учесть не представлялось возможным в принципе при том уровне развития служб и средств. Тупо не хватало людей…

Ажиотаж спал.

Ситуация стабилизировалась.

И Федору Юрьевичу пришлось вновь выпускать царевича на «оперативный простор», потому как держать его, по сути, под домашним арестом было перебором. Вместе с тем он стал предпринимать определенные меры для повышения его безопасности в городе. Предложенные самим Алексеем, который последним делом желал попасть в плен.

Прежде всего начали с вечера утверждать маршруты.

Нехитрая вещь. Однако она позволяла загодя обеспечивать усиление контроля. Например, за счет концентрации на участке служивых, осуществляющих патрулирование с полицейскими целями. Не давая при этом времени для верной утечки сведений. Участников этих самых патрулей никто не предупреждал о том, откуда и куда направится царевич. Просто им нарезали участок усиленного патрулирования. И все. А проедет там Алексей или нет — вопрос, так как в каждую смену выделяли несколько фальшь-участков, обманок.

И так каждый под выезд.

Даже под простое намерение, отмененное по какой-то причине. Все одно — патрули выдвигались и оперировали на вверенном им участке.

Да, служилым это создавало определенные сложности. Но очень сильно затрудняло организацию нападения. И требовало вовлечение куда больших сил. А их уже и отследить казалось более простой задачей.

Второй мерой стало усиление самого отряда охраны царевича.

Увеличивать отряд численно не стали. Это выглядело излишним. Потому что по всему маршруту движения его всегда могли поддержать патрули. А демонстрировать страх через публичное усиление отряда казалось плохой стратегией. В конце концов можно и целую роту выделить, но это было уже совсем абсурдом. Впрочем, совсем все как есть оставлять не стали и прислушались к просьбам Алексея. Взявшись за качественное усиление охраны.

Кирасы, которые царевич у Ромодановского просил, поначалу ему не выдали. Просто не видели в них смысла. А вот после нападения обеспечили бойцов и кирасами, и стальными шлемами, должным образом их подогнав индивидуально. Это оказалось той еще задачкой. Особенно в условиях фактически свернутого производства этого вида снаряжения. Но справились. Причем очень быстро.

— Удивительно какие люди способны творить чудеса, когда чувствуют себя обосравшимися, — подумал тогда Алексей.

Причем шлемы дали не абы какие, а бургиньоты, указанные парнем. Они в отличие от морионов или кабассетов были просто лучше. По комплексу причин. Да, в конце XVII века они уже вышли из моды. Ну так и что? Парень за модой не гнался. Ему просто требовались хорошие шлемы для своих телохранителей. Была бы его воля — вообще в добрые латы их одел, потому что огнестрельное оружие — это, конечно, вещь славная, но исход многих стычек и сражений продолжали решаться честным железом. И еще лет полтораста этак и останется.

Кстати, касательно вооружения тоже произошли определенные пертурбации. Ведь огневой мощи отряду явно не хватало. Было бы славно добыть где-то револьверы, пусть и под кремневый замок. А о том, что аж с XVI века в Европе их в частном порядке изготавливали, Алексей уже знал. Понаслышке. Стоили они правда, как линкор, образно говоря. Но зачем на себе экономить?

Сделать какой-то их аналог царевич не считал реальным в адекватные сроки. Даже если очень всех напрячь. Поэтому решил остановиться на двуствольном варианте пистолетов да карабинов. Последние, кстати, также не были выданы его охране. Ромодановский не верил, что они пригодятся. Итак — шесть крепких молодцов с клинками да пистолетами.

А тут петух в жопу клюнул.

И больно клюнул, зараза.

Так что быстро все нашли и сделали, подключив Никиту Демидова из Тулы. Того самого, который в 1696 году изготовил три сотни мушкетов для Петра не хуже иноземных, взяв притом за заказ вдвое меньше обычного для иных мастерских. Того самого, которого Алексей смутно припоминал как основателя династии Демидовых. Вот он и взялся в самые сжатые сроки поставить царевичу оружие надлежащего качества. И справился с задачей, изготовив по сути хаудахи[17] да лупары[18], выполненные в компоновке горизонтальной двустволки с кремневыми замками…

Алексей шел вдоль стола и внимательно рассматривал выложенное там оружие. Иногда брал его в руки и детально изучал.

Чуть в стороне стоял подрядчик и наблюдал.

— Хорошая работа, — положив очередной пистолет на стол, произнес царевич. — Впрочем, я в тебе не сомневался.

— Благодарю, Алексей Петрович.

— Семьдесят два пистолета и тридцать шесть карабинов. Такое их количество никто бы не смог столь быстро и добротно сделать. Да еще и дешево. Но ты уже и в прошлом году отличился, выполнив в самые сжатые сроки заказ отца на триста ружей.

— Это лестно слышать. Я старался. — ответил Никита Демидов, демонстративно смутившись.

— Тебе понравилась моя печная мануфактура? Ну же, не мнись. Я же видел, как ты все внимательно рассматривал. А о твоей памяти уже слагают легенды.

Демидов усмехнулся.

В первый свой визит он только лишь с царевичем познакомился, принимая заказ. Тогда еще подивившись тому, как ясно и взросло мыслит его малолетний наниматель.

Теперь же, во второй визит, Алексей провел его на свою мануфактуру и предложил оценить ее работу. Ну и советы дать, ежели что приметит дурно устроенное.

Прошли.

Тульский мастеровой молчал. Лишь губы жевал, внимательно зыркая по сторонам. А сейчас к вопросу вновь вернулись, не давая ему возможность отмалчиваться…

— Не привычно все сделано, Алексей Петрович. Очень непривычно. Я бы так не делал, но видно — каждый на своем месте и как-то все добро спорится.

— Обратил внимание на то, что трудились не добрые мастеровые?

— Нет. Мне показалось — дело они знают.

— Это вчерашние крестьяне. Или ты думаешь, не переругавшись со всеми окрестными мастерскими я смог бы так быстро найти работников?

— Вот как? — неподдельно удивился Демидов. — В это трудно поверить.

— Хотя это так. На мануфактуре только один знающий мастеровой — начальный в смене. Остальные крестьяне.

— И… я не понимаю.

— Все очень просто. Эти крестьяне обучались не всему ремеслу, а лишь одному приему. Что многократно быстрее и проще. Каждый на своем месте и каждый делает только свое — узко очерченное дело. Отчего в самые сжатые сроки укрепляется в нем. Как ты понимаешь — добрым ремесленником он не становится, но дело делает. Причем, очень важно, все они — вольные, не крепостные.

— А это для чего?

— Чтобы лучше старались. Из-под палки работать можно. Но надобно и к добровольному усердию человека склонить. У них есть плата, которую они за свой труд получают, если выполняют в месяц оговоренную для них работу. Если при этом меньше портится инструмента по неосторожности или они работы выполняют больше их ждет