Туда идем, туда. Вон он, шпиль церковный. Главное, скорости не терять. Раненый боец пошатывается, Линда часто оглядывается, Валдис топает как бык, все это понятно, но вперед, товарищи.

Метнулся кто-то вдоль дома, спрятался от бегущего отряда, но орать не стал. Не все так плохо, есть в Гунтинасе и сочувствующе-нейтральное население…

Выскочили на поперечную улицу. Торчать нельзя… церковь слева, здесь ограда кладбища, продолжение сужающегося проулка правее. Туда! За кладбищем лесок угадывается.

— Уходим! – призвал Серега.

— А как же… – заикнулась Линда.

— Не дури, девонька, он не маленький, догонит, – сурово сказал Стеценко, поправляя лямки тяжелого вещмешка.

На улицах – там, откуда бежали – громыхнуло. Солидно так, все аж присели. Над крышами поднялся столб дыма…

Что присели, и спасло – рядом прозвучала встревоженная немецкая речь. Оказалось – шли по тропке навстречу гады, невысокий заборчик только и заслонял. Сидящие за забором бойцы вскинули оружие – сейчас враг на улочку вывернет, ударить в упор, не промахнешься.

Предупреждающе закричали за спиной. Серега машинально обернулся – у дверей церкви тянулся на цыпочках мужик в черном халате – указывал рукой на присевших бойцов, орал немцам. Не, не мужик, это ксендз или этот… пастор в своей рясе, что ему…

Первый немец уже вышел из-за угла, с удивлением глянул на кричащего священника, сообразить не успел. Сержант Кузин влепил короткую очередь в немца, тот рухнул, уронив винтовку. За стеной немедля заорали, открыли стрельбу. Куда стрелять Серега не понимал, расстояние метров десять, но каменная ограда разделяет, а над ней только башку высуни. Подраненный в руку красноармеец неловко дергался, возясь с гранатой. Товарищ Васюк сообразил, выхватил РГД, взвел и швырнул за ограду, сразу выдернул вторую гранату из-за ремня… Не, со взводом не напутал – бабахнуло дважды.

Немцев, может и пугануло, но ушлые – успели отбежать, орали и стреляли подальше в проулке. Стукнуло по ограде – Серега успел увидеть длинную рукоять немецкой гранаты, но она по ту сторону – по кладбищенскую – свалилась, от взрыва камни шевельнулись.

Стреляли с дальней стороны улицы, не особо точно. Наверное, немцы от колодца у дороги сообразили, сюда бегут. И куда деваться? На кладбище и между могил прорываться? Постреляют между крестами.

Внезапно ударил автомат – короткими, экономными очередями. Это через улицу, но не по отряду. За углом кладбищенской ограды вроде стихло.

— Глянь как там, Серый, а то по улице уж бегут, – прошептал раненый красноармеец.

Товарищ Васюк сообразил, что сидит ближе всех к углу забора, высунул винтовку, бахнул в белый свет как в копеечку, коротко выглянул. Вроде лежат немцы.

— Вперед! Чисто там! – крикнули с той стороны улицы, мелькнула пилотка старшего лейтенанта – перепрыгивал через ограду. Ага, значит, он проулок расчистил.

Серега на четвереньках рванул за угол, на миг зажмурился, готовясь поймать лбом пулю. Обошлось. В отдалении лежали немцы, один шевелился, силился сесть. Ползущий товарищ Васюк, не раздумывая, выстрелил, успокоил. На улице вовсю шла стрельба, немцы лупили издалека, надрывался у церкви визгливый ксендз. Мимо Сереги пробежали; пригнувшийся раненый, Линда, Валдис. Сержант Кузин прикрывал, лежа за пулеметом, но короткая очередь оборвалась. Наверное, барабан кончился. Серега сунулся к пулемету, но старший лейтенант рявкнул:

— Уходи, говорю! Людей веди.

Затылок у лежащего пулеметчика был разворочен… выходящее пулевое, оно страшное.

Серега промчался вдоль ограды, крикнул приостановившемуся отряду:

— Ходу давай, приказ!

За спиной вновь ударил трофейный пулемет – длинной единой очередью в полный барабан, потом сухо хряпнуло. Наверное, Василек опустевшее вооружение о забор приложил. Мгновение стояла тишина, только хрипел и топотал по тропке удирающий отряд, потом вновь принялись палить немцы, орал у церкви неугомонный проклятый поп. В воздухе засвистело, бахнуло на улице, взвизгнули осколки. Миномет…

Старший лейтенант догнал отступающих как стоящих. Все ж вот она где – командирская физподготовка!

— Правее уходим, в рощу. Серый, молодец, талант, только темп не снижай. И шире разошлись! Когда свистит, падаем, после разрыва вперед!

Бежал товарищ Васюк, как тот припадочный сказочный заяц, падал под приближающимся свистом, вскакивал и снова бежал. По левую руку ломился Валдис, прикрывал лицо от ветвей винтовкой. И что ж он так самые кусты выбирает, ведь редкий лесок, чего ломиться, на всю округу шумит…

Стихли минометы. И рощица кончилась.

Легкие жгло как огнем, Серега пытался дышать помедленнее, целенаправленные призывы к организму сосредотачивали, кроме собственных хрипов и стука крови в ушах, удалось расслышать близкие плески. Товарищ Васюк, опираясь о винтовку, встал с осоки.

Ручей, зеленющая сочная трава, согбенная спина – гражданская, но с красноармейским вещмешком.

— Пьешь? – прохрипел Серега. – Загнанным лошадям вроде нельзя нахлебываться.

Валдис дернулся к винтовке, потом махнул рукой.

Наскоро умытое лицо и прополощенный рот товарища Васюка не особо успокоили – все равно колотило.

— Где остальные-то?

— Водитель там бежал, – комсомолец указал на опушку. – Слышно было матерное.

— Это хорошо. Сейчас искать пойдем.

Искать не пришлось, Стеценко сам вышел вдоль ручья, издали предупредив: «Серый, не бахни, я тебя видел». Оказалось, раненый боец с ним бежал, сейчас сидит, пожитки охраняет.

— Командир к нам выйти должен, Линда наверняка с ним. Лучше подождать или разведку провести? – вслух размышлял Серега. – Так-то почти тихо.

В оставшемся за спиной Гунтинасе было тихо, преследовать отряд немцы явно не собирались. В роще щебетали птицы, пахло летней, изломанной листвой. И только с востока доносилась отдаленная артиллерийская канонада.

Решили налегке вернуться в рощу и осмотреться, может, командир где-то рядом ждет. Серега отдал раненому пистолет – хоть и с левой руки, но стрельнуть можно.

Светлое заметил Стеценко. Потом стояли, молчали.

Старший лейтенант и Линда лежали в двух шагах друг от друга. Оба вниз лицами, раскинув руки, словно одинаково потянувшись к упавшему трофейному автомату. Но наверное, не к оружию они тянулись. Мина разорвалась сзади, не то что близко, но осколки цель нашли точно.

— Берем. На опушке похороним, – сказал опытный Стеценко. – А то потом найти будет трудно. Серый, ты ее бери. Почти родич.

Тело было не тяжелым, даже с рюкзаком, но каким-то жутко неловким для переноски. Перехватывать было почему-то неловко, Серега нес так, как взял. По белым, взбрызнутым черными каплями, прядям Линды полз муравей. В ветвях всё перекликались безмозглые птицы.

— Вот случай… и его значит, и жену разом, – вздохнул раненый, сидевший у вещмешков. – Даже