Звуки сопровождавшей Токугаву процессии замерли в отдалении, и Кира с откровенным восторгом уставился на Мику – словно та была ценным призом, неопровержимым доказательством его возросшего материального и общественного положения. Затем обратил взор на самураев Ако. На губах его расцвела холодная улыбка. Вот оно – враги стоят перед ним на коленях, не смея даже подняться без его приказания!

– С сегодняшнего дня, – выкрикнул он, – вы вместе со своими семьями по приказу сёгуна изгоняетесь из этих земель! Вы становитесь ронинами – самураями без хозяина. Те, кто решит остаться, будут изловлены и казнены!

Кай пропустил эти слова мимо ушей – к нему, полукровке, они не имели никакого отношения. Все его внимание сосредоточилось на Мике. Посмотри на меня, ну посмотри же…

Словно услышав его безмолвный призыв, девушка обернулась к толпе, глаза ее заметались… Наконец она отыскала Кая, замерла. Нежное, полное безысходной тоски лицо…

Заметив, что Мика отвлеклась, Кира заинтересованно проследил за направлением ее отчаянного взгляда. Нахмурился. И, безошибочно определив, на кого именно устремлен взор его невесты, указал на Кая.

– Стража! Взять это животное! И продайте его голландцам.

Люди Киры, растолкав толпу, окружили Кая. На лице Мики проступил ужас. Кай вскочил на ноги, попытался прорваться – но неожиданная паника среди находящихся рядом слуг ему помешала. А спустя миг на него уже смотрело множество мечей. Полукровке больно заломили за спину руку и потащили прочь со двора.

Минуя Оиси, по-прежнему молча стоящего на коленях во главе своих подчиненных, Кай бросил на предателя полный ненависти взгляд. Кира это заметил, и на губах его заиграла мрачная удовлетворенная улыбка.

Лицо каро не дрогнуло, словно участь полукровки была ему безразлична. Но в глубине его глаз Кира уловил мелькнувшее… нечто. Оиси чуть подался в сторону седого самурая по левую руку от себя и что-то прошептал. Старик – также едва заметно – кивнул.

Кира свел брови и сделал знак стоящему подле него гиганту, закованному в черную броню, – тому самому воину, что месяц назад победил Кая во время турнира.

– Я не доверяю Оиси, – шепнул узурпатор, поведя подбородком в сторону коленопреклоненной фигуры на противоположном конце двора. – Он больше не самурай и не каро, так что нечего с ним церемониться. Швырнешь наглеца в подземелье. Мы сломим его волю.

Мика не отводила от Кая взгляда, в котором отчетливо угадывалась душевная мука. Когда полукровку проводили мимо, девушка шагнула ему навстречу. Кира схватил ее за руку, словно тисками сжал запястье.

– Опозорите меня – и я прикажу сжечь его живьем.

Сказано это было с такой убедительной интонацией, что Мика застыла. Но глаз от Кая не оторвала – точно больше никого в мире для нее не существовало.

Словно ощутив боль любимой, Кай рванулся, на короткий миг стряхнул с себя руки стражников – и успел встретиться с девушкой взглядом. В его – тоже полных отчаяния – глазах она прочла безмолвное обещание. Кая тут же ударили вложенным в ножны мечом, повалили на землю и уволокли за ворота.

Кира не выпускал запястья невесты до тех самых пор, пока полукровка не скрылся из виду.

Мика вообразила, что влюблена в… это? Эту… мразь? Что ж, голландцы с ним разберутся! Разберутся так, что он уже никогда не вернется. Нравы голландцев ничем не лучше нравов дикарей, но полукровок презирают даже они.

Наконец Кира отдал приказ своим солдатам собрать оружие у воинов Ако – в особенности комплекты из длинного и короткого мечей, носить которые дозволялось лишь самураям высшего ранга.

Строго говоря, он не имел права конфисковывать оружие: несмотря на то, что отныне эти люди стали простыми ронинами, в жилах их до конца дней текла кровь самурая. Но ему было важно сломить их окончательно, запугать. Ведь меч – это воплощение самой души воина. У мужчин, лишившихся не только крова и средств к существованию, но утративших свою сущность, – у таких мужчин не станет ни сил, ни духа замышлять недоброе против него, Киры.

Не станет ни у кого… за исключением… А вот о судьбе этого человека он позаботится лично.

– Оиси Кураносукэ? Вы мне нужны.

Пока Кира к нему шел, Оиси пытался стереть со своего лица недоверчивое выражение. «Он слишком горд, чтобы задавать вопросы, – подумал узурпатор. – Это хорошо. Ведь ответы ему совсем не понравятся».

Оиси неохотно поднялся и последовал за Кирой. Их тут же окружили охранники, командовал которыми гигант в черных доспехах.

Вот позади остался парадный зал, дворец… По мере того, как они отдалялись от воинства Ако, беспокойство Оиси нарастало, хоть он и старался выглядеть невозмутимо.

– Если вы желаете ознакомиться с данными о… о вашем новом домене, господин Кира, то все записи…

Кира коротко взглянул на черного самурая, и тот занес руку, словно собираясь прихлопнуть муху. Облаченная в защитную перчатку ладонь врезалась Оиси в висок. Каро упал, шлем его покатился по каменным плитам. Гигант подхватил поверженного ронина за кирасу на спине, рывком поставил на ноги.

Господин Кира с недоброй усмешкой произнес:

– В этом нет необходимости.

Черный самурай вцепился в Оиси и, грубо подталкивая, потащил вперед. В голове у каро будто звенели храмовые колокола, колени подкашивались. Огненной вспышкой мелькнуло воспоминание: полукровка приземляется на спину прямо в грязь на турнирной арене, его шлем скачет по земле, останавливается в двадцати шагах перед самураями Ако…

Перед ними возвышалась главная башня. Олицетворение мощи, символ основного предназначения замка – защитить князя и его народ. «А внизу, под башней, – вдруг озарило Оиси, – подземные темницы…»

Рику… И Тикара… Они где-то неподалеку, но так недостижимы… Увидит ли он их вновь? Одежда под доспехами вся пропиталась потом. Что теперь станет с Ако? А с ним?.. Оиси хотелось разрыдаться. И лишь самурайская закалка помогла сохранить лицо перед врагом. А ведь его хваленая гордость – не более чем выработанная годами привычка, растерянно подумал вдруг каро. Она вовсе не исходит из глубины души, как он считал. Тем не менее Оиси был сейчас рад и этому.

Стражники подтолкнули его к ступеням, ведущим в подземелье. Кира остался наверху, наблюдая за их спуском. На полпути нога Оиси соскользнула, гигант в черном разжал захват, и остаток пути бывший самурай проделал на спине. Кира усмехнулся и исчез – отправился назад в мир живых, в свои новые владения.

Отодвинуть тяжелую каменную плиту, что закрывала вход в старинную подземную шахту, обычно было под силу лишь двум-трем охранникам одновременно. В этот раз хватило чудовищного толчка черного гиганта.

Четверо стражников с трудом подволокли упирающегося Оиси к краю темной дыры. До дна колодца было целых пятнадцать футов. Сырой каменный мешок размером не больше кладовки. Тюремщики в Ако называли его дзигоку – преисподняя… ад. Неожиданный свет факела, вторгшийся откуда-то сверху в этот безмолвный мир, заставил броситься врассыпную стайку крыс.