– Она в комнате для гостей. Похрапывает. Мне кажется что она не спала с прошлой субботы, ребята, с момента вашего первого появления у нее; сегодняшний стресс ее добил, и я думаю, что сознание ее от такой перегрузки на некоторое время просто закрылось. Она немного расслабилась после того, как я провела с ней экскурсию и продемонстрировала свою приверженность к различным замкам и сигнализации.

Денбери поставила один пакет с зерном на землю и взяла другой.

– Пока я везла Карлу домой, я получила некоторое представление о том, что уже известно вам. Она вкратце рассказала мне о сумасшедшем Марсдене и его цирке на ферме.

– Она упоминала Мари Гилбо? – спросил я.

– Только то немногое, что знала. Бедная Мари. У меня сложилось впечатление, что в этой адской команде было всего несколько ненасытных кровожадных типов, остальные же были малосведущими патетически настроенными последователями. Жестокость, похоже, исходила от Гекскампа и транслировалась дальше через эту бешеную нацистскую сучку…

– Калипсо.

– Господи, да. Только от одного этого имени Карлу начинает трясти. Похоже, Марсден и Калипсо командовали: «Эй, детки, давайте-ка устроим сегодня шоу», а маленькие Баффи, Тимми, Мари, Карлы, Хейди и Джонни – или как их там именовал Марсден – в общем, все это дурачье, строилось в очередь на получение инструкций, думая, что являются частью некоего великого эксперимента в области художественного самовыражения. – Денбери бросила взгляд в сторону дома. – Тридцать лет прошло, а эта женщина до сих пор считает себя в принципе куском грязи.

– После разговора с Карлой не появилось ли у вас каких-либо догадок относительно того, что сейчас происходит? Не возникло ли вопросов, которые мы могли пропустить?

Денбери насыпала темных зерен в длинную трубку и снова повесила ее на магнолию.

– Один вопрос возник. Не кажется ли вам, что наш маленький Марсден как-то уж очень быстро расцвел. Только что он был лихим студентом в претенциозной Парижской академии искусств, и вот он уже предводитель шайки психов на юге Алабамы, позиционирует себя в жуткой и непотребной манере и почти сразу начинает убивать людей. Я бы хотела знать, не оставил ли Марсден за собой чего-нибудь кровавого на просторах Франции.

Гарри засопел.

– Достаточно трудно выяснить, что происходило тридцать лет назад здесь, в Мобиле. А проследить события за десять тысяч миль отсюда практически невозможно:

– Скорее, за пять тысяч миль отсюда, – уточнила Денбери.

Гарри закрыл глаза и покачал головой.

– Какая разница? Есть к тому же еще одна большая трудность; может, вы об этом не слышали, Денбери, но они там во Франции говорят по-французски.

Денбери, казалось, была удивлена.

– Правда? А где же тогда говорят по-итальянски?

Гарри выразительно посмотрел на нее.

– Не нужно бросать на меня таких взглядов, Наутилус, – сказала она. – Если вы хотите отработать французский след, оставьте эту проблему для меня.

– О чем вы вообще говорите?

– У вас ведь есть другие вопросы, которыми нужно заниматься, верно? – спросила она. – А мне оставьте то, что я умею делать чертовски неплохо, – вести журналистское расследование.

– Вы ведь в любом случае будете этим заниматься, не так ли?

– Разумеется. Но в данном я предпочитаю делать это не для себя, а для нас.

Гарри сходил к машине и взял копии нескольких документов, которые мы собрали по Гекскампу, считая, что этого Денбери будет вполне достаточно для начала.

– Посчитайте нас, Денбери, – попросил он.

– Что?

– Сколько людей сейчас находится в этом дворе?

– Трое.

– Именно на такое количество и рассчитана эта информация. Это понятно?

Он протянул ей файлы. Она посмотрела на него, потом быстро наклонилась и поднесла ухо к его животу.

– Ну вот, опять этот шипящий звук. Наутилус по-моему, это газы. Вы точно не хотите принять «Ди-гель»?

Мы с Гарри отправились к себе в участок заполнять бумаги. Было уже почти полдевятого вечера того дня, который начался для нас ранее пяти утра, успел закинуть нас в Чунчулу, штат Флорида, и вернуть назад в Мобил. Мы слишком устали, чтобы разговаривать нормально, поэтому общались на уровне какого-то ворчания: он проворчал, что нальет себе кофе, а я в ответ проворчал, что не хочу. Зазвонил телефон, я заворчал и на него. Но он продолжал звонить, и я взял трубку.

– Угу?

– Это ты, Карсон? Это Тейлор Мейбри.

Мейбри работал в отделе ППС – преступлений против собственности – и занимался, главным образом, кражами и ворами, то есть работой сродни той; что напоминает вычерпывание океана чайной ложкой. Что ж, иногда встречаются люди, которые считают такой вид деятельности вполне нормальной работой.

Я подавил зевок.

– Привет, Тейлор. Чем могу помочь?

– Я тут был в отъезде несколько дней, рыбачил в Теннесси. Полосатый окунь. За три дня мы подцепили больше десятка классных полосатиков. Ты когда выезжал на рыбалку? В последний раз, я слышал, ты плавал куда-то на байдарке, но, похоже, это было в прошлом году…

Разговаривая с Мейбри, нужно ждать его секундной запинки, чтобы вставить свое слово.

– Что-то украли, Тейлор?

Он помолчал, пытаясь вспомнить, зачем он, собственно, звонит.

– А, да. Возвращаюсь вчера и узнаю про эту женщину в мотеле, ну, ты знаешь, свечи и прочие странные действия. Хорошо, что это попало к вам с Гарри… Но главное – свечи…

Мейбри опять замялся.

– Свечи? – спросил я.

– На прошлой неделе, в понедельник, меня вызвали в небольшой торговый ряд в Азалия-Центре. Там есть магазинчик под названием «Кармическая революция», куда ходят хиппи, когда начинают стареть.

– При чем тут свечи, Тейлор?

– Женщина, сорока четырех лет, которая представляется как Сияние Свободы, настоящее имя Эстер Гарглетта, закрывала этот магазин в прошлую субботу. Вышла наружу, чтобы затащить внутрь стенд с книгами и компакт-дисками – пение китов и всякие такие штуки, – и тут бам! – кто-то бьет ее по голове. Очнулась она в девять ноль шесть. Я подъехал туда, наши медики уже там. У нее кружится голова, но она хочет все проверить. Похоже, ничего не пропало. Наличные в ящике, на самом виду, на месте. Мы подумали, что, возможно, кто-то затаил злобу на леди Свободу. За пару дней до этого она прогнала пару панков на скейтбордах, может быть, они решили ей отплатить и стукнули своей доской, кто знает…

– А свечи, Тейлор?

– Она провела у себя учет и сегодня приехала к нам, Карсон. И что же пропало? Два ящика свечей производства компании «Флейм Брайт Воксворкс» из Лексингтона, штат Кентукки. В ассортименте – все цвета, запахи и размеры, но больше всего там было того, что они называют Джумбо Брайт.[23]Веришь, Карсон, но они сделали свечку с запахом дыни. А знаешь как? Накрошили в воск кусочки дыни!