— Вы не одни, — тихо возразила Джая. Потом извлекла наружу шнурок с нательным крестиком, который священник надел ей на шею, и повертела его в руках. — Я должна это носить?

— Можете снять, — ответил англичанин. — Кому нужна фальшивая вера?

Джая внутренне сжалась, напуганная его тоном и взглядом. Похоже, он устал или был чем-то разочарован.

— Я благодарна вам, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Не понимаю, зачем вы это сделали, но…

— Не понимаете? — Джеральд резко вскинул голову, потом порывисто встал, сходил в соседнюю комнату, принес тарелку с едой, стакан с вином и поставил перед Джаей. — Я видел, что вы ничего не пили и не ели. Не стоит ложиться спать голодной!

— Я думала о том, что совершила, — прошептала молодая женщина. — Мне казалось, что все это сон.

— То, что происходит сейчас, реальность.

Пока она ела, он, любуясь, смотрел на нее. Черный шелк волос сверкал и переливался в янтарном сиянии свечи, смуглая кожа казалась матовой. По-детски нежные губы, мелкие и белые, как жемчужины, зубы. Опушенные длинными ресницами глаза будто скрывали какую-то тайну. Платье мягко облегало хрупкие плечи, обрисовывало грудь.

Джая казалась Джеральду девочкой; между тем она сумела нарушить вековечные устои, пойти против семьи и обычаев предков.

— Ложитесь здесь. — Англичанин показал на кровать своего приятеля.

— Согласно вашим обычаям муж и жена спят в одной постели. — Джая старалась, чтобы ее голос не дрожал.

— Не думаю, что вы этого хотите, — глухо произнес Джеральд.

Она вскинула глаза.

— Почему нет?

— Потому что вы меня не любите.

— Кто вам сказал?

Джеральд замер, а Джая продолжила:

— Я помню, как вы впервые пришли в наш дом. Вы мне понравились, и я сказала об этом брату. Признаться, он был недоволен. Тогда я уже знала, что стану женой пожилого брахмана. Решение моего отца не оставляло надежды на встречу с вами. На свадьбе Кирана нам удалось переброситься несколькими словами. Позже я часто вспоминала об этом. — Она сделала паузу и спросила: — Вы полагаете, я согласилась бы выйти за вас, предать свою веру только ради того, чтобы не умирать? — Джая повернулась к нему спиной. — Не думаю, что смогу снять эту одежду без посторонней помощи.

Когда Джеральд расстегивал крючки, его пальцы дрожали. Ему нескоро удалось снять с Джаи платье, под которым была полотняная сорочка. Англичанин сбросил мундир и тоже остался в сорочке. Его сердце неистово колотилось под тонкой тканью.

Он поднял индианку на руки и понес в постель. Раздел ее, разделся сам, приник к ней всем телом, принялся жарко ласкать, а потом вдруг заметил, что она вся дрожит. Ее тело было неподатливым, скованным, губы с трудом раскрывались для поцелуя. Джая вела себя подобно английской девственнице, которой упорно внушали, что телесная страсть есть грех и стыд, а то, что происходит в супружеской постели, — уступка желаниям мужчины.

Джая спала с прежним мужем всего несколько раз — в ее памяти остались боль, отвращение и стыд. Молодая женщина втайне радовалась, когда супруг слег и уже не смог выполнять супружеский долг.

Джая знала, что Джеральд желает их близости, и не хотела обижать человека, который ее любил. Однако она не смогла притвориться страстной, как не смогла почувствовать то, чего не почувствовала.

Англичанин понял, что должен вести себя с ней не так, как с Тарой или с другими женщинами. Он лег рядом и нежно, но настойчиво привлек Джаю к себе, чтобы она привыкла к его наготе, к близости мужского тела и его потребности в ней. Он ласково гладил напряженную спину Джаи, тогда как его губы прочерчивали дорожки осторожных поцелуев по ее шее, плечам, груди.

Джая лежала, внимая медленному жаркому потоку, который струился откуда-то из глубины ее существа. Уж лучше было покориться ему и сгореть в нем, чем на погребальном костре, при скоплении народа, готового внимательно следить за ее страданиями и мучительной смертью!

Она сама не заметила, как раскрылась навстречу порыву Джеральда, и глубоко вздохнула, когда он соединился с ней. Джая не чувствовала тяжести мускулистого мужского тела, ее поглотили другие, новые ощущения. Она чувствовала, как избавляется от боли и страха и познает ранее неизведанную радость бытия, познает со сдержанной осторожностью и предвкушением грядущего счастья.

— Мне всегда нравились индийские женщины, — прошептал Джеральд. — Но любил я только тебя. Какое счастье, что ты стала моей женой!

Он ласкал ее снова и снова, и Джая не противилась. Она не достигла вершин наслаждения, но ей нравилось то, что он делает, нравились его поцелуи, прикосновения горячих рук.

Джеральд проснулся утром и увидел, что Джаи рядом нет. Потом услышал, как кто-то двигается в соседней комнате. Как хорошо, что сегодня не надо идти на службу! Какое счастье, что отныне дома его будет ждать это милое, нежное существо.

Джая вошла с метелкой и тряпкой в руках — она делала уборку. Джеральд вскочил с постели и бурно заключил ее в объятия. Поцелуй длился не меньше минуты.

— Как славно! — промолвил Джеральд, с трудом отрываясь от губ жены. — Сегодня я не иду на службу. Как думаешь, нам что-то понадобится или мы можем не выходить из дома?

— Там много еды. — Джая кивнула в сторону гостиной. — Осталась от вчерашнего праздника.

Джеральд улыбнулся.

— Давай позавтракаем. А потом… вернемся в постель. Сегодня Чарли не придет. Он собирался подыскать другое жилье.

Джая опустила ресницы, ее лицо зарделось. Она была вдовой, сделалась невестой, потом стала женой — неожиданные превращения пошли ей на пользу. Она уже не выглядела измученной, поблекшей женщиной, она казалась юной девушкой, едва вступившей в жизнь.

Джая изменилась не только внешне — поменялся ход ее мыслей, отношение к жизни, к себе.

Молодая женщина сказала мужу:

— Я хочу, чтобы Тара передала отцу и Кирану, где меня можно найти. Я не желаю скрываться. Я должна поговорить с ними, должна сказать правду.

— Хорошо, — согласился Джеральд, — но только в моем присутствии.

Спустя несколько дней господин Рандхар и Киран вошли в квартиру Джеральда Кемпиона. Англичанин встретил их, проводил в гостиную и предложил присесть. Побледневшая от волнения, напряженная и немного испуганная, Джая ждала. На ней было то самое синее с блестками сари, которое дала ей Тара.

Киран выглядел очень растерянным, черные глаза отца угрожающе сверкали. От его взгляда кровь застыла в жилах, но Джая тут же ощутила на своем плече твердую как гранит руку Джеральда. Прикосновение этой руки придало ей храбрости и сил.

— Что ты натворила?!

Заминдар шагнул к дочери, будто желая схватить и вытрясти из нее душу, но Джеральд преградил ему дорогу.