более половины живущих в Чикаго чернокожих мужчин от 20 до 29 лет, тогда как из всех белых мужчин-чикагцев того же возраста в базе оказалось лишь 6 %. Кроме того, в базе оказалось немало людей без явных связей с насильственными преступлениями; примерно 90 тысяч человек из группы риска никогда не подвергались аресту и не становились жертвами преступлений[335].

В связи с этим возникает вопрос, что делать с результатами. Должна ли полиция следить за людьми, не связанными с насилием явным образом? Вспомним, что Папахристос в своих исследованиях фокусировал внимание на жертвах вооруженного насилия, а не на преступниках: ведь он хотел, чтобы его анализ помог спасти жизни. «Одна из опасностей, связанных с подобными инициативами полиции, заключается в том, что на определенном этапе все внимание начинает уделяться преступникам», – писал Папахристос в 2016 году. Он объяснял, что анализ данных играет важную роль в профилактике преступлений, но это не должно быть исключительно задачей полиции: «Реальная перспектива использования анализа данных для выявления тех, кто может стать жертвами вооруженного насилия, связана не с деятельностью полиции, а с более широким подходом, который применяется в здравоохранении». Папахристос допустил, что предполагаемые жертвы могли бы получать поддержку от социальных работников, психологов и миротворцев.

Успехи в борьбе с преступностью могут достигаться разными способами. Например, в 1980 году в ФРГ был принят закон, обязывающий мотоциклистов надевать шлем. За следующие шесть лет угоны мотоциклов сократились на две трети. Причина была проста: неудобство. Воры больше не могли угонять мотоциклы под влиянием момента. Им приходилось планировать преступление и брать с собой шлем. Несколькими годами ранее аналогичные законы были приняты в Нидерландах и Великобритании; в обеих странах количество угонов мотоциклов также резко сократилось. Это пример того, как социальные нормы могут влиять на уровень преступности[336].

Одна из самых известных концепций, связанных с влиянием среды на преступность, – теория разбитых окон. Она была предложена в 1982 году Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом, и суть ее заключается в том, что мелкие правонарушения – такие, как битье окон, – могут распространяться и перерастать в более серьезные преступления. Выход – поддержание общественного порядка. В 1990-е годы теория разбитых окон была популярна среди полицейских, особенно в Нью-Йорке, где под ее влиянием началась активная борьба с мелкими правонарушениями, такими как безбилетный проезд в метро. Эти меры совпали с резким снижением уровня преступности в городе, и многие заговорили о том, что аресты за мелкие проступки помогли предотвратить серьезные преступления[337].

Но с такой интерпретацией теории разбитых окон были согласны не все. В числе скептиков был и сам Келлинг. Он объяснял, что в этой теории речь изначально шла об общественном порядке, а не об арестах. Но определение «общественного беспорядка» зависит от точки зрения. Эти люди околачиваются здесь с подозрительной целью – или просто ждут приятеля? Граффити на стене – это хулиганство или уличное искусство? Келлинг полагал, что решить эту проблему гораздо труднее, чем приказать полиции навести порядок в районе. «Каждый полицейский, который действительно хочет порядка, должен быть способен внятно ответить на вопрос, почему он арестовывает одного человека, прилюдно справляющего нужду, и не задерживает другого, – писал он в 2016 году. – Если вы не можете ответить на этот вопрос, а говорите: “Ну, это просто здравый смысл”, это вызывает серьезные опасения»[338].

Более того, совершенно не очевидно, что суровые наказания за мелкие проступки были главной причиной резкого сокращения преступности в Нью-Йорке в 1990-х. Нет никаких свидетельств, что это стало прямым результатом применения теории разбитых окон. В этот период уровень преступности снижался и во многих других городах США, где использовались другие стратегии охраны правопорядка. Разумеется, это не говорит и о том, что подход не дал результата. Имеющиеся данные свидетельствуют, что граффити на стенах и брошенные тележки для покупок повышают вероятность того, что люди будут мусорить и ездить по обочине[339]. Иными словами, мелкие нарушения влекут за собой другие мелкие нарушения. Кроме того, эффект разбитых окон действует и в обратном направлении: попытки навести порядок – например, убрать мусор – могут побудить других людей к аккуратности[340]. Но было бы ошибкой считать, что аресты за мелкие проступки могут объяснить серьезное снижение уровня насилия.

В чем же истинная причина? Экономист Стивен Левитт утверждает, что определенную роль в этом сыграла легализация абортов в 1973 году. Согласно его теории, это привело к уменьшению числа нежеланных детей, которые, вырастая, чаще других вовлекаются в преступную деятельность. Другие списывают все на этилированный бензин и краски с содержанием свинца, которые использовались в середине XX века и впоследствии вызывали у людей, чье детство пришлось на этот период, поведенческие проблемы; когда вредное воздействие свинца уменьшилось, сократилась и преступность. Недавний обзор показал, что в сумме ученые предложили 24 разных объяснения снижению уровня преступности в США в 1990-х годах[341]. Эти теории привлекали внимание общества (и вызывали критические отзывы), однако все исследователи признают, что однозначного ответа на этот вопрос не существует. Снижение уровня преступности, скорее всего, стало результатом действия нескольких факторов[342].

Это общая проблема в изучении вспышек, длящихся на протяжении долгого времени. Когда мы принимаем те или иные меры, результата приходится ждать довольно долго. За это время происходят многие другие изменения, что затрудняет оценку действенности наших мер. Неудивительно, что гораздо проще сосредоточиться на сиюминутных последствиях насилия, чем анализировать долгосрочный вред. Шарлотта Уоттс отмечала, что домашнее насилие может передаваться из поколения в поколение – дети, ставшие его жертвами, сами прибегают к насилию, когда становятся взрослыми. Однако при обсуждении необходимых мер об этих детях часто забывают. «Мы должны задуматься о поддержке детей, которые растут в семьях, где существует домашнее насилие», – говорит она.

Анализ того, как насилие передается от поколения к поколению, осложняется тем, что для этого требуются весьма длительные наблюдения[343]. По словам эпидемиолога Мелиссы Трейси, здесь будут полезны методы, используемые в здравоохранении, поскольку ученые, работающие в этой области, обладают опытом анализа долговременных процессов: «Сила эпидемиологии в том, что она позволяет увидеть ситуацию в перспективе».

Применение для профилактики преступности подходов, используемых в здравоохранении, может дать огромный экономический эффект, как в США, так и в других странах. По оценке авторов одного исследования, в среднем каждое убийство, совершенное в США, обходится обществу в 10 миллионов долларов – с учетом социальных, экономических и юридических последствий[344]. Проблема в том, что самыми эффективными могут оказаться те решения, которые будут наиболее неудобны