Если же, напротив, мы уберем крики и наказания, тогда непоследовательность родителей уже не покажется нам чем-то таким уж ужасным. Иногда Луис вырезает картинки, и родители прыгают вокруг него от восторга. А иногда он их вырезает, а родители на это ничего не говорят. Иногда, когда он сидит и вырезает, родители мягко и без криков говорят ему: «Ну все, Луис, на сегодня уже достаточно», «Не трогай ножницы, ты порежешься» или «Оставь этот журнал, ты его испортишь». Реакция родителей в этом случае непредсказуема и варьируется от очень позитивной до умеренно негативной. Думаете, это сделает Луиса несчастным? Мне так не кажется. Мне не кажется, что дети настолько хрупки или что мы, их родители, настолько последовательны. Большинство из нас в разных ситуациях реагирует по-разному, в зависимости от настроения, проблем, которые нас в этот момент беспокоят, или от простой случайности; и непоследовательность наша не ограничивается воспитанием детей, но затрагивает многие другие сферы нашей жизни. Способность подстраивать границы под разные ситуации называется гибкостью, а гибкость – это то качество, которому всем нам следовало бы научить своих детей (собственным примером). Неспособность придерживаться заданных границ называется человеческой слабостью, и умение понимать человеческие слабости – это тоже качество, которому нашим детям предстоит научиться.

К тому же границы могут быть сколь угодно жесткими, неизменными, четко обозначенными и последовательными, но ребенку все это будет неочевидно. Он может быть еще слишком неосведомлен или слишком мал, чтобы понять все нюансы ситуации, и наши логичные, рациональные реакции покажутся ему произвольными и абсурдными. Если родители Луиса, так меняющие свое отношение день ото дня, показались вам немного неуравновешенными, не беспокойтесь, они – нормальные. Просто иногда Луис вырезает картинки из старых журналов, а иногда – из брошюр, которые его мама коллекционирует. Иногда он делает это детскими ножничками с тупыми лезвиями и концами, а иногда берет острые портняжные ножницы, которые в некоторых фильмах даже используют как орудие убийства. Иногда он занимается вырезанием во время игр, а иногда – когда пора идти купаться или ужинать. Иногда он вырезает в коридоре, а иногда – в гостиной, засыпая пол обрезками бумаги, да еще и врезаясь в персидский ковер.

Разве не могут его родители реагировать на все эти ситуации по-разному? И какая разница для ребенка, меняются ли границы по прихоти взрослых или неподвижны, если сам он этого понять не в состоянии?

Нет, я не призываю вовсе не устанавливать детям ограничений – по одной простой причине: это было бы невозможно. Я хочу сказать только то, что не нужно устанавливать надуманных границ и границ с подвохом. Если ребенок просит о чем-то, что ему не навредит, не разрушит окружающую среду, на что у нас хватает денег и времени, не говорите ему «нет» лишь ради того, чтобы установить ему границы или приучить его к послушанию.

Если вы отказали ребенку и видите, что его реакция неадекватна, быть может, вы неверно оценили ситуацию, быть может, то, в чем вы ему отказали, для него намного важнее, чем вам казалось? Тогда давайте заново переосмыслим свое решение в свете новых открытий: подхватит ли он ужасную заразу, если помоется завтра, а не сегодня? Наступит ли конец света от того, что мы дождемся конца его любимого мультика и уже после пойдем на прогулку? Замерзнет ли он до смерти, если не наденет кофту?

Если же мы все-таки решим не поддаваться, если ему придется пойти в школу, закончить уроки, немедленно выключить телевизор, сможем ли мы повести себя как старшие, но не во властной манере отдать приказ, а без криков и угроз смириться с его фрустрацией и тем, что он соглашается неохотно, без улыбки до ушей, как послушные мальчики и девочки в фильмах? Известно, что гренадеры Наполеона «роптали, но верно шли за ним»70; даже он не мог заставить их подчиняться, не выказывая недовольства.

С темой границ связано и широко распространенное поверье, что маленькие дети занимаются странным и только им одним свойственным занятием – проверкой запретов на прочность; только им одним, потому что ни один взрослый подобными глупостями, дескать, не занимается.

Представьте, что как-то вечером к вам заходит подруга и говорит: «Ой, какая миленькая вазочка!» Она берет ее, разглядывает, та выскальзывает у нее из рук, и вот уже антикварная фарфоровая ваза (семейная реликвия, бабушкино наследство) разбита на тысячи кусочков. Зачем она это сделала? Проверяла ли она на прочность границы? Если немедленно ее не наказать, она теперь будет бить все вазы, до которых только дотянется, и к тому же примется рисовать на обоях и выкручивать на кухне газ, потому что утратила к вам всякое уважение?

Что за чушь! Вазу она уронила по неосторожности, она очень этим расстроена и безостановочно просит у вас прощения и, несмотря на все ваши уверения, что беспокоиться нечего, в ближайшие несколько лет и близко больше ни к одной вазе не подойдет.

А если на месте подруги оказалась ваша дочь? С какой стати вы станете подозревать ее в каких-то иных мотивах?

В любом случае, разница между подругой и дочерью – в знаниях и опыте. Двухлетняя девочка не знает, что фарфор хрупкий, а пластик – нет; кроме того, она не способна спокойно стоять на месте, а пальцы у нее не такие ловкие. Конечно же, вам придется постепенно научить ее, с чем можно играть, а с чем – нет, и что с хрупкими предметами нужно обращаться осторожно. Но она никогда не подумает: «Давайте проверим, как далеко они мне дадут зайти. Разобью-ка я вазу и посмотрю, сойдет мне это с рук или нет». Это вам хватило ума оставить бесценную вазу там, где до нее может дотянуться двухлетний ребенок. Когда в доме появляются дети, ценные предметы убирают повыше или под замок и не возвращают, пока младшие из детей не научатся вести себя ответственно. А до тех пор у вас есть отличная возможность разложить повсюду все эти ужасные сувениры, которые вам надарили гости и от которых вы никак не можете избавиться.

Что делать, если ваша дочь только что разбила бесценную вазу? Выбирайте один из вариантов:

А) Дать ей по рукам.

Б) Сказать: «Погляди, что ты наделала! Сколько раз тебе говорить быть осторожнее! Ты меня уже достала!»

В) Наказать ее, не взяв гулять в парк.

Г) Сказать: «Мне эта ваза очень нравилась, она была очень ценная, и это все, что у меня оставалось в память о моей бабушке. Я очень расстроилась, и это все твоя вина. Надеюсь, ты довольна».

Д) Сказать: «Ты выплатишь мне половину ее стоимости, так что отныне и до Рождества ты получаешь только половину карманных денег».

Е) Сказать: «Ах, какая жалость, ваза разбилась! С ними нужно быть ужасно осторожными, это не игрушки. Давай скорее подметем осколки».

Ж) Сказать: «Не расстраивайся, это всего лишь старая ваза».

Заметьте, что если бы вазу разбила ваша подруга, соседка или невестка, вы бы, не раздумывая, выбрали последний вариант. Вы бы повторяли и повторяли это, пока та до посинения перед вами извинялась. И знаете, мне кажется, что для восьмилетней девочки это тоже наилучший вариант ответа. Она уже достаточно взрослая, чтобы знать и то, что вазы ценные и обращаться с ними нужно аккуратно, и то, что вы скрываете, как вам досадно, чтобы ее не расстроить. Ей грустно, стыдно, и она все что угодно сделала бы, лишь бы не разбивать ту вазу. Ей не требуется никаких упреков или лекций.