— На моём месте? Увы, боюсь, что вы никогда не окажетесь на моём месте, а я на вашем!-

— Почему, что вы такое говорите? — Лёгкая тень смущения пронеслась по красивому лицу главного врача.

— Я говорю правду, а вы ложь. Моё место не здесь, не с вами, и от одного понимания, что я теперь свободна мне легко и приятно-.

— Вам наверное понравилось при предыдущем главвраче?-

— Евгений Олегович! Его звали Евгений Олегович — если вы забыли? Мне нравилось работать в его команде, я любила и обожала свою работу, такой команды, что была при нём, у вас не будет никогда.-

— Я наберу новых и лучших специалистов!-

— Не льстите себе Марина Анатольевна. Ваше лицемерие очень фальшиво, а тщеславие смотрится довольно дёшево.-

Марина нехотя менялась в лице. Прищуренные глаза, не мигая смотрели на нового врага, что сидел напротив. Ярко-алые губы искривились в подобии хищного оскала, а тонкие пальце захрустели суставами будто в азарте предстоящей битвы.

— Я подпишу ваше заявление, не знала что вы способны на предательство?-

— У вас не получится вывести меня, я намного сильнее, чем вы думаете. А насчёт предательства, то думаю вам нужно обратиться, прежде всего к самой себе. Посмотрите в зеркало, и вы увидите Иуду, самого настоящего Иуду.-

— Что вы несёте? Я сейчас вызову охрану.-

— Наша беда в том, что мы считаем Иуду неким омерзительным, страшным, человекоподобным существом. Он хоть изображён как человек на полотне «Последняя вечеря», но в душе мы видим в нём зверя, и испытываем отвращение. Сейчас я испытываю такое же отвращение к вам, несмотря на то, что вы красивая женщина. Иуда — это, прежде всего состояние души, а не имя. Если именем нас нарекают родители в надежде на счастливое и достойное будущее, то второе проникает в нашу душу вместе с делами и поступками. С каждым чудовищным поступком Иуда растёт в нас, и становится сильнее, пока не наступает момент, когда он проявляет своё лицо, истинное настоящее лицо.-

— Ха, ха, ха! Что вы знаете о поступках и предательстве?-

— Я? О предательстве ничего, потому что презираю и боюсь его, а вот вы видимо преуспели на этом поприще. А о моих поступках не вам судить!-

— А кому же тогда, вашим детям или уволенному Калиникову? — Сорокина нанесла больной удар по неё израненному сердцу.

— Свою дочь я родила от своего мужа в отличии от вас Марина Анатольевна, и воспитывала её в любви, и нежности. Спасибо Евгению Олеговичу, что благодаря ему я могу снова видеть свою дочь живой. — Слёзы не спрашивая разрешения, потекли из глаз женщины. Комкая платок она вытирала их размазывая тушь, вызывая улыбку отвращения у Марины.

— А почему вы не смеётесь? Смейтесь, ведь для таких как вы, чужое горе всегда в радость. Мой внук Алёша погиб вместе со своим отцом в том ДТП, и только Женя смог вернуть мне дочь.-

— Конечно за деньги из фонда поддержки можно многое, будь я главным врачом, то ни копейке не позволила тратить бы на вас. Фонд нужен для исключительных случаев, а у вашей дочери произведена замена части позвоночника. Калинников не имел права распоряжаться этими деньгами. Благодаря вам и вашей дочери у него начались проблемы. В департаменте здравоохранения области и областной больницы нашлись хорошие, честные люди, что заинтересовались этим поступком главного врача.-

— Что вы говорите? Разве не вы помогали ему оперировать Анастасию?-

— Я тогда вынуждена была помогать.-

— Нет, вы тогда предали его. Вот откуда всевозможные проверки и различные доносы. Уже тогда вы метили на его кресло, и если бы не этот случай с Симаковым!!!-

— Замолчите! Заткнитесь, это не ваше дело. Вы уже не работаете в центре.-

— А может Симаков, тоже ваших рук дело? — Уже тогда у Плотниковой возникло маленькое подозрение, что сложная операция всего лишь ширма для прикрытия чего-то иного, намного большего.

— Заткнитесь! — Сорокина взорвалась и обрушилась криком на Плотникову.

