– Небось с дедулей виделась? – понимающе хмыкнул сисадмин. – Вы же теперь ежедневно общаетесь? И как встречи проходят?

– Прекрасно они проходят, – буркнула Сати и пнула подвернувшуюся под ноги пластиковую бутылку. – Вначале он глумится надо мной, пока не надоест, потом становится добрым и рассказывает что-нибудь интересное. Потом вытаскивает на свет божий очередную дурацкую историю, о которой я и думать забыла – и глумление продолжается. Так что под конец я поневоле начинаю мечтать о том, что бы я с ним сделала, попадись он мне в руки связанным. Ух, я бы его тогда!

– Даже так? – озадачился сисадмин. – Ты что, «Интим-газеты» начиталась? У тебя какие-то странные фантазии появились…

– А в конторе у нас проклятый раб лампы сидит, – не слушая его, продолжала Сати. – Сидит, подлец, и уходить не хочет! А завтра еще какой-то магический специалист прибудет, старый друг Тильвуса. Вот посмотришь, тоже окопается здесь на месячишко-другой! – Она вздохнула. – Когда уже ты приедешь?

– Лампы-шмампы… Скоро, – отозвался Никита. – На невидимку глянуть охота.

– Как это ты на него глянешь, интересно?

– Я в одной книжке про ниндзя читал, так они говорили, что человек запросто способен стать невидимым для других. Никто внимания на тебя не обращает – вот ты и невидим.

– И где ты это вычитал? – поинтересовалась Сати, спускаясь по переулку на бульвар. – Опять, наверное, у Хамера книжку брал? «Похождения хромого ниндзя», или что вы там с ним читать любите?

– Нет, это «Хромой ниндзя и томагавк войны». Не читала?

– А про любовь там есть? Нет? Тогда и читать не стану. Но раб-то лампы – настоящий невидимка, ваш ниндзя ему и в подметки не годится.

Тут Сати остановилась, прислушиваясь к звону курантов на башне городского универмага.

– Черт! Уже пять часов, а у меня еще текст адвокатской конторе не дописан! Всего одну строчку и сочинила: «Здесь работают опытные юристы, настоящие профессионалы своего дела». Маловато как-то, а?

– Напиши «опытнейшие», – посоветовал приятель.

– «Опытнейшие», точно…

Вечером, покончив наконец-то с адвокатской конторой «Фемида» и вручив текст начальнику рекламы, Сати уселась за свой стол и приготовилась провести время не без приятности: вытащила из сумки бутерброд с колбасой и распечатала выпрошенный в отделе доставки дорогой глянцевый журнал. Устроившись поудобнее, она вцепилась в бутерброд и, прожевывая кусок, залюбовалась фотографией красавца актера, сыгравшего недавно главного героя в популярном фильме. Актер был прекрасен: высок, мускулист, в меру небрит. Его волнистые каштановые волосы развевал ветер, голубые глаза, прищурившись, смотрели вдаль. Сати отложила бутерброд и с минуту придирчиво разглядывала красавца, поворачивая журнал то так, то эдак. Пристрастный осмотр не выявил у красавца ни одного изъяна, он был хорош просто до неправдоподобия! Сати, вздохнув, потянулась за бутербродом, не сводя восхищенного взгляда с фотографии. Потом, вспомнив кое-что, повернулась вместе с креслом:

– Эй, раб лампы! Ты здесь?

Ответом была тишина.

– Чего молчишь? – с набитым ртом поинтересовалась Сати. – Думаешь, не знаю, что ты где-то поблизости околачиваешься?

– «Думаешь, не знаю, думаешь, не знаю», – недовольно откликнулся Джулис. Голос его доносился со стороны рабочего места Игоря Хамера. – Сколько можно повторять, не называй меня «раб лампы»! Мне это не нравится.

Послышалась возня, словно кто-то выбирался из кресла.

– Твои дурные манеры… – теперь голос зазвучал возле стола Сати.

– Ты мои манеры в покое оставь. Скажи лучше вот что: отдел доставки сегодня с утра кастрюлю с борщом искал. Пообедать хотели, поставили разогревать, а она – бац! – и пропала. Не знаешь, куда делась?

– Понятия не имею, – с достоинством ответил Джулис. Шаги прошлепали на кухню, звякнул стакан, послышался звук льющейся воды – невидимка чувствовал себя в редакции совершенно как дома.

– Ну кастрюлю-то они потом нашли, а вот борщ…

– И слушать не хочу.

– Стало быть, ты с утра в конторе околачивался? И ночевал тут?! Нашел гостиницу!

– Отказать усталому путнику в ночлеге – это жестокосердно. А это кто? – Теперь голос раздавался рядом. – Твой возлюбленный?

Сати покосилась на журнал.

– Возлюбленный, ага… только не мой. Вернее, не только мой. – Поняв, что запуталась, она махнула рукой. – В общем, неважно. Слушай, раб… э… ой, случайно вырвалось. Извини. Я хотела спросить…

– Спрашивай.

Звук шагов затих у стола Хамера, кресло само собой отодвинулось.

– Как ты выглядишь?

В редакции наступила тишина. Сати терпеливо ждала.

– Как я выгляжу?

Сати устроилась поудобнее, подперла щеку ладонью и уставилась на пустое кресло Хамера: голос снова доносился именно оттуда.

– Ну да. Какие у тебя глаза, волосы… в общем, опиши-ка свою внешность!

Джулис немного помолчал, потом кашлянул.

– А зачем? – подозрительно спросил он.

– Да просто так. По крайней мере, я буду представлять тебя, а то как-то странно, говоришь с человеком, а как он выглядит – не знаешь.

Кресло скрипнуло, бумаги на столе криминального корреспондента отъехали на самый край.

– Осторожней, раб лампы! – всполошилась Сати. – Если уронишь папки Хамера, он тебя убьет! У него там вся документация в определенном порядке разложена.

– Опять?!

– Ну извини, извини! Нечаянно как-то вырвалось. Обещаю, что больше – никогда. Ну так как насчет внешности? Рассказывай!

Джулис снова откашлялся.

– Ну… я – молодой мужчина… довольно высокого роста, – начал он неуверенно.

– Хорошо, – одобрила Сати. – Люблю высоких мужчин. Дальше?

– Волосы у меня темные… немного волнистые. – Голос невидимки обретал силу и вдохновение. – Брови…

– Волосы длинные или короткие?

– Э… средние. Не перебивай. Глаза – голубые. Знала бы ты, сколько красоток пленялось моими глазами, я уж и считать перестал. Ничего не могу поделать, так и летят, как мотыльки на огонек! Мой друг Тильвус, конечно, тоже имеет большой успех у женщин, но…

Сати запихала в рот остатки бутерброда.

– Он-то тут при чем? – невнятно спросила она.

– Так, к слову. Просто у него всегда был большой выбор, ведь женщинам нравится, когда мужчина – лучший в своем деле, их притягивает успех! – В голосе Джулиса проскользнула зависть. – Они так и летят, как мотыльки на…

– Повторяешься, – заметила Сати, очень недовольная тем, что разговор ушел в сторону. – Про мотыльков ты уже говорил. Давай дальше.