал Исидор. Он достал из шкафа чашку и некоторое время, неизвестно, как долго, стоял с чашкой в руках. Потом сказал Рою Бейти:

— Значит, небо позади Сострадального не настоящее, а нарисованное?

— Ты видел увеличенный кадр, — сказал Бейти. — Ты видел мазки краски.

— Сострадализм не погиб, — сказал Исидор.

Что-то с тремя андроидами было не в порядке, что-то с ними произошло ужасное. Паук, подумал Исидор. Возможно, как сказал Рой Бейти, это в самом деле был последний паук на Земле. Теперь паука больше нет. И Сострадального нет. Пыль и мусор квартиры, как показалось вдруг Исидору, покрыли всю Землю. Он услышал наступление мусоризации, конечного разрушения форм, конец порядка. Деформация нарастала, пока он стоял и держал фаянсовую чашку. Ей предстояло победить навсегда. Заскрипели кухонные шкафы, пошли трещинами, он почувствовал, как подается под ногами пол.

Он дотронулся до стены, и ее поверхность тоже просела. Серая штукатурка посыпалась на пол, как радиоактивная пыль, оседавшая на землю с неба. Он сел за стол, но ножки стола, как проржавевшие пустые трубки, подкосились одновременно с ножками стула. Он быстро вскочил, попытался поправить стул, а стул распался в его руках, на пол посыпались шурупы, ранее скреплявшие его части. Он увидел,