— Это вас так интересует?

— Точно так же, как и вас. Я хочу вернуть утраченное. Разговор с Коротковым оказался пустой тратой времени.

— Он кастрат, — засмеялся Орбели.

— Не сомневаюсь, — согласился Забродов. — Архив нужно вернуть любой ценой. Он может здорово повредить вашему бизнесу.

— Я не собираюсь никому платить, чтобы вернуть свою собственность.

— Я даю вам возможность вернуть ваш архив.

— Возможности, — проворчал Орбели, закуривая. — У меня гораздо больше возможностей, чем вы думаете. Я не из той категории людей, которые сразу же пишут заявление в милицию. Думаю, вы уже поняли это.

— Архив у азеров, у банды Багирова, если это, конечно, вас интересует, — философски заметил Илларион.

Пока они разговаривали, к ним подошел коренастый армянин с трагично-суровым лицом, одетый в черное пальто.

— Знакомься. Это Ашот.

— Илларион, — коротко представился Забродов и крепко пожал протянутую руку, так что Ашот слегка поморщился.

Забродов мельком посмотрев на Ашота, интуитивно почувствовал его сущность. Слишком уж бандитские повадки. Щеголеватый вид, перстень с бриллиантом на безымянном пальце.

— Больше у меня нет никаких вопросов, — пояснил Орбели. — Можете идти. И на будущее запомните: никуда не пропадайте.

Забродов кивнул и вышел за ворота стройки. В голове у него был кавардак. Поймать Орбели с поличным, да к тому же и ликвидировать источник финансирования, который питает всю армянскую группировку, было не так просто. Несколько неверных шагов, и операция провалена, бандиты притихнут, а по Иллариону справят потом гражданскую панихиду.

Илларион задумал рискованную авантюру. Рискованной она была хотя бы потому, что он не был уверен, как отреагирует на это генерал Федоров. И Забродов был убежден, что лучше всего, если его задумка останется тайной…

Эдисон Багиров задумчиво курил сигарету за столиком в кафе. Он ждал своих партнеров. В последнее время он осунулся и похудел. Проблемы сыпались одна за другой, словно теперь жизнь решила рассчитаться с ним по полной программе за все удачи, которые сопутствовали ему раньше.

Выкурив сигарету до вонючего и обжигающего губы фильтра, Багиров снова посмотрел на свои золотые часы. Прошло уже полчаса, но никто не появлялся.

«Странно. Раньше, они никогда не опаздывали, — подумал Эдисон. — Или вся проблема, как обычно, в пробках?»

Он бросил сигарету в пепельницу и снова посмотрел в окно, за которым шел безрадостный дождь, превращая снег в мокрую кашу, обесцвечивая весь мир, делая его каким-то унылым и обреченным.

С самого утра Багиров пребывал в задумчивости. Едва он открыл глаза, пробудившись после бурного вечера, как в голове калейдоскопом закружились пейзажи солнечного Азербайджана. Напрягая память, он пытался вспомнить, когда был в родном Баку последний раз. В памяти всплывали картины из далекой молодости и совсем мутные воспоминания из давно ушедшего детства. И ему стало грустно. Выходит, что его жизнь прошла вдали от родного края. Он с удовольствием остался бы в Баку, да только там не было таких возможностей, как в Москве.

«Двадцать лет как рукой смахнуло. Такое ощущение, что топчешься на месте. Ничего не изменилось. Те же шакальи нравы. Денег, конечно, прибавилось, но живу по-прежнему — в борьбе», — подумал Багиров.

Взмахом руки он подозвал официанта и заказал вина. От скуки ему захотелось выпить. За окном, поеживаясь от холода, на него таращились тупоголовые охранники. Он теперь и вздохнуть не мог без этой охраны. После той памятной встречи с Забродовым Багиров здорово испугался за свою жизнь и решил перестраховаться. Кто его знает, сегодня Забродов проник в квартиру, а завтра и армяне заберутся. И что тогда? Едва ли он успеет добежать до шкафа и достать пистолет. Теперь всюду за ним неотступно следовали два джипа с охраной. Хотя Эдисон понимал, что если до него захотят добраться, то доберутся непременно. В конце концов, есть киллеры и противотанковые гранатометы, которым никакая охрана не помеха.

Плеснув в бокал вина, Багиров продолжил свое одиночное бдение. Вдруг завибрировал мобильный телефон, и Багиров едва не захлебнулся вином. Он судорожно закашлялся.

— Да… — хриплым и грозным голосом спросил Багиров, что означало, если собеседник беспокоит по какой-нибудь мелочи, то ему не поздоровится.

— Эдисон, товар прибыл. Все ждут тебя. Говорят, что если не приедешь, то сделка не состоится.

— Базар был на других условиях, — неохотно процедил Багиров, посмотрев в окно, где бездумно топтались его секьюрити.

— Эдисон, без тебя ничего не будет. Они уедут с товаром.

— Черт! — выругался Багиров, сплюнув по давней привычке в пепельницу. — Ждите. Скоро приеду.

Докурив сигарету, Эдисон оставил на столе несколько смятых купюр и надел дубленку, после чего вышел из кафе.

— По машинам, — коротко скомандовал Багиров и уселся в заляпанный грязью серебристый «мерседес».

Опасаясь за свою жизнь, он давно взял за правило ездить на разных машинах, чтобы чего доброго не взлететь на воздух, и регулярно перетрясал свою службу безопасности. Кто его знает, деньги все любят, и Багиров не удивился бы, если бы кто-нибудь из охранников согласился пришить своего шефа за какую-нибудь вшивую десятку.

Кортеж из трех машин, набирая скорость, понесся по МКАДу. Брызги грязи летели по сторонам. Багиров задумчиво лицезрел открывавшиеся и далеко не живописные виды Москвы. Который год она захлебывалась в пробках. Дорожные артерии были забиты авто на любой вкус и цвет.

Серебристый «мерседес», сопровождаемый двумя джипами, как и ожидалось, увяз в пробке. Дождь настойчиво барабанил по крыше машины, заставляя интенсивно работать щетки.

Устало и раздраженно вздохнув, Багиров откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В последнее время он психологически не выдерживал пробок. Его раздражало это скопление транспорта и постоянные рывки. Машина то двигалась, то опять останавливалась, и несмотря на то, что «мерседес» достаточно комфортный автомобиль, Багирова регулярно укачивало.

Стрелка с армянами была забита в лесопарковом хозяйстве Кузьминки, что на выезде из города, если ехать по Ленинградскому проспекту.

«С таким темпом, — угрюмо подумал Багиров, — я приеду туда через неделю, когда весь базар состоится без меня».

Уныло уставившись в окно, Эдисон рассеянно смотрел на оцинкованные тела машин и размышлял о том, сколько людей поехало на стрелку и не может ли там быть организована подстава.

В таких щепетильных вопросах Эдисон всегда полагался на самого себя, зная, что в жизни случается всякое, и нередко бывает, когда так называемая «правая рука» легко сдает тебя конкурентам, и ты, думая, что едешь на стрелку, едешь в капкан, вернее говоря, в собственную могилу.