К тому времени, когда он покинул «Эксклюзив-нюх», на улице окончательно стемнело, и настала пора повесить на дверь табличку «закрыто». Время от времени сверху доносились приглушенные звуки и стук каблучков, но мадам Гортензия не спешила звонить в колокольчик, поэтому я вооружилась веником и взялась за уборку.

К концу дня весь первый этаж был покрыт разноцветным дождём лепестков. Но каждый раз, когда я подступалась с веником, они начинали вихриться, превращаясь в миниатюрные торнадо, и только перелетали с места на место. Вскоре я устала за ними гоняться и сменила орудие труда на щетку из бобрового волоса и таз мыльной воды. Дело пошло веселее. Весь секрет влажной уборки состоит в том, чтобы распределить грязь по большой площади до прозрачного состояния.

Доски я драила с особым усердием, представляя себя Золушкой наоборот. В конце концов, если верить сказкам, у девушек из низов больше шансов встретить принца. Может, и мне предначертано было стать простой цветочницей, чтобы оказаться поближе к суженому? Я так замечталась, представляя себе, как однажды (однажды распространялось на ближайшие неделю-две) в лавку войдёт прекрасный незнакомец, наши глаза встретятся, и сердца одновременно пронзит указующий знак, что не услышала, как входная дверь отворилась. Я как раз усердно оттирала одно особо упрямое пятно, встав на колени и налегая всем весом на щетку, когда позади раздалось довольное кряканье и знакомый голос игриво произнёс:

– Ба! Знал бы, какие цветочки тут водятся, заглядывал бы чаще!

А потом перед носом вдруг выросли две короткие крепкие ноги в зеленых лосинах, обутые в сапоги с отворотами. Я подняла глаза и наткнулась на лучезарную улыбку Рудольфо. Он стоял, глядя на меня сверху вниз и заложив оба больших пальца за ремень. Я немедленно вскочила, опрокинула таз, поскользнулась на щетке и упала бы в этот самый таз, если бы гном меня не подхватил – руки сомкнулись с неожиданной ловкостью. Он отвёл упавшие мне на лицо пряди, и улыбка из лучезарной стала ослепительной – можно подумать, он демонстрировал бриллиантовую челюсть.

– А я тебя видел! Это ведь ты та малышка из таверны?

– Нет, там была совсем другая малышка, вы ошиблись! – Я вывернулась из его объятий и, отскочив в сторону, выставила между нами мыльную щетку.

– Точно ты! – расцвел Рудольфо, снова сокращая расстояние. – Только тогда ты была поласковей. Между нами говоря, – он наклонился вперёд, почти уткнувшись грудью в бобровую щетину, и заговорщически подмигнул, – на этот раз можешь сидеть у меня на коленях сколько пожелаешь, возражать не буду.

– Кажется, меня зовёт хозяйка, – запаниковала я, представив, что подумает мадам Гортензия, если выглянет сейчас из кабинета. – Вы ведь к ней пришли? Сейчас доложу ей.

Я бросилась к лестнице, но Рудольфо меня опередил, привалившись к перилам и перегородив дорогу.

– Это подождёт, – заявил он, шустро наматывая мой локон на палец. – Неужели у тебя не найдётся ласковой улыбки для трудяги, вкалывавшего весь день в шахте, где темнее, чем в заднице черного мустанга безлунной ночью? – Он похлопал по поясу с киркой и, поиграв рельефными мышцами, добавил: – Глянь-ка, что у меня есть!

Порывшись в кисете, он протянул мне какой-то камушек размером с детский кулачок. Мне! Принцессе, которая забавы ради выкладывала из алмазов и изумрудов слово «скука»! Я открыла рот, чтобы задать новое направление его подарку, ещё более темное, чем задница мустанга, но поперхнулась, зацепившись взглядом за камень. Темно-гранатовый и изумительно чистый. И чем дольше я на него смотрела, тем глубже взгляд увязал в водовороте граней. Я зачарованно взяла его в руки и поднесла к свету, любуясь богатыми переливами всех оттенков красного. Поверхность под пальцами была гладкая и чуть теплая. Казалось, в моих ладонях пульсирует маленькое пламя. Камень смутно что-то напоминал.

– Что это? – прошептала я.

– Кровеит, – пожал плечами Рудольфо и пустил руку в путешествие вокруг моей талии, довольный, что так ловко отвлек внимание. – Их находят в глубоких слоях земли под полями сражений. Они встречаются крайне редко и только на территории Затерянного королевства и его окрестностей. Этот я откопал под равниной Славы. По легенде, кровь убитых впитывается в почву и, каменея, превращается в кровеит. Но это всё сказки, малышка, – прошептал он, прижимаясь ещё теснее.

Я опомнилась и попыталась его оттолкнуть – не тут-то было! Рудольфо, хоть и доходил мне только до плеча, отличался железной хваткой. Я чувствовала себя бочкой, стянутой стальным обручем.

– Сейчас же пустите! – яростно прошептала я, продолжая попытки. – Что подумает мадам, если увидит нас!

Коварство судьбы не заставило себя ждать.

– Ливи, это ты? – послышалось сверху. – С кем ты там говоришь?

Рудольфо вмиг растерял весь свой любовный пыл.

– Да отпустите же! – воскликнула я.

– Не могу, – пробормотал он, тоже пытаясь отлепиться.

– Что значит «не можете»?!

– Заклинило!

Я опустила глаза и обнаружила, что цепь от его кирки застряла в застежке моего ремня. Мы оказались пришпилены бок к боку.

Каблучки на втором этаже процокали к двери кабинета. Теперь Рудольфо жаждал отсоединиться не меньше моего, но цепочка как будто вплавилась в застежку.

Наверху отодвинули щеколду. Мысли заметались, как мошки вокруг фонаря.

– Да, это Ливи, мадам Гортензия! – закричала я, задрав голову. – Но, пожалуйста, не выходите. Я… я… готовлю вам сюрприз!

Да уж, вот это получится сюрприз, если она выглянет из кабинета…

Возня с замком прекратилась, и гномка недовольно спросила:

– Какой ещё сюрприз? Эмилия там, с тобой?

– Нет, её здесь нет! – громко ответила я, при этом судорожно помогая Рудольфо выпутывать цепочку. Его пальцы только мешали. Ещё пару звеньев… – Одну минутку, всего лишь одну минутку, мадам!

Туфелька раздраженно постучала о доски, а потом решительно топнула, и щеколду отодвинули:

– Что за глупости. Терпеть не могу сюрпризы!

Дверь распахнулась, и в этот самый момент, гному удалось наконец отцепить кирку, попутно выдрав целый лоскут моего платья в районе пояса. Там теперь зияла огромная дыра. Я едва успела прикрыться букетом тюльпирисов, когда на площадке показалась мадам.

– А вот и твой сюрприз, любовь моя! – взревел Рудольфо и ловчее горного козла взлетел на второй этаж и заключил её в объятия.

– Рудольфо… ты… – растерянно пролепетала мадам Гортензия, и в глазах зажглись радостные огоньки, которые через секунду сменились гневными. – Кто сказал, что я хочу тебя видеть? – воскликнула она, отталкивая его.

– А чё, не хочешь?

– Хочу, но не в этом дело. Ты не можешь каждый раз вот так запросто заявляться в мою лавку, когда я только-только склеила своё бедное сердце, которое ты безжалостно разбил, как горную породу киркой, и… и… Ливи, у тебя что, дел нет?