половина быстро портится, и я подозреваю, что ваша тоже. Мы не можем рассчитывать на то, что сможем использовать эту форму общения, когда нам это нужно. Если я буду знать, где вы находитесь, то смогу послать гонца.

Сокольничий помедлил, прежде чем сказать:

— Хорошо. Я понимаю твою точку зрения. Будь уверен, это не единственная крепость, которую заняла моя армия. Но я базируюсь в Крепости Полудемона.

А воины Клыка Грифонов как раз готовились двинуться на север. Дай Шан знает, где осела нежить, но непонятно, откуда это узнали Джесри Колдкрик и Аот Фезим.

Он подумывал сказать Сокольничему, чтобы тот ждал гостей. Но быстро отказался от этой идеи по двум причинам.

Во—первых, сегодня вечером он уже оказал нежити одну услугу. Было бы расточительно оказывать еще одну так быстро. Помощь в меру поможет возбуждать в Сокольничем чувство долга.

Во—вторых, возможно ему будет полезнее, чтобы Клык Грифонов захватил Крепость Полудемона. В той игре, которую он ведет, пока нет причин закрывать одну из возможных вариаций развития событий.

Через мгновение или два Сокольничий снова заговорил и вывел шу из задумчивости.

— Этого тебе достаточно?

— На данный момент, храбрый герой, более чем, — сказал Дай Шан. — И я благодарю вас за честь вашего доверия.

— Тогда вернемся к моему вопросу. Кого мы убьем следующим?

— Я должен изучить возможности. Большинство ваших врагов менее доверчивы, чем Фолкер Дульсаэр.

— Ну, тогда, пока ты изучаешь, может быть, ты сможешь сделать еще кое—что для нас.

Затем Сокольничий начал объяснять, и Дай Шан оказался заинтригован. Потому что, несмотря на собственные познания в мистических искусствах, он не понимал, в чем смысл такой операции.

Но его чутье торговца подсказывало, что в данный момент нет смысла просить у Сокольничего объяснений – к сожалению, он выдавал информацию по крупицам.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Если бы кто—нибудь поймал Дай Шана, исследующего подвалы под цитаделью Железного Лорда, результаты могли бы быть плачевными. Но вскоре шу решил, что обнаружение настолько маловероятно, что даже не удосужился применить свои мистические способности, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Он просто бродил, как заурядный, но чрезвычайно искусный вор.

Некоторые из холодных, гулких сводов были кладовыми, а другие просто пустовали. Отметив отсутствие подземелий, Дай Шан задался вопросом — что Манган Урук делал с захваченными преступниками и другими заключенными, попавшими к нему в руки. Возможно, как варвар, Манган убивал их на месте, даже не задумываясь о потенциальных преимуществах сохранения их жизни.

Если так, то Дай Шан определенно хотел избежать разоблачения. Он хотел найти то, что, по утверждению Сокольничего, было спрятано здесь, и спрятать его в своей комнате и в своей кровати прежде, чем кто—то обнаружит пропажу.

Вскоре он оставил позади бочонки, ящики, мешки и тусклый, колеблющийся свет случайных масляных ламп. Чтобы исследовать залы, находящиеся за пределами досягаемости света, ему потребуется один из его тайных талантов, позволяющий ему видеть в темноте.

Не считая пыли и паутины, покои оказались пустыми, несмотря на то, что сказал Сокольничий. Дай Шан почувствовал укол нетерпения. Он сделал вдох и выдох. Он напомнил себе, что нужно искать спокойно и методично, и, что бы он ни обнаружил, придумать способ использовать это с пользой для себя.

И все же, когда он, наконец, пришел к чему—то многообещающему, он почти прошел мимо этого. Кто—то хорошо поработал, запечатав арку блоками из песчаника, чтобы было похоже на соседнюю стену. Тем не менее, были тонкие различия в цвете и нарушение регулярного расстояния между залитыми раствором щелями.

Дай Шан уперся руками в препятствие и толкнул его. Оно показалось ему довольно твёрдым ибо даже не колыхнулось. У него были инструменты, которые могли открыть для него почти любую дверь, но пройти через стену было сложнее.

Хотя такой подвиг был возможен, конечно. Он открыл один из потайных мешочков на поясе, достал кусочек светящегося кварца и поставил его на пол. Чтобы использовать свою власть над тенями, ему сначала нужно было создать одну, а именно свою собственную.

Свет от кварца расплескал его тень по полу и по стене. Он сосредоточил свою волю и сказал:

— Проснись.

Тень отскочила от того места, где лежала.

При этом Дай Шан почувствовал укол боли за солнечным сплетением. Очевидно, он переусердствовал с этим особым талантом. Было нелегко самому следить за всеми и всем, что могло представлять интерес в Рашемене.

В любом случае все было хорошо. Его сердце все еще билось, и он не превратился в одного из безумных искалеченных негодяев, называемых Бестеневыми.

— Иди, — сказал он. — Ты знаешь, что я ищу.

Тень провела руками по каменной кладке, ощупывая арку. Время от времени её пальцы, казалось, цеплялись за блоки и трещины, растягиваясь, а затем возвращались к нормальной длине, когда выдергивались из отверстий. Дай Шан знал, что сущность ищет какую—нибудь маленькую сквозную дыру или трещину.

Тень ничего не нашла, но, к счастью, для существа, которому недоставало физического тела, такая дыра была просто удобством, а не необходимостью. Тень отступила на шаг, затем бросилась на препятствие.

Дай Шан ощутил ошеломляющий толчок, словно сам сломя голову бросился на твердую преграду. Тень исчезла. Очевидно, какая—то давно умершая хатран наложила на стену защиту, чтобы предотвратить проход сквозь неё таких существ.

Дай Шан ощупал своё лицо. Несмотря на пульсирующую боль, его нос не был сломан, и он не обнаружил царапин или порезов. Воздействие произошло только в его сознании. Он так и думал, но решил убедиться.

Шу мог придумать только один способ пройти через барьер, и это требовало определенного риска. Было ли это задание настолько важным? Разве он не мог просто сказать Сокольничему, что не смог получить доступ к нужной части подвала? Именем Черной Луны, это даже было бы правдой.

И, возможно, после этого все наладится. Но если Дай Шан ставил перед собой задачу, он предпочитал выполнять ее, отчасти из—за убеждения, что успех порождает дальнейший успех, а неудача — только неудачу. И мысль о том, что он потерпит неудачу в Рашемене и вернется домой без грифонов, о насмешках братьев и отца, о том, что его до конца времен заставят заниматься тривиальными делами, в то время как его братья будут вершить судьбу Дома Шан, съедала его изнутри.

Когда дело закончится, подумал он, я оставлю голубоглазого грифона себе. Это будет моей наградой за смелость того поступка,