– Майкл, – позвал Гибсон сына. И когда откуда-то из-под скалы с удочками в руках появился дюжий Майкл, приказал ему: – Готовь машину, проверь мотор. После обеда мы покидаем это место.

Парень молча кивнул и направился к стоящему под навесом потрепанному форду.

Автострада пересекала обширное плато, окруженное горами. Причудливые очертания далеких хребтов со всех сторон скрывали горизонт. Гудронированное шоссе проходило по безжизненной, выжженной солнцем и высушенной ветрами земле.

– Это место называют здесь «Долиной вихрей», – сказал Гибсон Нортону. – Позднее вы поймете, почему оно получило такое название.

Городок, в котором жил инженер Тэйлор, производил довольно жалкое впечатление: каждый второй дом в нем давно был оставлен владельцами. Время сделало свое дело и придало покинутым зданиям вид развалин. Городок обезлюдел. В нескольких милях на восток от него посреди голой равнины возвышалась огромная, неправильной формы гора, на склонах которой даже издали можно было видеть нагромождения камней.

– Гора Карибу, – показал на нее спутникам писатель.

На совершенно плоской вершине Карибу, как заметил летчик, не росло ни деревца, ни кустика.

Гибсон бывал в этих местах, и по его указаниям Майкл уверенно вел машину вперед.

Эрла Тэйлора они нашли в чахлом садике – он помогал старику отцу. Перед Нортоном стоял высокий, кряжистый человек с загорелым лицом, на котором выделялись большие глаза, смотревшие открыто и смело. Он приветливо пожал руку летчика, и даже такой силач, как капитан Нортон, почувствовал это рукопожатие и с восхищением посмотрел на играющие силой мускулы рук инженера: физически Тэйлор, по-видимому, не уступит ни Лайту, ни Майклу, с недюжинной силой которых Нортон имел уже возможность познакомиться за время путешествия от Аппалачских гор до «Долины вихрей».

Тэйлор оказался любезным хозяином, и после непродолжительного отдыха Гибсон изложил ему суть дела.

– Лаборатория в Гималаях… – сказал, наконец, Эрл Тэйлор. – Почему именно в Гималаях? Об этом надо подумать, учитывая ряд особенностей той части земного шара. – Он помолчал, затем продолжал рассуждать вслух: – О Краусе я слышал…. В научном отношении, по-моему, он – ничтожество, но Краус опасный человек, фашист и авантюрист, готовый на все. Сочетание Уильям Прайс и гитлеровец Генрих Краус внушает мне беспокойство. Тут придется о многом основательно подумать. Сразу сказать что-нибудь определенное нельзя. А вы не пробовали, – обратился инженер к Нортону, – установить, какое отношение загадочные дела Прайса имеют к экспедиции русских ученых в Тянь-Шане?

Нортон пожал плечами.

– Мне известно только одно: кто-то, – кто – я не знаю, – должен по приказу Прайса уничтожить профессора Ясного. Почему Прайс заинтересован в том, чтобы ликвидировать Ясного, я тоже не знаю, так же, как и того, каким именно образом агенты Прайса намерены это осуществить. Группа Каррайта – Смита должна, очевидно, принять какое-то участие в этом преступлении.

– Мало же мы знаем, очень мало, – сказал Тэйлор. – Следовало бы забросить своего человека к этому «ботанику Смиту», но теперь поздно – группа давно составлена и находится в сборе…

– Поздно, – признал и Гибсон.

– Вам придется установить связь с вашим приятелем Геймом, – продолжал инженер, обращаясь к летчику.

– Может быть, для этого подошел бы кто-нибудь другой, – сказал Лайт, – капитана Нортона в Прайсхилле хорошо знают, и его появление там вызовет только переполох.

– Верно, – согласился Гибсон. Но Тэйлор возразил:

– Капитану вовсе не обязательно ехать в Прайсхилл. Если Гейм честный человек, то он будет бороться против злодейских замыслов Прайса и обрадуется возможности вести эту опасную борьбу не в одиночку. К тому же заменить Нортона некем. Лейтенант Лайт, к сожалению, должен будет на днях уехать в Западную Германию, к месту своей службы.

