Прошло два месяца, затем три. Каждый день повторялось одно и то же. Завтрак, обед, таскание на улицу и обратно в дом. Жасмин сидит в домике. Одна. Смотрит. Жасмин сидит в ямке во дворе. Чуть-чуть общается с другими собаками, проходит несколько шагов на поводке, смотрит из своего домика на Стерлинг и других собак в мягком вечернем свете.

Что-то должно измениться.

На следующий день Крис Коэн встал в 6:45. Ночью Джонни спал спокойно, и Крис обрадовался, что в клетке у собаки все в порядке. К 7.00 они преодолели лестницу и вышли на улицу. Джонни нервничал и пугался, но выглядел лучше, чем в первый день. Он по-прежнему прыгал из стороны в сторону, то останавливался, то бросался вперед, однако больше не опутывал Криса поводком.

Пока они прогуливались, Крис изучал, что Джонни нравится, а что нет. Его привлекали люди, и он норовил поздороваться со всеми, кого они встречали. На собак он особого внимания не обращал. Мусоровозы псу определенно не нравились. Едва увидев мусоровоз, Джонни заметался, вытаращив глаза, вертя головой и царапая когтями асфальт. Куда угодно, но только прочь отсюда.

Коэну стало жалко малыша, и он принялся успокаивать Джонни, сдерживая улыбку. Охваченный страхом, Джонни напоминал Скуби-Ду[15]. Стоило Скуби увидеть привидение (а это повторялось с пугающей частотой), он бросался прочь, отчаянно вертя лапами и головой под звуки, имитирующие быстрые шаги, шум, грохот, падение осколков стекла. Джонни метался по тротуару Сан-Франциско, в точности как Скуби.

На этом их приключения не закончились. Джонни все было в новинку. Процентов восемьдесят пять времени он проводил, с удовольствием исследуя окружающий мир и помахивая хвостом, а процентов пятнадцать — шарахаясь от него прочь. Так, прежде чем повернуть к дому, они дошли до Лоутонской школы, небольшого двухэтажного здания. Они стояли перед школой, и Джонни, повернув голову, взглянул на Криса. К дверям школы вели широкие и высокие ступени, и Джонни словно спрашивал: «Мне нужно туда влезать?»

Когда Крис проигнорировал лестницу и повернул домой, малыш, петляя, побежал впереди него, и Крис все время спотыкался о поводок.

После утренней одиссеи Джонни предстояло целый день отдыхать у себя в домике и греться на солнце. Но когда в пять часов вечера Коэн вернулся с работы, они опять принялись за дело. На этот раз они направились в парк «Золотые ворота», где было полно собак. Разумеется, едва они вошли в парк, к ним тут же направилась собака. Похоже, она просто хотела пройти мимо, но Коэн не знал, как поведет себя Джонни. Он встал между ними. Когда собака прошла, Джонни оглянулся на нее, однако без всякого интереса. То же самое повторилось и с другими собаками, и все они не очень интересовали Джонни.

Коэн был этому несказанно рад — это давало надежду на то, что в будущем у Джонни все сложится хорошо. Сейчас малыш испуган и неуправляем, но он дружелюбен к людям и не стремится знакомиться с собаками.

Углубившись в размышления, Крис неожиданно почувствовал рывок. Вдоль тропинки прыгала ворона. Да, по отношению к собакам Джонни вел себя безупречно, но сейчас он не мог устоять. Сколько раз эта большая черная негодница дразнила его с ветвей дерева, когда он был привязан в лесу? Разумеется, Коэн ни о чем таком не догадывался, но для себя отметил: ворон мы не любим.

Вкусно отобедав, Джонни вернулся в домик. Он устал и к половине восьмого вечера совсем сомлел. По дому разнеслось его негромкое сопенье.

