Я снова беру Дымку за руки, и в этот раз она сжимает свои дрожащие пальцы на моих руках.

— Думаешь, у нас получится? — с надеждой в голосе спрашивает Дымка, и я хочу плюнуть на все правила приличия — поцеловать ее здесь и сейчас, чтобы доказать, что чувства живы, они не умирали, лишь ненадолго затаились под гнетом обид, но у нее звонит телефон.

Женщина испуганно смотрит сначала на экран, затем на меня, и отвечает.

— Да… Я поняла… Спасибо…

Дымка смотрит на меня, и в ее глазах застывают слезы.

— Звонили из клиники? — спрашиваю, уже заранее пугаясь ее реакции.

— Да. Демьян, я… Беременна.

Меня переполняют различные эмоции, и я не могу выделить какую-то одну. Руки трясутся, а в голове царит самый настоящий кавардак.

Я беременна!

Поверить только!

Не думала, что это когда-нибудь случится. Я настолько сильно убедила себя в том, что поставленный мне диагноз правдив, и я никогда не смогу родить ребенка, что даже не рассчитывала стать матерью. И вот теперь я беременна. Губы растягиваются в широкой улыбке. Демьян тоже светится от счастья, но мы оба понимаем, что теперь беременность только отнимает у Аси шанс. То, что девочке стало легче, пока еще ничего не значит. Как будет дальше, мы не знаем. Остается только молить Бога, чтобы он позволил Асе дотянуть до рождения братика или сестренки.

— Завтра нужно будет сдать назначенные доктором анализы. Я немного переживаю, — делюсь своими мыслями я.

— Все будет хорошо! Я никому не позволю отнять у нас этого малыша! — поддерживает меня Демьян.

И я расслабляюсь. Теперь я точно не позволю никаким невзгодам отнять у меня столь неожиданный и в то же время желанный подарок — счастье материнства.

Закончив с завтраком, мы с Демьяном едем в больницу за Асей. Думая о девочке, я понимаю, что, возможно, этой беременностью отнимаю у нее единственный шанс на жизнь. Становится горько, и я все еще подумываю о том, чтобы проконсультироваться с несколькими врачами и узнать, насколько забор донорского материала у меня может отрицательно отразиться на плоде. Пока ребенок совсем маленький, и если не станут вводить наркоз, то я бы точно справилась. Или нет? Я хочу спасти девочку, ради которой приехала сюда, и ту же секунду чувствую себя эгоисткой, потому что если будет стоять вопрос о возможном вреде для своего малыша, я ничего не смогу сделать. Мысли переполняют голову, а Демьян, словно считывает мое настроение: тянется ко мне и сжимает мою руку.

— Ты не должна винить себя в происходящем с Асей… Дымка, что бы ни было, ты ни в чем не виновата. Знаю, что ты подумываешь о попытке донорства, но доктор ясно дал понять, что это может навредить тебе! Мы не станем рисковать одним ребенком ради другого — это неправильно. Малыш, зародившийся внутри тебя — наш ребенок, Дымка! Точно такой же ребенок, как и Ася! И мы не смеем угрожать его безопасности.

Я с благодарностью смотрю на мужчину и улыбаюсь, понимая, что он прав. Сложно принять это, но ведь так и есть. Мы изначально планировали родить малыша, чтобы он стал донором Аси, даже не допуская мысли, что придется рисковать и подбирать девочке кого-то быстрее. Да и ведь у нас был шанс дождаться рождения нашего с Демьяном первенца, чтобы стволовые клетки выделили из пуповинной крови. Волнение сотрясает меня, а голова начинает кружиться, и я открываю окно, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Кажется, я вымоталась морально и мне просто нужна небольшая передышка.

Когда Демьян идет за Асей, я предпочитаю остаться в машине и дождаться их. Поглаживаю живот, мысленно представляя себе малыша. Телефон начинает звонить в сумочке, я достаю его и лениво поглядываю на экран.

Анна.

Больше делать ей нечего, как звонить мне? Мне казалось, что мы все обговорили вчера, и у нас нет совершенно никаких общих тем для общения. Однако я отвечаю и подношу телефон к уху.

— Таня, ты должна мне помочь! Мне нужны деньги! — захлебывается слезами сестра. — Много денег. Мне нужно уехать подальше отсюда! Саид нашел нас, смог отследить. Таня, он убил Алика! Убил его! Я не знаю, что делать!

— Позвони в полицию… С каких пор я стала службой спасения?

Отвечаю холодно, хоть внутри все сжимается от страха перед человеческой жестокостью. В голове мелькает мысль, что я могла бы дать сестре билеты на самолет и ключи от своей квартиры, ведь теперь какое-то время не вернусь обратно… Или не вернусь вообще, но я вспоминаю все, что она сотворила, как смотрела на меня, ни капли не раскаиваясь в содеянном, и подавляю это желание.

— Таня, какая полиция? Они тогда посадят и меня, как соучастницу! Да у него и в полиции есть связи! Они сразу передадут меня этому жестокому ублюдку! Прошу тебя, сестренка, помоги мне! Знаю, что во многом виновата перед тобой, но сейчас я в опасности, и ты единственный человек, к которому я могу обратиться. Прошу, не отворачивайся от меня.

Я негромко хмыкаю и покачиваю головой. Знаю, что она не видит моего недовольства и вряд ли сейчас думает о том, как я отношусь ко всей этой ситуации. Сестре плевать на меня. Она хочет получить то, что важно ей, и на этом точка.

Замечаю, что к машине приближаются Демьян с дочерью и сбрасываю звонок, чтобы не передавать им свой негативный настрой. Ничего не говорю и не обещаю Анне. Мне нужно обдумать все, и пока я точно знаю одно — я не готова помогать ей. Возможно, это слишком жестоко — отвернуться от человека, стоящего на пороге жизни и смерти, но я не могу поступить иначе, не могу простить этот взгляд полный презрения. Она ничуть не жалела о том, что сделала со мной, о разрушенных жизнях… Она не желала даже попытаться помочь своей дочери. Почему тогда я должна помогать сестре? Сестре-предательнице.

— Таня! Меня отпустили домой, но не разрешают гулять в парке! — дует губки Ася.

— Ничего страшного, малышка, мы с тобой поиграем дома. Нам будет там куда веселее, чем в парке! — спешу утешить девочку я и подавить внутри волнение. Пересаживаюсь назад к Асе, поймав на себе вопрошающий взгляд Демьяна. Мужчина будто бы пытается выяснить у меня, что случилось, но я не могу найтись со словами и ответить ему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не при ребенке вести такие разговоры, поэтому я шепчу одними губами: