Борис горестно покачал головой и опять начал интенсивно тереть лицо.

– Я-то вообще эти норы ямами называю… Не знаю, – продолжил медиум. – Я много чего изучил. Ну… Борис в смысле. И я с ним. По факту, чтобы открыть яму, есть два способа. Первый – помереть. Человек умирает – телесная оболочка исчезает – энергия освобождается и возвращается в наше пространство. Всякие полтергейсты, души там, вся мишура мистическая отсюда и происходят. Потому что реально встречается такое освобождение демонической сущности. Оно проявляется, и люди его видят, причем все человеческое существование это длится. И уже обросло легендами, мифами. Даже киношки всякие снимают про нас.

– Зачем мне умирать? Я как бы… не хочу.

– Ну тогда есть другой способ. Я в этом тоже шибко-то не секу. Но если подумать… Энергия у нас негативная? Негативная. Мы так-то во многом виноваты перед людьми, много бед в человеческой истории натворили. Свойство есть у нас такое – толкать людей не на тот путь. А сколько всяких опасных вещей изобрели! Мы же еще себя проявляем, когда способы возвращения ищем – от массовой культуры для шифрования в ней наших знаний до оружия, способного отправить по разным мирам кучу народа! Создатель Интернета – наш! Масоны – наши. Оппенгеймер… ну ты понял.

Медиум задумался, шумно сглотнул и продолжил:

– А вот если про подлинную человеческую сущность говорить, то все люди в глубине души очень хорошие. Очень! Вот смотри: они даже когда все штуки-то придумывают свои – мифы, легенды, фольклоры и прочее, – в них есть один важнейший элемент. Что-то хорошее. Что добро побеждает зло.

– Да, это основа всех историй. Путешествие героя, в ходе которого он побеждает все плохое ради всего хорошего.

– Именно. Ты только подумай, какая у людей вера, не только религиозная… Как истово они, зачастую не имея ничего позитивного в своей жизни, идут к Богу, делают правильные поступки. И как им это помогает. И волонтерство, донорство, благотворительность – все сюда. Это же непостижимо для нас точно так же, как и для людей непостижимо наше пространство за мантией…

– Слушал бы и слушал. Только какое отношение это имеет к кротовым норам?

– Прямое. Ты выводы делай! Если мы попадаем в этот мир, когда негатив сталкивается с негативом, то, по идее, тебе нужно позитив столкнуть с позитивом. И все!

– Как это – «позитив с позитивом»?

– Ну вот найди эту девчоночку, которая тебя сюда затянула. И сделай какой-нибудь make love, not war. Не знаю… Проблему ее реши какую-нибудь. Женись на ней, там. Любовь постройте. Я не знаю, что у людей может быть такого самого позитивного. Подумай. Покумекай. Может, спасешь ее откуда-нибудь. Может, она в беду в какую попала… И главное – сам при этом попробуй хоть немного проникнуться. Человеческим добрым нравом, так сказать. Породишь в себе душу – вернешься домой.

– Если ты такой умный, чего сам-то отсюда не свалишь?

– Ну… второй способ мне уже не попробовать. Я в мире людей оказался так же, как и ты, – столкнулся с человеком одним и наши энергии переплелись. Меня выкинуло сюда в восемьдесят шестом году… Но человека того нету уже в живых. Поэтому не могу я свою методику опробовать.

– Помереть не пробовал? – язвительно спросил Матвей.

– Тут такое дело… Борис у меня не дохнет вообще. Он пытался. Правда пытался. Не получается. Отталкивает меня наш мир. – Медиум показал пальцем наверх. – Зачем-то я здесь нужен. Может, как раз для того, чтобы тебя подтолкнуть с твоей могучей энергией. Моя-то малюсенькая – у-у-у. А у тебя – У-У-У!

Борис замолчал и остановился у полки с книгами, сосредоточенно рассматривая их. Матвей наконец сделал первый глоток бурды, поднесенной Фадеевым. Оказалось невероятно вкусно. Дым от шара рассеялся. На улице снаружи все замолкло, словно она опустела. Только вдалеке слышался гул машин.

– В общем, не берет меня ничего, – наконец сказал Борис. – Может, тебя возьмет…

– Это, конечно, клево все. Честно, тебе бы книги писать с такой фантазией. Но суть в том, что не верю я тебе вообще! Дохнуть вот, прикинь, не хочу, не тянет совсем. Что бы там Покровский ни говорил про суицидальные мысли. Не хочу! – Матвей жадными глотками осушил чашку. – И девчонку какую-то мифическую искать тоже не хочу! Я даже не знаю, что за девчонка, где она, что там с ней. Да и знал бы – не пошел. У меня вообще-то невеста есть. И – не верю я тебе!

Матвей сидел и сжимал чашку так, что пальцы побелели. Взгляд его был тяжелым, ноздри раздувались, на лбу проступил пот.

– Это легко все поправимо. – Фадеев вернулся на свой стул и пристально посмотрел в глаза Матвею. – В нашем деле главное, чтобы человеческая сущность осознала. И ты это сделал – ты знаешь, кто ты на самом деле. Если не хочешь убивать себя или искать и убивать других людей нашей природы, то попытай счастья хотя бы с поиском соулмейта! Тебе станет легче, найдешь ответы на все вопросы! Девчонку-то я, конечно, тоже не чувствую. Не из наших она, да и со мной энергией никакой не связана. Но зато у меня есть разум улья. И я хорошо помню момент, когда ты сюда попал в десятом году. Я так-то подольше твоего тут живу, поэтому застал. И место это могу указать. А дальше сам… Именно ты будешь чувствовать девчонку, потому что при твоем рождении соулмейту достался солидный кусок демонической энергии. Этот же кусок, по сути своей, заряд для детонации – придет время, когда вокруг соулмейта окажется не один, а несколько демонов. Он рванет – что бы это ни значило – и отправит тебя домой.

Борис извлек из карманов шорт листок и ручку. Начал что-то записывать.

– Ты втираешь мне какую-то дичь! – воскликнул Матвей.

– Соулмейты и демоны похожи на полюса магнита: соулмейтов тянет к демонам, за свою жизнь они частенько встречают нас на своем пути. – Медиум игнорировал гостя и усердно вспоминал что-то, выписывая на бумагу.

– А что, слабо меня сейчас убить? – истерично взвизгнул Матвей. – Освободишь меня!

– Нет, я с удовольствием свернул бы тебе шею, – ответил Борис. – Вот только это глупо! Так я освобожу лишь тебя. А потом что? Меня в тюрьму посадят. – Фадеев усмехнулся и посмотрел белыми глазами сквозь Карпова. – Зато в салоне я могу встречать десятки других демонов и передавать им знания. Ты, конечно, самый мощный из нас. Но я-то уникален! Оптимальная