Спустя некоторое время Геринг попросил меня прибыть в Каринхолл. Специально для меня брильянты были установлены его придворным ювелиром, причем Геринг радовался как ребенок. Нехорошие мысли пришли мне в голову, когда, вместо того чтобы приколоть брильянтовую булавку к моей груди, он сунул мой испанский крест в свой карман. Но я оказался не прав.

"Взгляни сюда, — сказал Геринг, держа в каждой руке по украшению, причем таким образом, что брильянты сверкали. — Вот это брильянты фюрера, а вот эти — рейхсмаршала. Ты замечаешь разницу? Теперь ясно, кто из нас понимает толк в брильянтах?". Я вынужден был признать его правоту. У рейхсмаршала была прекрасная коллекция своих собственных брильянтов, причем они были больше по размеру и удивительной яркости. По сравнению с ними брильянты фюрера выглядели гораздо хуже. После чего он вернул мне назад оба украшения, свое и Гитлера. Теперь я был обладателем двух наборов.

Как-то Геринг сообщил мне, что он об этом упомянул в разговоре с фюрером, ведь фюрер великого германского рейха просто не мог дарить такие низкопробные камни в качестве высочайшего вознаграждения за храбрость, да еще утверждать, что это брильянты.

Он точно обсуждал этот вопрос с Гитлером, так как спустя некоторое время Гитлер вызвал меня в ставку — "Волчье логово". Там находились Мильх, Кейтель и Иешоннек. Гитлер сказал: "Галланд, сейчас я могу наградить вас самым высоким немецким знаком отличия за храбрость, так сказать, в лучшем исполнении. То, что вы носили до сих пор, было временно". Это прозвучало как гром среди ясного неба. Я, по своему неведению или простоте, на этот раз надел брильянтовый набор рейхсмаршала. Ситуация еще больше осложнилась, когда Гитлер попросил меня дать ему посмотреть мою награду. Он не обратил внимания на эластичную дамскую подвязку, но, хоть это кажется невозможным, так и не сумел заметить, что держит в руках совершенно другую награду, чем та, которую он вручил мне ранее. Держа старую награду в одной руке и новую в другой, он медленно вращал их перед собой, подражая Герингу. После чего, сияя от удовольствия, сказал: "Теперь вы замечаете разницу? Вот это обыкновенные камушки, а вот здесь настоящие брильянты". Геринг оказался совершенно прав. В отношении брильянтов Гитлер ничего не смыслил. Однако теперь в моем распоряжении было три комплекта наград.

Ближе к концу войны мой командный пункт под Берлином был полностью разрушен бомбами, причем среди прочего я потерял комплект под номером 3. Но когда Гитлер узнал об этом, то взамен сделал мне новый. Это уже был четвертый комплект.

Вскоре после того, как началась моя деятельность в роли командующего истребительной авиацией, 1 января 1942 года я получил приказ чрезвычайной важности. Иешоннек объяснил мне мою задачу. Начиная с марта и июня 1941 года во французском порту Брест стояли следующие линейные корабли: два линейных крейсера "Гнейзенау" и "Шарнхорст" (каждый водоизмещением 26 000 тонн и вооруженный девятью 250-мм и двенадцатью 150-мм пушками), а также крейсер "Принц Евгений" (водоизмещением 10 000 тонн, имевший на вооружении восемь пушек 203-мм и двенадцать пушек 105-мм калибра). Данные корабли, как в одиночных плаваниях, так и в составе эскадры, с самого начала войны в результате целого ряда важных и успешных операций потопили большое количество английских судов, общий тоннаж которых превышал 100 000 тонн, в частности авианосец "Глориэс", потопленный "Шарнхорстом" и "Гнейзенау", погиб в районе Нарвика в июне 1940 гола, в мае 1941 гола линкор "Худ", который был потоплен кораблями "Принц Евгений" и "Бисмарк", а также другие многочисленные вражеские корабли и транспорты.

В Бресте это соединение немецких кораблей действовало как настоящий флот, потому что связывало руки значительной части британского военно-морскою флота, не покидая порта Британский Королевский военно-морской флот должен был не только держать здесь крупные морские силы в состоянии боеготовности для того, чтобы защищать проходившие через Ла-Манш конвои, но, помимо этого, должен был также приостановить действие так называемого плана "Сила Н", который подразумевал военные действия в Средиземноморском регионе против немецких и итальянских транспортных судов, поставлявших все необходимое для театра военных действий в Африке. В связи с этим королевский военно-морской флот вынужден был держать в Гибралтаре значительные силы, в состав которых входили авианосцы и линкоры, для использования их в оперативном секторе восточнее этого пролива. Таким вот косвенным образом стоящие в Бресте немецкие военные корабли оказывали поддержку армии Роммеля, чьи позиции в Африке нуждались в подкреплении.

В то же самое время эти корабли служили в некотором роде воздушной западней или приманкой для английских ВВС, принимая на себя значительную часть их наступательной мощи, тем самым отвлекая английские военно-воздушные силы от налетов на рейх. По сводкам, английские ВВС совершили 299 воздушных атак на военные корабли, стоявшие в гавани Бреста, в ходе этих военных действий потери англичан составили 43 самолета и 247 членов экипажей. Крейсер "Гнейзенау" был дважды сильно поврежден, а крейсер "Шарнхорст" один раз, но очень тяжело. Тем не менее оба корабля можно было полностью восстановить.

По мере возрастания силы воздушных атак вполне следовало ожидать, что в один прекрасный день немецкие военные корабли могут быть выведены из строя или вообще потеряны для нас. В данном случае все плюсы пребывания этого "настоящего флота" были бы утеряны, а вместе с ними и надежда на то, что немецкие военно-морские силы возобновят военные действия в Атлантике, имея за собой базу в Бресте.

Однако решение Гитлера вывести немецкие военные корабли из Бреста было вызвано соображениями, связанными с Восточным фронтом. В то время как подготавливалось новое наступление против Советского Союза, последний настойчиво требовал от англо-американских союзников не столько увеличения военных поставок, сколько открытия второго фронта, чтобы тем самым оказать ему помощь в его отчаянной борьбе с Германией.

Гитлер справедливо подозревал, что для союзников Скандинавия — наиболее подходящая территория для того, чтобы открыть новый фронт; его подозрения увеличивали сообщения внешней разведки в связи с действиями британских сил специального назначения в Норвегии, кроме того, вызывал сомнении и нейтралитет самой Швеции.

Он обладал донесениями, которым, казалось, можно доверять. — британо-советско-скандинавское наступление против северного фланга немецкой армии было запланировано на весну. За то, что Швеция обещала вступить в войну, ей были обещаны Нарвик и часть территории вокруг Петсамо. Гитлер рассматривал эту угрозу как весьма серьезную и полагал, что его собственному наступлению против Советов угрожает опасность. Было еще одно основание считать Скандинавию особенно важным районом — эксперименты с тяжелой водой ради получения атомной энергии в тот момент проводились именно в Норвегии.

Учитывая приготовления, проводимые на Восточном фронте, свободных сил для обороны северных территории в нашем распоряжении не было. А пока люфтваффе должны были заниматься строительством аэродромов, подготовкой наземных сил обеспечения и приготовлением складов боеприпасов и оборудования, ведь без таких необходимых приготовлений не было никакой возможности послать туда сколь-либо значительные военные силы. Оставалось использовать в северных морях только флот.