– Атта нашел ключ.

Я открыл глаза и непонимающе посмотрел на монстра.

– Атта его спрятал. Макс просил спрятать. Ждать. Атта ждал. Время. Много лет.

– Но у меня уже есть ключ, – возразил я.

– Недостаточно.

– Одного недостаточно? – я приподнялся и уставился на монстра.

– Да, – кивнул Атта. – Надо два ключ. Камни падать. Ключ блестеть. Она не дышать. Атта забрать и хранить. Макс вернуться, чтобы спасти.

– Кто не дышать? – зевнул я. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Атта достал круглое зеркальце, подцепил зубами крышку и оторвал птицу. Монстр сунул золотую ворону мне в лицо.

– Атта защищать от них.

– От птиц? – я хмыкнул. В том, что сороки и вороны любят блестяшки, не было никакого открытия.

– От немаксов!

Монстр кинул птицу на пол и сунул зеркало мне под нос. Я увидел свое отражение: выглядел я совсем не фонтанно. Лицо землистого цвета, черные круги вокруг глаз. Сам уже стал монстром, прям как в той поговорке – «с кем поведешься».

– Ты давай меня зловещей долиной[18]не пугай, – отвел я лапу Атты, но монстр клацнул зубами и вновь подсунул зеркало мне под нос.

– Смотри! – прорычал монстр.

Мир поплыл и стал серым. Шерсть Атты окрасилась красными всполохами поверх пепла. Глаза загорелись алым янтарем. Больничные стены исчезли. Я оказался на какой-то обугленной поляне, в дымке тумана. Вокруг не было ни души. Лишь черные стволы деревьев и кружащие над ними вороны. Я словно окаменел, не в силах пошевелиться. Этот иной Атта протянул когтистые лапы к моей груди. Почувствовав жжение, я перевел взгляд. Там, где было солнечное сплетение, кожа светилась. Как рой светлячков, под ней что-то пульсировало. Я онемел, полностью утратив контроль. Будто покинул тело. Завороженно я смотрел, как кожа взбугрилась. Боль усилилась.

– Время пришло, – загремел голос в моей голове.

Это был голос Серого человека.

– Храни тринадцатый час от черных птиц. Оберегай свой мир от других. Не позволяй Изнанке мешать пути и нити.

Свет залил все вокруг, и я очнулся. Атта, выпучив глаза, сидел прямо передо мной. Его зеленовато-фиолетовые лапы держали зеркальце. Я ухватился за шею, ощупал себя и почувствовал легкий холод. На моей шее на вощеном шнурке висела металлическая подвеска в виде изогнутой палочки с перекладинами.

– Откуда это? – прошептал я, тыча подвеску в нос Атте. – Когда успел достать из тумбочки?

– Атта вернуть, – довольно оскалился монстр. – Теперь Макс спасать.

– Я уже пытался. И не смог.

– Брехня, – безапелляционно заявил Атта.

Я хотел было встать, но голова закружилась, и я рухнул на больничную койку, чуть не свернув тумбочку.

– Я устал, – прошептал я. – Я не хочу больше спасать.

Монстр сосредоточенно оглядел меня, лизнул руку и кивнул.

– Позже спасать. Макс отдыхать надо. Макс говорить бред.

В этот раз я был совершенно согласен с моим енотом-мутантом: утро вечера мудрее. Я плюхнулся на подушку. Белые овечки вернулись, начали бодро перепрыгивать через заборчик, унося меня в страну Морфея. Их мягкие спины были подобны пушистым облакам. Я несся среди россыпи ярких янтарных звезд, рассыпанных по угольному небу, и иногда видел, как мимо проплывают киты.

Глава 20

Белые стены, черные ветви

Бледные стены слились в бесконечную ленту. Ноги налились свинцом, в боку кололо. Но липкий страх не давал остановиться. Мысль билась внутри головы: он настигает. А стены все змеились. Бесконечный коридор. Еще поворот и еще. Вновь бег, но теперь я замечаю, что справа и слева от меня вереница дверей, сначала белые, затем слегка голубоватые и вот уже отчаянно синие. Я останавливаюсь и дергаю ручку – заперто! Следующая дверь, и за ней, все они закрыты, словно вросли в стену. Страх не дает оглянуться. Я не слышу и не вижу своего преследователя, но знаю – он близко, он совсем рядом. И когда он доберется до меня, то проглотит, выест мою душу и заберется внутрь моего тела. Натянет на себя его, как одежду, втиснется в скорлупу моей жизни и придет за моей мамой, за тетей Ви, за Марго…

Он – тот, что ходит сквозь время и миры и ищет тех, у кого уставшая душа. И он пожирает ее, и занимает место. И тогда он становится сильнее.

Слазень. Его дыхание зловонно, его поступь тяжела, его голос наполняет разум ядом и страхом. Вот его тень ложится на меня, и я чувствую, как остываю. Слазень поглощает мое тепло, поедает меня…

И я срываюсь, как поднятый охотником зверь, несусь что есть мочи, и теперь стены вокруг сплошь синие, мерцающие… Но их свет меркнет, когда его тень вырывается вперед. Мимо проносится черная клякса, гулким карканьем разрывая мир, и режет мне щеку пером. Алые брызги повисают в воздухе, горят рубинами, пока другая птица с разинутой пастью цвета тухлого мяса не хватает их. Их становится все больше. Уже не видно бледных стен коридора и синих дверей, я несусь в густом потоке ворон. Глаз бури, воронка тьмы. Я в самом центре черного хоровода.

Вороны разевают пасти и кричат человеческими голосами. Они кружат вокруг меня, и я вижу лишь сотни алых кровавых глаз и треугольников мясных глоток. К горлу подкатывает комок, живот скручивает в узел. Не в силах терпеть, я падаю на колени, сжимаю голову руками и закрываю глаза. Но гул темной стаи лишь громче. Я выцарапываю глаза, чтобы не увидеть Его, я хочу раздавить свой череп, чтобы выпустить все эти голоса, я жажду избавления от дара, о котором не просил.

«Просто отдай его мне», – шепчет голос. И золотыми буквами рисует слова. – «Я отпущу тебя в обмен на ключ».

Я готов уже сорвать со своей шеи проклятую реликвию, кинуть ее в пустоту, лишь бы освободиться от Него. Пусть Он уйдет! Пусть оставит меня!

Но я больше не чувствую рук, их нет, как нет больше и глаз. Черные птицы склевали их, они почти добрались до искры внутри меня. Они почти вернули себе то, что было обменено в Черную ночь…

Я просыпаюсь от собственного крика. Простыни сбиты, сорочка прилипла к телу.

Это всего лишь сон. Еще один кошмарный сон. Я облегченно вздохнул.

У кровати шуршание. Должно быть, оно и разбудило меня, может быть, оно и навеяло сны…

– Атта, хватит бродить, – недовольно пробормотал я, но тут же почувствовал, как мой монстр заворочался в ногах. – Атта?

Я сел. Сумрак окутывал палату. Но тьма не была