— Если вы передумали, то уже слишком поздно. Мы обо всем с вами договорились. — Гарри Клейн сурово поднял на нее глаза, когда она влетела в магазин с раскрасневшимися щеками.

— Я должна получить работу! Здесь, в Нью-Йорке! Я только что решила: во Францию я не вернусь.

— И что вы станете делать?

— Не знаю. Может быть, вы мне что-нибудь посоветуете?

— Девушка, которая ни дня не работала… Вы что, шутите?

— Ну, я немного работала моделью.

— Какого рода моделью?

— Для… модных дизайнеров.

— Вот оно что. — Ювелир внимательно оглядел ее с ног до головы. Он ничего не знал о моделях, но потрясающую красавицу он бы никогда не пропустил. — У меня есть друг, который занимается этим бизнесом. Мы с ним дважды в месяц играем в покер. Он итальянец и очень многого добился. Мальчик из бедной семьи, но сейчас об этом никто не догадается. Его зовут Альберто Бьянки. Когда-то мы вместе играли на улице, а теперь он занимается модой. Я позвоню ему, узнаю, сможет ли он вам помочь. — Гарри ушел в кабинет позади магазина и через несколько минут вернулся сияющий. — Им нужна манекенщица, и, возможно, вы подойдете. Но он ничего не обещал. Одна из их постоянных манекенщиц сбежала с мужем их лучшей клиентки. Парень решил ради разнообразия сделать подарок на Рождество самому себе. Идите туда сейчас же. Теперь рабочие места улетают, как горячие пирожки. Вот адрес, — Клейн протянул Маги листок бумаги, — и поцелуй на счастье. — Ювелир расцеловал ее в обе щеки.

Маги нервничала как никогда. Стеклянные двери салона Бьянки на Восточной Пятьдесят пятой улице были закрыты шторами, рядом с ними не оказалось никаких витрин. Да и само здание было всего лишь кирпичным модернизированным городским домом.

Она вошла и впервые с момента приезда в Нью-Йорк почувствовала себя дома. Пораженная этим, Маги остановилась и глубоко вздохнула. Сердце предприятия билось где-то совсем рядом в таком знакомом ритме, что она почувствовала его в пульсации собственной крови. Ее окружала музыка Дома моды. Звучали голоса за дверями примерочных, почтительные и неторопливые продавщиц, высокие, нерешительные и капризные — клиенток. Запахи тоже были привычными: смешение ароматов дорогих духов, сигаретного дыма, новых тканей и меха.

Ее сердце забилось быстрее в этой особой атмосфере, пропитанной ожиданиями многих женщин, уверенных в том, что на них обязательно обратят внимание, если они найдут тот особый, нужный фасон платья. И это платье преобразит ту, которая наденет его. Все эти фантазии наделяли вещи большей силой, чем те могли иметь.

«Храм тщеславия», — подумала Маги. Сюда приходят не для того, чтобы молиться, а для того, чтобы мечты стали явью. Кто-то хотел стать моложе, кто-то красивее, кто-то изящнее, кто-то желаннее. Концентрированная сила этих фантазий могла бы разнести стены салона, но контролируемый покой царил в приемной с серыми бархатными стенами и высокими зеркалами.

Патрисия Фолкленд, темноволосая женщина средних лет, в великолепно сшитом костюме, сидела за полированным столом, на котором стояла узкая ваза с единственной белой розой. Она многие годы работала на Альберто Бьянки, выполняя совершенно необходимую роль посредника между продавщицами и клиентками. Она сама никогда ничего не продавала, но ей полагалось давать советы колеблющимся клиенткам и контролировать работу персонала. Патрисия, как никто, умела с первого взгляда оценить новую клиентку.

Мисс Фолкленд легко узнавала в безвкусно одетой женщине средних лет жену владельца скотобоен из Чикаго, готовую потратить, не считая, тысячи долларов, и сразу видела, что молодая светская женщина, одетая по последней моде, не забывшая о роскошных аксессуарах, никогда не станет платить по счетам. Патрисия знала всех богатых женщин в Нью-Йорке, которые предпочитали приходить в салон Бьянки, чтобы получить великолепно исполненные им копии моделей от Шанель, Вионне и Жанны Ланвен, а не отправляться в Париж за новыми вещами. Хотя в 20-х годах моду диктовала только столица Франции, многие американки не собирались тратить по нескольку месяцев в году на перемещения из Нового Света в Старый и обратно, на бесконечные хождения по модным бутикам и бесчисленные примерки.

Когда Маги переступила порог приемной, Патрисия Фолкленд еле удержалась, чтобы одобрительно не присвистнуть. Такой реакции удостаивалась редкая женщина. Маги воплощала собой идеал, который оказывался не по карману даже самым богатым женщинам. Патрисия внимательно оглядывала незнакомку с ног до головы, от безупречно вычищенных туфель до изумительной шляпки, понимая, что на этой рыжеволосой даме оригинальные вещи из тех, что Альберто Бьянки привык копировать для своих клиенток. Вокруг нее витал неуловимый дух Парижа, который невозможно повторить или подделать, как бы тщательно ни работал мастер, подбирая ткани, пуговицы, отделку. Патрисия всегда задавалась вопросом, как это у лягушатников получается, но ответа не находилось.

Какое-то время обе женщины молчали. Маги оглядывалась по сторонам с видом богатой клиентки, оценивая, вынося приговор и ни минуты не сомневаясь в том, что ее приходу рады. За два года беззаботной жизни с Перри она к этому привыкла. Этому невозможно научиться, никакие тренировки не помогут, если человек не привык тратить большие суммы. Поведение Маги проистекало из внутреннего ощущения и зависело от отношения к одежде. Казалось, она заявляла открыто: «Нет ничего такого из того, что вы можете мне предложить, чего бы я не могла купить, если захочу. Но понравится ли мне что-нибудь? Попробуйте соблазнить меня. Вполне возможно, что я настолько пресыщенна, что даже не захочу, чтобы вы меня искушали. Покажите мне все самое лучшее. И если мне что-то понравится, я это куплю. А может быть, и нет. Решать буду только я».

Наконец Патрисия встала из-за стола и почтительно приблизилась к Маги.

— Могу ли я помочь вам, мадам? — Она говорила таким тоном только с самыми лучшими клиентами.

— Очень на это надеюсь, — ответила Маги.

— Присядьте, пожалуйста, я немедленно пришлю к вам продавщицу. — Мисс Фолкленд улыбнулась, словно прося прощение за то, что продавщица не материализовалась из воздуха в ту самую секунду, как Маги переступила порог салона.

— Нет, прошу вас, не надо. Я хотела бы поговорить с кем-нибудь о работе манекенщицы.

— О работе? — переспросила Патрисия, и ее улыбка увяла.

— Мне сказали, что вам нужна манекенщица. Я бы хотела занять это место.

— Это совершенно невозможно, — резко ответила мисс Фолкленд, и в ее голосе явственно слышались гневные нотки.

Как посмела эта женщина войти в салон с видом клиентки, когда ей всего лишь нужна работа? Просто немыслимо! Непростительно! Неслыханно! Патрисия Фолкленд рассердилась на эту женщину за то, что она заставила ее совершить ошибку там, где Патрисия стопроцентно полагалась на свою компетентность. Ее вывело из себя то, что она обратилась к соискательнице места, как к клиентке.

— Мой друг, мистер Гарри Клейн, сказал, что Дому моды Бьянки нужна манекенщица. Мистер Клейн говорил с мистером Бьянки не больше четверти часа назад, поэтому я сразу же пришла.