смущайся из-за того, что вышла за меня. — Жервез насмешливо улыбнулся. — Мы многократно связаны родственными узами. Не следует забывать еще кое о чем: тебе известно, что ты стала свободной женщиной? — Айша смотрела на него и видела, что он доволен собой, как человек, который по выгодной цене приобрел товар или выиграл партию в карты. — Как дочь свободного человека, по закону ты свободна с четырнадцати лет. Свободным был и Голо, твой единокровный брат. Поэтому тебе нечего опасаться преследования. Должен сказать, твой хозяин, он же твой отец, не сможет причинить тебе зла.

Айша встала:

— Угрожая мне, предлагая мне руку, ты уже знал, что я не рабыня.

— Совершенно верно. По правде говоря, я не предложил бы тебе руку, если бы точно не знал, что ты дочь Поля-Армана.

— Ты вынудил меня стать твоей женой, ублюдок.

Жервез рассмеялся:

— Моя дорогая, подумай, кого ты обзываешь ублюдком. Садись и слушай. Я тебе не вру — настала пора строить будущее, зная все факты. Сначала позволь мне все объяснить, затем мы рассмотрим твое положение.

Карие глаза спокойно и почти весело смотрели на нее. Позади Жервеза она увидела свое отражение в большом зеркале: призрачно-бледную девушку с блуждающими глазами, стоявшую посреди комнаты и будто собиравшуюся бежать. Но, как и прежде, Айше было некуда бежать. Она снова села.

Жервез продолжил:

— Поль-Арман ле Бо совершенно лишен чувства приличия и надежности, если только речь не идет о близких членах семьи. Он мог бы оставить мне всю свою землю и состояние, но не сделал этого. Все это я получу лишь после смерти его сестры. Поскольку твой отец — глава старинной знатной семьи и прямой наследник, он также может восстановить титул маркиза де Моргона, а в таком случае наследство после его смерти непременно достанется мне, поскольку этот титул переходит по мужской линии. Полю-Арману ничего не стоило бы восстановить его: ему лишь пришлось бы внести солидный дар в военный фонд и в Версале. Тогда все лезли бы из кожи вон, чтобы дать ему этот титул. С другой стороны, у меня нет такой возможности; я мог бы всю жизнь прилежно служить, но выше того, что я сейчас имею, мне ничего не получить.

— Значит, ты намеревался сделать его своим должником, заставить поступать так, как тебе хочется?

— Да. Как и ты. Вот видишь, как я пришел к убеждению, что мы созданы друг для друга.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А! Значит, за этим презрением скрывается любопытство? Когда я последний раз видел твою тетю Антуанетту и поинтересовался, насколько велики потери кузена, она мне рассказала больше, чем соизволил бы он сам. Видно, он был глупо привязан только к своей жене и дочерям. Сестра называет чудом то, что он живет и дышит после того, как те погибли. Трудно поверить, но для этого человека имеют значение лишь ближайшие члены его семьи. Моя дорогая жена, кроме тебя, у него никого не осталось. Когда первое смятение пройдет и Поль-Арман соберется с мыслями — у него было не все в порядке, когда я видел его в последний раз, — кто знает, не обретет ли он успокоение, узнав, что его дочь жива?

— Он плюнул бы мне в лицо. Он хлыстом прогнал бы нас со своего порога. Разве тебе непонятно, что чем больше он горюет по ним, тем сильнее будет ненавидеть меня? Голо был его сыном, а он искалечил его, заставил жить в страхе. Если бы я переступила порог его дома, он обошелся бы со мной хуже, чем с Голо.

Жервез покачал головой — ее слова не убедили его.

— Ты забываешь о влиянии своей тети. Многие годы ты была ее любимицей, и она расстроилась, когда ты исчезла. Ты была обычной рабыней, а теперь ты необычная аристократка.

— Ты с ума сошел. Они не разрешат мне переступить порог их дома.

— Напротив, я добьюсь того, что они с радостью примут нас обоих. Не волнуйся, я ничего не предприниму, пока мы не утвердимся в этих краях. Когда подвернется удобный случай, я представлю тебя кузену как свою жену и открою ему всю правду.

— Он рассмеется тебе в лицо.

— Пусть смеется, лишь бы сделал нас своими наследниками. Поверь мне, для этого человека имеют значение лишь кровные узы. Я видел, что твой отец сделал для своего зятя — гораздо больше, чем сделал бы для меня, — ибо зять подарил бы ему внуков. Только подумай, что мы предложим ему — потомков, в чьих жилах будет течь его кровь. К тому же они будут носить его имя.

Айша вздрогнула, представив себе встречу с человеком, которого ненавидела всю жизнь, чей призрак преследовал ее в кошмарах, и поняла, что никогда не назовет его своим отцом.

— Сейчас тебе трудно поверить этому, но настанет день, и ты убедишься, что это правда, — сказал Жервез. — А пока мы должны делать все, чтобы окружающим казалось, будто наша супружеская жизнь — блаженство. — Жервез быстро встал и холодно улыбнулся ей. — Конечно, я не стану добиваться всех прав супруга, пока не буду уверен в успехе. — Он подошел к Айше, наклонился и поцеловал ей руку. — У меня нет желания просто так заводить черномазых щенков. Спокойной ночи, мадам, и приятных снов.

Не успела она ответить, как Жервез подошел к двери. Сунув руку в карман, он вытащил большой медный ключ и вставил его в замочную скважину изнутри. Снова улыбнувшись, Жервез вышел.

Айша бросилась к двери и дрожащими руками повернула ключ. Затем опустилась на пол; все, что сказал Жервез, лишило ее сил. Она — дочь человека, который угнетал ее народ, тот, кому она поклялась отомстить. Айша всегда знала, что ее отцом должен быть белый мужчина, угнетатель, один из хозяев, и этого было достаточно, чтобы предать его забвению. Она разозлилась, когда Жозеф упомянул его. Жалость к умершей матери вытеснила из ее сознания мысль о белом дьяволе, предоставившем молодой женщине с ребенком страдать и умирать в одиночестве. Но теперь ее жизнь совершила полный круг; она застыла от ужаса при мысли, что придется встретиться с ним лицом к лицу.

Наконец Айша вернулась в постель. Она не погасила свечи, и они отражались в трех зеркалах, множа языки пламени. Такое обилие огней Айша видела вокруг черной Мадонны Орлеанской.

Айша была свободна, так говорил Жервез: но она еще больше запуталась в сетях прошлого. Этот брак стал для Айши ловушкой: чего бы она ни добилась, все обернется на пользу Жервезу. Она считала себя