В палату к Владу вбежали врачи, медсестры. А мне остается только ждать у двери и верить, что все самое страшное позади. Он непременно поправится.

Дрожащей рукой набираю номер следователя. Сообщаю ему. Марку решила позвонить, когда уже все станет окончательно известно.

Минуты ожидания тянуться целую вечность. Смотрю на часы в мобильном, а цифры будто замерли. Даже проверяю в интернете точное время. Вдруг у меня в телефоне что-то сломалось. Не могут же минуты замереть, время остановиться? Все во мне подчинено только ожиданию. Пытка неизвестностью, когда сердце бьется, словно секундная стрелка, отсчитывая мгновения до выхода врача.

Дверь открывается, и сейчас в фигуре в белом халате сосредоточены все надежды мира.

— Юрий Антонович… — и все дальше нет слов, я так ждала, а теперь не хватает сил, прислоняюсь к стене, взглядом молю.

— Илона Марковна, смело могу сказать, кризис миновал. Сейчас он спит.

— Спасибо… — сползаю по стене на пол. Ноги не слушаются. Сказалось дикое напряжение этих секунд, минут, часов, дней…

— Но мы все еще не знаем последствий яда. И пока не берусь что-либо утверждать, — подходит ко мне, присаживается рядом. — Полагаю, вам следует отдохнуть. Поспать. Скажу, чтобы вам выделили палату.

— Нет! — опираясь на стену, медленно ползу вверх. — Я пойду к нему. Я должна там быть, когда он проснется…

Влад выглядит иначе. Вроде бы ничего не изменилось, но цвет лица, дыхание, все внушает оптимизм, еще больше окрыляет надежду. Сажусь рядом с ним и неотрывно смотрю ему в лицо. Время снова замедляет свой бег, есть только он и я, и ожидание.

— Мася… — этот слабый, тихий звук голоса звучит разрядом тока у меня внутри. Вспышками фейерверков. Он не открыл глаза, но уже зовет меня. Он очнулся. Неужели пришел в себя.

— Владик, я тут, да я с тобой, — нежно едва касаясь, провожу по щеке, наслаждаюсь покалываниями его бороды. Он так зарос, и все равно невероятно красивый, каждая черта лица, отпечатались у меня в душе.

Ресницы дрогнули, глаза приоткрылись, на губах слабая улыбка.

— Мне нужно тебе что-то сказать… — он говорит очень тихо, хрипло, но в каждом слове твердая воля.

— Потом скажешь. Сейчас надо выздоравливать, — глажу по волосам, и мои слезы падают ему на щеки и губы. Каждая слезинка я уверена, несет частичку моей радости и счастья. Ведь Влад будет жить!

— Денис… он твой сын, — сжимает мою руку.

— Конечно, мой Владик. Я его люблю, как родного. Он же частичка тебя! — не удержалась, поцеловала его в обе щеки. — И с ним все хорошо, он сейчас с няней, я каждый день его навещаю. Звоню им. И очень сильно его люблю.

— Ты не поняла… — буквально впивается в меня взглядом, сильнее сжимает руку. — Илона, ты его родила. Он твой биологический сын.

— Как? Я… Дениска… — его слова кажутся какой-то фантастикой, и совсем не похожи на правду. Мозг отказывается анализировать информацию. Закрываю и открываю рот, в сознании вспышками молний бьется правда, а сказать что-то связное, осмысленное не получается.

— Как ты узнал, я ведь тебе еще не успел рассказать, что нарыл, — в палату в маске и белом халате входит Сергей Иванович, — И да… с пробуждением.

— Почувствовал. Прозрел. Светка — бездушное чудовище, она просто не могла родить такого малыша, — смотрит на меня с дикой нежностью, мне кажется, сердце не выдержит этого счастья, оно разорвется, здесь, сейчас, сию минуту. — Дениска дитя любви… прости мась… что так долго не видел очевидного… Он светится добротой, у него твоя улыбка…

Дальше я не услышала, погрузилась в темноту. Новость настолько ошеломляющая, что я не справилась с эмоциями. Вместо хоть какой-то реакции просто грохнулась в обморок.

Очнулась на кровати в палате Влада. Медсестра, врач рядом. Задают какие-то вопросы. А я ничего не слышу, только теперь до меня доходит, что сын, которого я оплакивала все эти годы… жив… И я уже его безумно люблю. Полюбила с первой секунды, как увидела. Подсознательно чувствовала — родной, единственный, мой свет. Не могла объяснить этой привязанности, втайне завидовала Светлане, ее счастью, размером с вселенную. И сейчас… нет… до сих пор не могу поверить в чудо. Дениска мой сын. Моя материнская любовь пульсирует в сердце, бежит по крови, переполняет меня. Весь мир — это улыбка моего малыша. Хочется немедленно мчаться к нему, обнять, прижать к себе и никогда не отпускать. Еще не верю, еще в голове куча мыслей, и нет полного осознания. Это принять непросто, что горе, которое убивало каждый день… оно исчезло его больше нет.

— Масенька, прости, что так сразу. Но я должен был сказать… должен загладить свою вину, — сбоку раздается голос Влада, его не видно из-за медсестры и врача.

— Илона Марковна, я бы рекомендовал капельницу прокапать. Вы истощены морально и физически, — бубнит врач.

— Мне надо к сыну… — я действительно это сказала… Сын… сколько магии в одном этом слове, сколько любви в трех буквах. У моего сердца выросли крылья и я готова лететь сквозь преграды к малышу.

— Оставьте нас, — раздается голос Сергея Ивановича. — Лучшее лекарство для нее сейчас находится за пределами клиники.

Врач кивает и без пререканий выходит.

— А… это точно? — я боюсь, что мое счастье, лишь только появившись, исчезнет. Вдруг это мираж… вдруг Влад просто так подумал… он же после комы… а реальность снова больно ударит меня. Отберет моего сыночка… снова… я больше этого не вынесу…

— Не знаю, как Влад умудрился учуять, но он попал в точку, — Сергей Иванович встает со стула и становится между нами. — Вначале я натолкнулся на инфу у Глеба. Там данные о неоднократном прерывании беременности, заключение врачей о бесплодии, а позже, когда она к нам в больничку угодила, то врачи подтвердили, пустоцвет Светлана.

— Но… откуда уверенность, что Дениска… мой… наш… — сердцем уже знаю, но страх все еще не отпустил.

— Тут никаких тестов не надо, ответ тут, — Влад кладет руку себе на грудь.

— Полагаю, Илона Марковна, вы стали жертвой многоходовой аферы, в которой был напрямую замешан ваш друг детства Алексей.

Я могла долго слушать о прошлом, о том, как тот, кого я считала братом, отобрал у меня все. Но это прошлое. Там осталась моя боль. И я не хочу тянуть ее в настоящее. Я простила Лешу, без раздумий, сразу. Его аферы не принесли ему счастья. И в итоге он сам проложил себе дорогу на тот свет. И не мне его судить. Я могу только простить, вынести уроки из прошлого и оставить там страдания.

У меня есть сын! Живой. Любимый! Я обрела так много, что во мне не осталось места для негатива. Побежала в отель. Дениска мой мальчик… кажется, что вот сейчас увижу его другими глазами. Все заиграет по-новому.

Влетаю в номер и поднимаю малыша на руки. Кружу с ним по комнате.

— Привет, ненаглядный мой! — расцеловываю пухлые щечки.