К реальности нас вернул неумолимо растущий уровень бетонной жижи, дотянувшейся до колен.

– Идиот! – прошипел Немов, выворачиваясь из челноковского захвата. – Теперь мы все покойники!

Он нагнулся и, зашарив по дну руками, поднял уже ни на что не годный пистолет.

– Он же мой сын, – Владимир Андреевич выплюнул забившийся в рот бетон. – И пусть он думает, что я его совершенно не знаю, плевать. Я знаю, что он не убийца. Слышь, Генка? Я знаю и не боюсь. Да где ты там, вундеркинд чокнутый?

Взлохмаченная голова осторожно высунулась из-за края ямы.

– Пап, а этот дядька меня правда убить хотел?

– Может, и хотел, – буркнул Немов, рассматривая бледное мальчишеское лицо.

– Так ты меня спас, что ли? – в словах сына, обращенных к отцу мне послышалась чуть ли не обида. – Значит, тебе на меня не наплевать?

– Господи, да какой же ты дурной, Генка! – подала голос не менее бледная Эля, единственная из нас не извалявшаяся в бетоне и потому сохранившая вполне человеческое лицо. – Да он за тебя кому угодно горло перегрызет. И за меня. И за Пашку.

Генка как-то странно шмыгнул носом, отвернулся, потер рукой глаза.

– Ты это, пап, – сказал он немного погодя, – ты не думай, я все равно бы эту штуку выключил. Дождался бы, пока вам до подбородка дойдет, и выключил бы… Я же не знал, что ты за меня. Я думал, тебе плевать. Можешь потом на мне живого места не оставить, только комп мой не трожь, ладно?

– Ладно, – вздохнул Челноков, – ладно…

– Я сейчас! – обрадованный Генка не глядя потянулся к выключателю, и моя цыганская кровь, больно толкнувшись в виски, прокричала, что сейчас случится непоправимое. Ну почему даже в домах, где одна напольная ваза сравнима по стоимости с годовой зарплатой сотни учителей, находятся выключатели с разначенным* корпусом и оголенными проводами?! Генкина рука, заблудившись в пространстве, промахнулась мимо черной кнопки и слегка задела лишенный изоляции участок провода. Электрический разряд прошил мальчишеское тело, заставив его выгнуться дугой и отлететь почти на два метра. Генка без единого вскрика упал на бок и больше уже не поднялся с чуть наклонного бетонного пола.

Мы стояли у самой стены, чтобы не попасть под мощную струю льющегося из трубы бетона, и, задрав головы, смотрели на неподвижно лежащего Генку. Нам хорошо было видно его лицо, расслабленное, как у спящего. Затрудняюсь сказать, сколько длился наш ступор. Но вот старший Челноков развернулся к стене спиной и, поскольку после нашей возни деревянная лестница годилась разве что на дрова, сцепил перед собой руки в замок.

– Паша, – тихо попросил Владимир Андреевич, и Павел, упершись ногой в подставленные руки, быстро забрался отцу на плечи. Он очень долго стоял, вглядываясь в лицо младшего брата, потом, просунув сквозь решетку указательный и средний палец, мазнул по полу, выругался и спрыгнул обратно к нам в быстро прибывающее бетонное болото.

– Там арматура торчала, – отводя взгляд, пояснил Лик и протянул отцу испачканную мальчишеской кровью ладонь. – Как раз где висок…

Первой моей мыслью было: «Ты все-таки убил нас, Генка». А второй: «Не может быть! Это нечестно! Я не могу просто так взять и захлебнуться в жидком бетоне! Нужно что-то делать!!!»

– И главное, что сделать ничего нельзя, – словно откликаясь на мой крик души, продолжил Павел. – Он защелкнул замок…

– А если отмычкой, – Виталий полез в карман, но был остановлен безнадежно махнувшим рукой Павлом.

– До замка не дотянуться. Даже если бы рука проходила в решетку.

– Сломать можно? – задумчиво разглядывая сетку, перекрывшую нам путь к спасению, очень спокойно поинтересовался старший Челноков, как будто речь шла не о жизни и смерти, а о каком-нибудь ребусе, который разгадывают, чтобы избавиться от скуки.

– Можно, – хмыкнул Павел, – но для этого нужен лом.

– Папочка, я боюсь, – всхлипнула Эля и прижалась к отцу, уже не обращая внимания на то, что измазала бетоном топик.

– И сотовый тут не берет, – задумчиво перечислял между тем бизнесмен, – и никого сюда не принесет нелегкая …

– Меня принесла, – услышали мы голос Светланы Челноковой и на некоторое время ошалели от счастья. Голова Светы показалась над ямой, но прежде чем увидеть жену бизнесмена, мы ее учуяли. Аромат виски наполнил замкнутое пространство так плотно, что топор можно вешать.

– Одиноко мне что-то стало, вот и захотелось немного развлечься, – продолжала объяснять Света, обходя яму и стараясь держаться подальше от распластавшегося на самом краю тела.

– Быстрее, Света! Не тяни! Выключай эту бандуру, только осторожно и дуй за охранниками. Да, и скажи, чтобы лом с собой прихватили, – приказал Челноков, но в ответ получил только тихий пьяный смех.

– Нет уж, Вовчик. И не проси. Все получилось так удачно, – мадам Челнокову ощутимо качнуло, и она, с трудом сохранив равновесие, пояснила: – Это просто воля божья. Больше ты не будешь наставлять мне рога с первой попавшейся смазливой сукой! (Кажется, имелась в виду я.) Больше твоя дочь не будет таскать для нее купальники из моего гардероба, а твой сын трахаться с ней сразу же вслед за папашей. И вообще, ты как-то по пьянке сказал Сереже, что хочешь со мной развестись. Знаешь, я против. Предпочитаю быть честной вдовой, а не выброшенной за порог тряпкой.

– Ты с ума сошла, Светка! – рявкнул Владимир Андреевич. – Что ты несешь?!

– И ведь главное, я совершенно ни при чем, – молодая женщина уже не смотрела вниз, а закатив глаза, еле слышно бормотала себе под нос, – никакое следствие не подкопается. Во всем виноват сбрендивший Генка. Я ни при чем…

– Слушай меня внимательно, Света, – четко и раздельно, как маленькой, начал объяснять жене Челноков. – Надеюсь, что мозги твои все еще работают, несмотря на промывание алкоголем. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем уйти и оставить нас здесь. Неужели ты не понимаешь, что если я вдруг по какой-то случайности отсюда выберусь, то в эту яму с бетоном ляжешь ты?

– Понимаю, – очень серьезно ответила вероломная супруга, – и поэтому сделаю все, чтобы ты из этой ямы не выбрался. Наверное, это судьба, и мне не стоит с ней спорить. Прощай, Володя. Пойду, пожалуй. Не такая уж я садистка, чтобы наблюдать за этим. Надеюсь, вы не будете долго мучаться.

– Стой, стерва! – бесновался Челноков, пока эхо еще доносило стук ее каблучков. – Вернись немедленно! Или я…

– Успокойся, Володя, – Немов положил руку на плечо бывшего друга, и от этого прикосновения бизнесмена передернуло. – Она знает, что делает. Завещание составлено на нее?

– Нет никакого завещания, – Челноков обессилено прислонился к стене и закрыл глаза.

– Значит, после твоей смерти и смерти твоих детей Светлана Челнокова получит все до копейки. Интересно, сколько?

– Сколько? – на полном серьезе задумался бизнесмен. – А хрен его знает. Но за два десятка миллионов ручаюсь. В долларах, конечно.