– Это докладывает вам моя служба разведки, – сказал Салад.

– О’кей, – полковник Уилкинсон спрятал планшет в сумку. – Мы с вами свяжемся.

– Да-да. Буду ждать с нетерпением, – Салад изобразил что-то наподобие доброжелательной улыбки.

Уилкинсон молча поднялся, давая понять, что разговор окончен. Он вышел из салона микроавтобуса и направился к своей БМП в полной уверенности, что Саладу грозит чрезвычайная опасность со стороны Мустафы-Шурави. «После блестящих ударов американской армии Салад на самом деле очень ослаб, – думал полковник. – Он легкая добыча для своего более сильного соседа, вот и ищет защиты у «врагов-американцев». Если ему не помочь – не сегодня-завтра, может быть, Салада уже не будет в живых. А это значит, что информация и ценный свидетель в игре уже не с Афганистаном, а с ядерной державой – Пакистаном – исчезнет навсегда».

Перед тем как занять свое место в БМП, полковник успел заметить, как белый микроавтобус сорвался с места и начал стремительно удаляться, убегая по серой дороге.

– Отбой! – скомандовал Уилкинсон.

Пехотинцы быстро заняли свои места в машинах, что стояли наизготове в полупустыне. До того, как взревел мотор, полковник буркнул себе под нос: «Уничтожать базы боевиков – это наша задача».

– Да, сэр! – ответил сидевший рядом сержант. Он подумал, что полковник обращается к нему.

Взвод американкой мотопехоты тем же боевым порядком, каким прибыл на место встречи, отправился назад на свою базу.

* * *

Белый микроавтобус стрелой пересек полупустыню и начал петлять между гор. Узкая дорога становилась все опасней. Спиралью она вилась вокруг горы, над самым обрывом.

На сиденье рядом с водителем развалился Салад. Он смотрел, как кружится дорога, и, казалось, о чем-то размышлял. За ним в салоне сидел Джафар.

– Слышишь, останови, – вдруг попросил Салад. – На лошади по горам я езжу спокойно, а на машине не могу. Голова кружится.

Водитель остановился и поставил машину на ручник. Салад открыл дверцу, спрыгнул на дорогу и медленно, не оборачиваясь, пошел вперед. Золотая вышивка на белом халате заиграла в лучах солнца.

Водитель, щуплый человек с черными от машинного масла руками, невольно засмотрелся на идущего полевого командира в его парадной «форме». Вдруг он почувствовал, как что-то жесткое, словно каменное, сдавило ему горло.

Джафар не разжимал рук, пока не почувствовал, как перестал биться пульс на шее у водителя. Затем телохранитель Салада вышел из машины, обошел ее вокруг, открыл дверцу водителя и снял автомобиль с ручного тормоза.

Салад обернулся, когда микроавтобус уже несся по обрыву. Набирая бешеную скорость, автомобиль некоторое время держался на колесах, затем кувыркнулся через лобовое стекло, пополз вниз на крыше, опять встал на колеса, упал набок и, переворачиваясь, полетел в пропасть.

Джафар быстрым шагом догнал своего командира.

– Ты деньги забрал? – спросил Салад.

– Да, все триста, – Джафар достал из-за пазухи три стодолларовые бумажки.

– Бери себе.

– Нет, – ответил Джафар и протянул купюры Саладу, – он много слышал. Это было опасно. Я выполнил свою работу.

– Хорошо.

Полевой командир забрал деньги у своего верного телохранителя. Затем оба направились пешком вниз по дороге в ближайшее селение. Там у одного старика-крестьянина они оставили своих лошадей.

В ночном небе белела дорога Аллаха – Млечный Путь. Крупные звезды сияли вселенскими свечами, и белый полумесяц ровным пепельным светом заливал горы.

Махмуд только что совершил ишу, выверив по звездам киблу – направление молитвы – точно на Каабу, священный черный камень в Заповедной мечети в Мекке.

Он ждал гостя сразу же после вечерней молитвы магриб. Ее читают во время сумерек после заката. Но вот уже и время ночной молитвы прошло, а того, кого ждал Махмуд, все еще не было.

Командир «гвардии» Салада прохаживался возле своего шатра и смотрел, как прошивают небо иглы метеоритов. Махмуду сняли все повязки – гораздо раньше, чем следовало бы, – но он не хотел показываться перед гостем в таком виде.

В его шатер уже принесли и расставили на ковре серебряные блюда с яствами: мясо ягненка, чаши с виноградом, финиками, инжиром, кувшины с гранатовым, манговым и персиковым соками. Возле шелковых вышитых подушек поставили два кальяна. Рядом положили небольшие, с ладонь, фигурки одногорбых верблюдов, вылепленных из гашиша. Подарить скульптуру из гашиша считалось знаком уважения. И чем больше она была, тем больше уважения выказывал дарящий. Впрочем, рядом с фигурками верблюдов поставили жестяные коробочки с ароматизированным турецким табаком.

Глубокой ночью послышался топот копыт. Всадников остановила охрана.

– Мы к Махмуду, – послышалось в пепельном сумраке.

Пять человек, сопровождаемые охранниками лагеря, подошли к шатру командира.

– Ассалям алейкум! – поздоровался впереди идущий. Он увидел Махмуда, который стоял возле своего шатра.

– Ваалейкум ассалям! – ответил командир.

Он узнал голос Дост-Мухаммада.

– Приветствую! – проговорил Махмуд. – Рустам, проведи друзей Дост-Мухаммада в свой шатер.

– Идемте со мной, – отозвался Рустам.

Один из сопровождающих прибывшего патана-пакистанца замешкался.

– Иди, Абдул-Джаббар, – сказал Дост-Мухаммад, – мы будем вести мирный разговор.

– Прошу, – пригласил Махмуд гостя в свой шатер.

Дост-Мухаммад устроился на подушках, а хозяин в знак почтения придвинул кушанья поближе к нему.

Гость ел молча – видно, что дорога была длинная и он успел проголодаться. Махмуд только попробовал угощение, чтобы Дост-Мухаммад удостоверился, что еда не только вкусная, но и не отравленная.

Патан-пакистанец с удовольствием принял в дар фигурку верблюда из гашиша, однако предпочел выкурить табаку. Этим он показал, что разговор им предстоит серьезный. Зажег свой кальян с табаком и Махмуд.

Шатер наполнился приятным ароматом. Табачный дым после хорошей водяной очистки был почти прозрачным и поднимался вверх к матерчатой пирамидальной крыше. Там было открыто специальное вентиляционное окошко.

– Извини, дорогой друг Махмуд, что заставил тебя ждать, – начал Дост-Мухаммад. – У мавзолея Дильбары мы заметили людей – пришлось ехать в объезд. Не хотели, чтобы посторонние нас видели.

– Это ты извини, уважаемый Дост-Мухаммад, что не смог предупредить тебя. Я устроил в мавзолее временный лазарет.

– Лазарет? – выдал свое удивление патан-пакистанец.

– Есть парочка больных.

– О, Аллах, неужто хворь напала на людей уважаемого всеми Салада? – Дост-Мухаммад затянулся и выпустил клуб едва заметного дыма.