– Арвельд… это может очень плохо кончиться. – В ее глазах еще плескалась тревога и неуверенность, но в уме Леонидия уже просчитывала, какие вещи им необходимо взять с собой и в какую сторону лучше отправиться, чтобы сбить со следа возможную погоню.

– Именно, – твердо кивнул он, – и я точно знаю, сколько лучших дознавателей и ищеек не будут спать в эту ночь. Не говоря о сестрах Тишины и их матушке. За Эсту она разнесет все горы. Поэтому не спорь, ешь хорошенько и будем собираться. Тэлрода нужно одеть потеплее. И еще бы снадобья… голова болит.

– Сколько раз за эти годы я мечтала, – горько усмехнулась она, – как кто-нибудь придет и скажет, что можно отсюда уйти.

– Не волнуйся, – свирепо фыркнул Арви, – он придет и скажет, этот кто-нибудь. И не только это. Но сначала, уж извини, я просто обязан влепить ему хорошую оплеуху… за дурость.

– Вы пугаете меня, ваша светлость, – сквозь слезы невесело усмехнулась она. – Боюсь, после этой оплеухи у меня снова не будет надежного друга.

– Посмотрим. Ты поела? Пора уходить.

Собирались они быстро и сосредоточенно, за четырнадцать лет оба поднаторели в этом искусстве в совершенстве.

Тэлрода мать никуда не отпустила, заявив, что у нее и тут найдется для него все необходимое. Но сначала она отыскала в одном из своих тайников обезболивающее зелье и честно разделила его пополам с герцогом.

В другом тайнике нашлось немного денег, еще в одном – длинный мужской кинжал. Арвельд немедленно повесил его себе на пояс, отдав Леонидии взамен кинжал шпионки, и принялся упаковывать одеяло и теплые вещи, найденные в шкафу. Возможно, ночь придется провести где-нибудь в укрытии и лучше потратить сейчас несколько лишних минут.

Тяжелая, гнетущая боль тем временем отступила, и герцог невольно вздохнул с облегчением: рассуждать, да и двигаться сразу стало намного легче.

– Вино возьмете? – Одетый в один из мужских костюмов Леонидии подросток стоял рядом с кувшином, глядя, как мать ловко заворачивает остатки завтрака и укладывает в дорожный мешок.

– Разумеется, нет, – усмехнувшись, отказался герцог и вдруг подозрительно уставился на спутницу. – Мне хочется задать один вопрос…

– Не сейчас, – привычно стрельнула она взглядом в сторону оконца соглядатаев.

Занавеска медленно, но упорно утягивалась внутрь дыры.

– Само собой. – Арвельд подхватил мешок и шагнул к двери, но внезапно оглянулся. – А лошади у вас есть?

– Всего две, – хмуро вздохнула она. – Но кучер не даст. Зора потом его убьет.

– Даст, никуда не денется, – уверенно пообещал Арвельд. – Куда идти?

Во время сборов Леонидия успела сообщить герцогу все известные ей сведения о постоянной охране. Зоралда держала тут всего лишь давешнюю «служанку» и ее напарника, и Арвельд приготовился пройти мимо них, не считаясь ни с чем. Однако судьба подбросила неожиданный сюрприз. Добрый, как ни странно.

Здоровенного мужчину, устроившегося с мрачным лицом на том самом подоконнике, где еще недавно сидел Тэл, герцог отлично знал. И просто не мог пройти мимо или внезапно ударить так, как собирался минуту назад.

– Привет, Харст, – назвал Арвельд бывшего старшего конюха замка Адер его настоящим именем, и мужчина дернулся, как от удара.

Даже отпустил на миг полу куртки, и герцог заметил блеск огромного колуна, который охранник держал наготове.

– Я тебя не знаю, – мигом охрипший голос выдал волнение преданного слуги, четырнадцать лет назад до последнего отбивавшегося от ворвавшихся во двор замка гвардейцев сорванной с петель дверью.

– Зато я хорошо знал твоего отца, Мишета, верно служившего моим предкам, и твоего деда, когда-то пришедшего в замок Адер с трехпудовой наковальней за плечами. Он похоронен на холме возле Адервилля, а на его надгробии стоит та самая наковальня. Талантливый был кузнец и такой же верный слуга, как твой отец и ты сам. Я хорошо помню слова, какие ты сказал в тот день, когда у тебя отобрали дверь от караулки и шестеро гвардейцев держали цепями, пока лекарь пытался влить в твое горло сонное зелье.

– Какие?! – Бывший слуга уже почти узнал голос и почти поверил, но все еще не мог понять, почему никак не узнает лицо.

– Ты кричал, если мы когда-нибудь встретимся и ты не сразу сможешь меня узнать, то нужно назвать тебе всего одно имя, и тогда ты поверишь, Харст. Так вот, я не буду его тут пачкать, но мы оба знаем, что это имя моей матушки.

– Ваша светлость! – отшвыривая топор, ринулся к Арви конюх и замер в недоумении. – Но откуда вы тут?!

– Матушки уже нет, – горько выдавил Арвельд сквозь стиснутые зубы, – но жива Лэни, и она попала в лапы Зоры. Я пытался ее вытащить, но, как видишь, тоже влип. А сейчас нужно срочно уходить отсюда, Харст, сюда может прийти Кэнк с отрядом. Нам нужно только добраться до места, где мы сможем купить капсулу и уйти куда-нибудь подальше отсюда. Объявлена всеобщая амнистия, мятежникам возвращают память и прятаться больше не надо. Геверт уже привез домой отца и сейчас ждет нас, он уже совсем взрослый. Харст, ты его и не узнаешь. И твоя конюшня тебя ждет – слово герцога Адерского.

– Но тут всего две лошади, – расстроился конюх.

– Ну так нам ведь не так далеко и добираться, – пожал плечами герцог. – У тебя есть ценные вещи, какие ты хотел бы отсюда забрать?

– Нет, – подумав, решительно помотал головой Харст, – ничего.

– Тогда веди.

Дом казался вымершим, однако в маленькой гостиной первого этажа, мимо которой проходили беглецы, были настежь распахнуты двери, и за ними виднелись сидевшие в креслах женские фигуры.

– Ниди! – рассмотрев проходящих, метнулась к дверям одна из обитательниц поместья. – Ты куда это собралась? Зора…

Договорить ей не дал яростный рык герцога.

– Каждая из вас, кто помогал подлой ведьме травить госпожу Леонидию, сделает очень благоразумно, если немедленно отправится в монастырь кающихся грешников. Только это вам и зачтется.

И, резко повернувшись, Арвельд твердым уверенным шагом направился догонять спутников.

– Это кто такой был? – лишь через пару минут смогла спросить родственниц женщина, повернув к ним покрытое красными пятнами лицо.

– Очередной ее любовничек, разве не видишь, – зло фыркнула сидевшая в глубине комнаты долговязая дама, смутно похожая на Леонидию, но напрочь лишенная ее привлекательности, словно неудавшийся набросок. – Совсем обнаглели, бандиты. А ведь мы просили вас, маменька, приструните ее, пусть сидит дома и сама воспитывает своего бастарда. Вот видите, к чему приводит ваша мягкотелость! Она нам уже всем на голову села. А уж что теперь скажет герцогиня Зоралда, я и подумать не могу.

– А в Макрене говорят, – робко произнесла немолодая женщина с простоватым лицом, – будто Зоралда давно не герцогиня. И герцог Олтерн держит ее под домашним арестом в поместье.