Мнения сошлись на том, что Нортону придется все же отправиться в район Прайсхилла и приложить все усилия к тому, чтобы установить связь с Геймом. Отъезд Нортона должен был состояться через день. Однако события, происшедшие на следующее утро, заставили друзей изменить их планы.

Тэйлор, вставший чуть свет, не позволил своим гостям долго спать. За завтраком он сказал:

– При движении как-то лучше думается, не так ли? У меня есть предложение совершить экскурсию на гору Карибу, там на свежем воздухе и договоримся окончательно.

Предложение было принято, и вскоре два автомобиля отправились в путь.

Нортон понял, наконец, почему это неуютное место называют «Долиной вихрей»: чем дальше на восток продвигался старенький форд, тем сильнее свистел вокруг него ветер.

Машины пришлось оставить у груды серых камней. Начался подъем. Друзья шли по довольно крутому каменистому склону к плоской вершине Карибу. И тут впервые в жизни Нортон увидел прибор со счетчиком Гейгера, который Эрл Тэйлор на всякий случай захватил с собой. Наполненная смесью разреженных газов металлическая или стеклянная трубочка с тонкой вольфрамовой нитью внутри – таков этот счетчик – распространенный прибор, с помощью которого узнают о наличии радиации. Каждая пролетающая через трубочку частица ядерного излучения урана вызывает в ней «толчок», вспышку электрического тока. Эти вызванные микрочастицей «толчки» усиливаются специальным приспособлением, и их можно услышать. Если в приборе послышались щелчки, значит где-то рядом находятся радиоактивные элементы.

– По старой привычке, я никогда не расстаюсь с этой игрушкой, – смеясь, говорил инженер. – Недавно неподалеку отсюда нашли смоляную руду, ту самую, в которой содержится уран. Как вам, наверное, известно, уран встречается не в чистом виде, а исключительно в смеси с медью, золотом, серебром, оловом, вольфрамом, железом, свинцом, никелем, кобальтом, а также с таким редким металлом, как радий. У нас, в штате Колорадо, имеется немало давно заброшенных серебряных копей. Как когда-то в поисках золота, всякого рода авантюристы бросились теперь в заброшенные копи искать уран. Говорят, и здесь шатаются бродяги и прислушиваются к счетчику Гейгера. Ходят слухи, что кто-то уже нашел тут урановую руду.

– Возможно, на Карибу действительно имеется уран, – заметил Гибсон. – Ведь здесь когда-то велась добыча серебра.

– Может быть, – согласился Тэйлор. – История этой горы довольно любопытна.

И он рассказал все, что ему было известно о ней. В конце прошлого века район Карибу был, как уверяли склонные к сенсациям и преувеличениям американские газеты, «серебряным центром мира». Из шахт Безымянная и Бедняка на горе Карибу было добыто серебра столько, что когда президент Штатов посетил городок, в котором ныне временно поселился Эрл Тэйлор, он, выйдя из кареты, шел по кирпичам, сделанным из серебра.

Трудно сказать, выдумка это или быль, но в Колорадо до сих пор существует легенда о жившем здесь когда-то старом охотнике Сэме Конджере, которому его друзья индейцы из племени арапао, в изобилии носившие серебряные украшения, поведали тайну горы… Одна из старых шахт на Карибу носит название шахты Бедняка Конджера; Конджер и пять его партнеров имели на нее свидетельство. Как бы то ни было, шахты и подземные галереи длиной в целую милю пронизали гору, а неподалеку от нее вырос город. Но постепенно серебра добывалось все меньше, и к началу тридцатых годов нашего века серебряные копи были заброшены, некоторые шахты наполнились водой, а когда-то цветущий городок пришел в упадок и обезлюдел. Так закончила свое существование легенда о «серебряном центре мира», существовавшем почти столетие на территории США, в штате Колорадо.