— Предательство, маленькая и самая первая ступень в огромной лестнице смертельных грехов. Я хочу вас поздравить Марина Анатольевна, вы успешно переступили на вторую ступень, но запомните, что придёт час и день когда вас предадут так же, как вы предавали других. — Не спрашивая разрешение Татьяна Фёдоровна направилась к двери, ей делать в этом кабинете и в этом центре более ничего.

— Я не боюсь ни вас ни вашей месте. Можете обижаться на саму себя, но в этом городе вам никто не поможет.-

— Месть? Боюсь, что вы не совсем понимаете значение этого страшного слова. Месть она как живое существо, многолико и коварно. Возможно, что вам приходилось сталкиваться с местью обманутых жён, чьих мужей вы затянули в постель, я также могу допустить, что вам могли мстить и те, кого вы убрали, чтобы добиться карьерного роста, но вы ничего не знаете о месте матери за своего ребёнка. Самая страшная, непредсказуемая, и от того жестокая — месть совершается руками матери, Она единственная найдет понимания в сердцах миллионов матерей, она отзовётся в душе каждого ребёнка найдя одобрение и защиту, она послужит хорошим примером для таких особей как вы Марина Анатольевна. Не искушайте судьбу, материнская месть сломает вас!-

— Я, я, к вашей дочери не имею никакого отношения, более того, как главврач реабилитационного центра хочу вам сообщить, что Анастасия имеет возможность и дальше обследоваться здесь, и не надо ни за что платить, и тем более мстить.-

— А кто вам Марина Анатольевна сказал, что я буду мстить за свою дочь? — От удивления Сорокина открыла рот и большими глазами смотрела на Плотникову. Она как рыба попыталась несколько раз начать говорить, но так и не смогла.

— А за кого вы будете мне мстить?-

Триумф победы проявляется по-разному, кто-то радуется сразу — демонстрируя поверженному свою браваду, кто-то делится победой тихо в кругу родственников и друзей, кто-то продолжает играть на публику зарабатывая дешёвые очки канализационного рейтинга. Плотникова не относилась ни к одной категории, так как сильные люди умеют сдерживать свои эмоции и чувства.

— В ваших больших, красивых глазах Марина Анатольевна я вижу страх. Возможно, что я ошибаюсь, и сиё минутное видение очередная ваша уловка, чтобы разрядить обстановку. Скоро вы успокоитесь и разберёте по полочкам весь наш разговор, найдя его никчёмным и бесполезным, а заодно решите, что поводов для страха не было. Но это будет потом, а сейчас я вижу, как страх пожирает вас изнутри, он родился внезапно, и природа его появления не в мистики, не в страшных былинах и притчах, а в простом непонимании. Так бывает, что человек боится того чего не понимает, в большинстве случаев не понимает увиденного или услышанного. Вы не понимаете произошедшего, считая себя хозяйкой положения, вы вели разговор, как подобает богини со смертной — властно, предвзято, с долей лицемерия, чопорности, жеманства и с неким цинизмом. В уме вы не раз прокручивали подобный разговор со мной, он как дежурная запись в мозгу, всегда в надёжном месте, отредактированный и подогнанный к ситуации. Нужно всего лишь поменять собеседника и появится новый дежурный разговор подобного рода. Ваш страх порождает злобу. Ту самую злобу неудачников, провинциальных уличных царьков, протухших цезарей, и гнилых Клеопатр смердящих вонью грязных, загнивших гениталий, жаждущие оторвать лакомый кусок власти. Раскрывая и разрывая красивые рты князья, и княгини, цари, и царицы, правители всех мастей, и уровней, откусывали себе куски, и кусочки власти. Кто-то давился и подыхал в страшных муках, кто-то с годами превращался в параноика, и страдал несварением желудка от довольно большого куска, а кто-то тщательно прожёвывал, испытывая величайшее гастрономическое наслаждение. Вы не относитесь ни к одной категории, ваш кусочек Марина Анатольевна настолько мал, и так не вкусен, что даже обидно положить его в рот, и с присущей долей эгоизма, и наигранного сарказма начать жевать. Имея даже такой поганый кусок, вы являетесь начальником, и как любому скудоумному, тупому, лицемерному клерку — вам надлежит всегда выходить победителем. Но как быть, если окажется, что собеседник вам не по зубам?-