❖

На следующий день Джонни и Крис встали в шесть часов утра. Крис начал учить Джонни ходить рядом. Он ослабил поводок, и они довольно сносно прошли прямиком мимо школы на стадион Сансет. Поле стадиона окружали открытые трибуны, и Коэн повел к ним Джонни. Крис взглянул на длинные ряды ступеней, затем перевел взгляд на собаку и решил, что надо попробовать. Возможно, из-за того, что дело происходило на открытом воздухе, а возможно из-за того, что здесь у Джонни было мало соблазнов, но пес легко взошел по ним вверх, а затем спустился. Впервые Джонни казался сосредоточенным, и Крис решил, что упражнения помогают ему истратить энергию. Однако в тот день Крису пришлось немного задержаться на работе, и, когда он вернулся домой в шесть часов вечера, Джонни вновь представлял собой сгусток энергии. На прогулке пес резвился от души. Он бросался из стороны в сторону и непрестанно подпрыгивал так, что Крису казалось, будто он шагает по улице, ведя баскетбольный мяч.

На площадке его испугали крики детворы, так же, как пугал шум ветра, проезжающие мимо машины и шорох листьев под ногами. Если утром он держался молодцом, то теперь заметно нервничал.

Но не все было потеряно. За обедом Крис попробовал покормить собаку из рук. Он уселся на пол, вытянув ноги. Джонни стоял у него между ног. Крис приказал Джонни сесть и показал как, когда поначалу пес не понял. Каждый раз, когда Джонни выполнял команду «сидеть», он получал кусочек. Теперь вечерами они занимались и, истратив целую банку корма, освоили эту команду.

Дело заключалось не только в хороших манерах. Собаки, росшие так, как рос Джонни и его соплеменники из питомника Вика, в результате очень хорошо реагировали на внешние раздражители. Увидев птицу, которую им хотелось поймать, они бросались ее ловить. Услышав резкий, пугающий звук, они обращались в бегство. Усваивая основные команды вроде «сидеть» и «стоять», они учились прислушиваться к своему внутреннему голосу, особенно если их выполнение вознаграждалось лакомством или лаской.

У собаки возникала дилемма. Раньше она просто решала: «Я чую еду, и я ее хочу, поэтому пойду, найду ее и съем». Сейчас собака рассматривала варианты: «Если я подожду и сделаю так, как приказывают, я получу еду, похвалу и еще еды. Мне становится хорошо, когда я слушаюсь внутреннего голоса, а не следую своим желаниям». Учить Джонни сидеть означало фактически перепрограммировать его мыслительные процессы.

На прогулке Джонни мог отвлекаться на тысячу вещей, однако во время обеда он сосредоточился, хорошо поработал и выучил команду «сидеть». Он выполнял эту команду даже тогда, когда еду убрали, а в награду его лишь гладили по голове.

Однако он очень скоро опять стал неуправляемым. Коэн принялся убираться на кухне, и звон посуды мгновенно превратил Джонни в Скуби. Коэн водворил его в домик, помог там устроиться и вскоре услышал знакомое сопенье.

❖

На четвертый день из командировки вернулась Джен. В ее отсутствие Крис ухаживал за двумя собаками — Джонни и Лилли. Поскольку им еще не разрешалось общаться, обычно Крис выгуливал, кормил и играл с каждой собакой по отдельности. С приездом Джен ему стало легче, и теперь они могли заниматься вчетвером. Квартетом они выходили на прогулку: Джен и Лилли возглавляли процессию, а Крис с Джонни шествовали в нескольких шагах позади.

Похоже, Джонни это нравилось. Он шел рядом, не дергая поводок. В парке Крис учил его садиться по команде, и пес выполнял команду несколько раз даже без поощрения лакомством. По пути обратно Джонни остановился перед фасадом школы, глядя на ступени, ведущие к входным дверям. Всего несколько дней назад они стояли перед этой лестницей как непреодолимым препятствием. Сейчас ступени уже не казались такими страшными. Через секунду Джонни потянул Коэна к лестнице. Временами Джонни вел себя как Скуби-Ду, утром он испугался шума сливного бачка в туалете, однако сейчас он был Рокки Бальбоа[16].