Но я была Таней Лариной — в крайнем случае, Дарлой Вонен — и потому оценить его преданность не могла. Во мне высокой волной поднималась злость. Как в тот раз, когда он впустил в меня темный поток. Но теперь я старалась разжигать в себе эту злость, повторяя себе снова и снова, что он предал меня, обманул мое доверие, растоптал мои чувства.

Только сколько бы я ни твердила себе это, что-то внутри меня сопротивлялось и не хотело верить. Возможно, то было воздействие мерзкого паразита, уже пустившего корни в моем теле — Роны Риддик? Может, именно она не давала мне снять перстень, подаренный Норманом, даже сейчас, когда я понимала, что он только приближает мое исчезновение и ее победу.

Злость рассыпалась на куски, когда я вспоминала день, в который Норман подарил мне его. Как он возился со мной, помогая подготовить реферат. Как активировал поток, как разговаривал, отвечая на интересующие меня вопросы. На смену этому приходили и другие воспоминания: моя некрасивая истерика после похода в торговый центр Апарин за платьем, наши танцы на балу, ужасная ночь, которая последовала за этим. Теперь все становилось на свои места и вопросов больше не оставалось. Он защищал меня, потому что во мне уже теплилась жизнь его потерянной возлюбленной. Теперь я понимала, что он искал взглядом. Искал и не находил: знакомое выражение, проблеск воспоминаний. Он искал во мне ее.

Я задавалась вопросом, как такой шикарный мужчина мог увлечься такой обычной девушкой, как я? Вот и ответ: никак. До меня ему ровным счетом не было никакого дела. Может быть, поэтому он так долго не говорил мне заветного «люблю»? Чтобы не врать лишнего? Зачем он вообще пошел на отношения со мной, а не дождался окончательного ревоплощения? Просто чтобы я не была с кем-то другим? Чтобы было проще меня контролировать и сохранять мое тело для нее?

Вопросы разрывали мне голову несколько дней, я каждый раз ждала, что вот-вот разревусь от обиды, но слез не было. Они рождались внутри, сдавливали грудную клетку, но так и не доходили до глаз.

Мои бедные родители не знали, что им делать, как отвлечь меня от мрачных мыслей. Сейчас я как никогда хорошо понимала, почему они ничего не рассказывали и пытались просто уберечь меня. Несколько лет жить с мыслью о том, что на твое тело претендует другая душа, которая рано или поздно тебя вытеснит, — это все равно, что жить в ожидании смертной казни. Отчасти я жалела, что им не удалось сохранить эту тайну. Но только отчасти.

Этот учебный год стал самым необычным в моей жизни. Границы моего мира расширились до небывалых размеров. Я узнала так много, я увидела так много, столько пережила и перечувствовала. Целой жизни в душной Москве могло бы никогда не хватить для такого. Я узнала себя с разных сторон, я боролась за свое место, за свою жизнь, за свою любовь. И ни за что не променяла бы все это на покой и безопасность незнания.

А главное: я ни на что не готова была променять эти месяцы рядом с Яном. Взгляды и прикосновения, разговоры и приключения, ночи и дни, поцелуи украдкой, улыбку, лишь слегка приподнимающую уголки губ, но совершенно меняющую выражение глаз, его голос и слова, которые все равно настойчиво звучали в моем сердце.

«Я люблю тебя, Таня Ларина. Я действительно очень сильно тебя люблю».

Возможно, себя в тот момент он обманывал даже больше, чем меня. Все эти годы он продолжал любить только одну женщину — Рону Риддик. С этим мне предстояло смириться.

Но только с этим. Если чему-то Ян меня и научил за эти месяцы, так это не тратить время на жалость к себе и бороться до конца, до последней секунды, пока есть хотя бы малейшая возможность. Даже если все тебя уже мысленно похоронили. Этим я и собиралась заняться.

Я решила, что мне плевать на планы всех древних королей и королев вместе взятых. Роне Риддик нужно мое тело? Эта стерва обойдется! Я заняла его первой, пусть поищет себе другое. Неважно, почему она меня выбрала. Может быть, решила, что я окажусь легкой добычей? Ведь я всю жизнь была слабой, избалованной. Избегала проблем, уходила от столкновений. Уступала. Надеялась на других. Смирялась. Возможно, предполагалось, что я и тут смирюсь, уступлю и буду покорно ждать конца? А вот как бы не так! Еще посмотрим, чей поток окажется сильнее.

Если Яну Норману была нужна Рона Риддик, я могла ему только посочувствовать. Потому что пока здесь была только Таня Ларина. Не идеальная, не великолепная, не великая, не королева и не богиня, а совсем обычная девчонка. До сих пор я позволяла другим определять свою судьбу: родителям, монархистам, Яну, Роне. Я подставлялась под удары Корды Мест, Марека Кролла, Вильяма Нота. Я позволяла себе быть слабой и доверчивой, постоянно искала того, кто будет решать мои проблемы: сначала эту роль выполнял мой отец, а когда он перестал справляться и начал совершать ошибки, я повесила себя на шею Яну Норману. Но теперь со всем этим было покончено.

Помочь себе остаться собой могла только я сама.

* * *

Родители от моего решения в восторг не пришли, но долго спорить и отговаривать не стали. Они чувствовали вину за не сложившиеся планы, а потому теперь были готовы дать мне полную свободу действий.

В Орту я вернулась воскресным утром, и в первую очередь отправилась в свою комнату, надеясь найти там Хильду. Я задолжала подруге объяснения.

Хильда, как обычно в это время, готовилась к тренировке. Заставив себя улыбнуться, я спросила, возьмет ли она меня с собой. Судя по недовольному взгляду, который достался мне в ответ, она все-таки обижалась, но тем не менее дала мне шанс:

— У тебя будет ровно сорок пять минут на то, чтобы объяснить мне, какая муха укусила тебя в понедельник и куда ты потом пропала. По истечении этого времени считай, что я с тобой больше не дружу.

Я согласно кивнула и поторопилась переодеться.

На то, чтобы все объяснить, мне хватило короткой прогулки до спортивного корпуса. Я вновь обошла стороной настоящую личность Яна, из-за чего картина получилась не совсем полной. К счастью, для магов было столь естественно и нормально обожать Рону Риддик и желать ее возвращения, что причина, по которой он подарил мне перстень, была все равно очевидна. Хильда слушала, не перебивая, но очень доходчиво выражала отношение к моему рассказу живой мимикой. Когда я закончила, она задала только один вопрос:

— И что ты теперь будешь делать?

Мы уже дошли до спортивного зала, который воскресным утром по обыкновению пустовал, и были готовы начать разминку, но Хильда медлила, внимательно разглядывая мое лицо. Я пожала плечами и малодушно отвела взгляд в сторону. Вдруг она не одобрит мое решение и попытается переубедить?

— Постараюсь остаться собой. Я, конечно, очень сочувствую ей: она рано погибла и ее предал самый близкий на тот момент человек, но себе я как-то больше сочувствую. У меня были планы на эту жизнь, и я не готова отдать другой свое тело.

— С этим-то все понятно, — отмахнулась Хильда. Похоже, она другого варианта и не видела. — Что ты будешь делать со своими отношениями? Если он все это время старался вернуть Риддик, то ваши интересы теперь расходятся.