— И она выбирает только самых прекрасных из всех, — сказал Ру.

— они все не могут быть самыми прекрасными — сказала я, посмотрев на него, по другую сторону от Мики. Я не знаю, проявилось ли раздражение на моем лице или он чувствовал его.

— Извини, если это тебя оскорбило, моя королева.

— Это не оскорбило меня, Ру. Это просто не сделало меня счастливой.

— Все, что я знаю, это то, что ты недовольна мной, и я сделаю все, чтобы ты снова была счастлива.

— Не говори ничего — сказала я.

— Но это правда.

Никки заговорил с переднего сиденья. — Анита старается не думать о том, что значит, что мы ее невесты.

— Подожди, — сказал Бернардо, — я знал, что Никки был твоей невестой, но ты говоришь, что Ру тоже?

— И я — сказала Родина позади нас.

— Так вы оба являетесь частью полигруппы? — спросил Бернардо.

— Нет — сказала Родина.

— Пока нет — сказал Ру.

Я наклонилась к Мике и уставилась на Ру. — Что это должно значить?

— Мы твои невесты. Это означает, что мы служим любым необходимым или желаемым для тебя способом.

— Я понимаю; Ну и что?

— Все в порядке, Анита — сказал Мика, поглаживая мою руку так, как успокаивают лошадь или собаку.

— Ты хочешь, чтобы они были частью нашей полигруппы? — спросила я, глядя на него, потому что мое замешательство превращалось в гнев, и любая цель подойдет.

— Нет, я не хочу оскорбить никого из них, но сейчас в нашей полигруппе так много людей, что трудно понять, как позаботиться обо всех.

— Тогда почему ты пытаешься успокоить меня, после того, что сказал Ру?

— Он твоя невеста. Разве это не значит, что он должен делать что-нибудь для тебя?

— Да, но я не просила его кормить ardeur. Он здесь как охранник. — Это прозвучало сердито, даже для меня.

— Если это все, что тебе нужно от меня, то я рад быть полезным — сказал Ру, наклонившись к Мике, чтобы он мог видеть мое лицо более четко.

— Мне просто нужно, чтобы ты защитил Натаниэля, Мику и меня; это все.

— Конечно — сказал Ру.

— Мы охраняли королев до тебя, и мы будем охранять королев после тебя, — сказала Родина.

Никки спросил: — Это угроза?

— Нет, просто правда. До смерти нашей первой злой королевы я думала, что мы будем охранять ее всегда. Это вызвало у меня сомнения в постоянстве чего-либо или кого-либо еще.

— Королева мертва, да здравствует королева — сказал Ру.

— И это не угроза? — спросила я.

Он выглядел удивленным, но затем его лицо вернулось к нечитаемой пустоте, которая, казалось, была его наиболее распространенным выражением лица.

— Мы бы никогда не угрожали нашей темной королеве.

— Я даже не уверена, что мы способны угрожать Аните — сказала Родина.

Я оглянулся на нее. — Что это значит, Родина?

— Мы должны заботиться о тебе. Мы вынуждены чувствовать твои эмоции больше, чем свои собственные. Если ты несчастна, это почти физическая боль, пока ты снова не станешь счастлива.

— Ты боль в заднице большую часть времени, и это делает меня несчастной.

— Я сказала тебе, Анита, мне нравится быть болью в заднице. Мне даже нравится боль, когда ты иногда недовольна мной.

— Почему? — Спросил Мика, глядя на нее.

— Я думаю, это помогает мне оплакивать нашего брата. Мне нужна печаль, может быть, даже боль, чтобы я могла его оплакивать.

— Я не наслаждаюсь болью — сказал Ру.

— Я бы получила полную привязанность тебя как покорного и Родину как доминанта — сказала я.

— Ты не должна осуждать людей, которым нравятся подобные вещи, Анита. Так большинство из нас не переносят подобные предпочтения, как у Натаниэля и Никки. Ты этого не делаешь.

— Мы не говорим о наших странных предпочтениях в этом автомобиле — сказала я.

— М-р Конь-в-Яблоках теперь не знает твои предпочтения? — спросил Ру.

— Что это должно означать? — спросила я.

— Вы оба предпочитаете красивых любовников, ты полиамурна, и он заявил, что тоже не моногамен. Почему вы не исследовали возможности друг друга? Поскольку вы работаете вместе, быть любовниками было бы практично; это поможет тебе кормить ardeur на работе маршала.

Я изучала его лицо, потому что он был таким серьезным.

— Не могу спорить с твоими рассуждениями, но я не настолько практична.

— Я бы сказал, что ты одна из самых беспощадных и практичных личностей, которых я когда-либо встречал — сказал Ру.

— Я должна поблагодарить или извиниться?

— Ни то, ни другое. Я твоя невеста; ты не должна мне ничего объяснять.

— Ты так говоришь, но, похоже, не имеешь это в виду — сказал Мика.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, мой король.

— Ты говоришь, что Анита тебе ничего не должна, но ты хочешь от нее чего-то и хочешь, чтобы она тебе это дала.

— Что я хочу от нашей новой королевы?

— Принадлежать, — сказал Мика, глядя в лицо Ру с расстояния в несколько дюймов.

— Мы принадлежим Арлекину — сказала Родина.

— Но Арлекин принадлежит Жан-Клоду и Аните.

— Да, это значит, что и мы тоже — сказал Ру.

— Нет, — сказала Родина, — мы принадлежим друг другу, маленький брат. — Она была злая; гнев от ее слов начал растекаться по всей машине.

— Если ты потеряешь контроль и поднимешь зверей Аниты, я разозлюсь на тебя — сказал Никки.

— Я не хочу поднимать ее зверей.

— Тогда держи себя в руках.

— Что случилось, Род… Морган? — Спросил Натаниэль.

— Наш Нимир-Радж прав; мы хотим принадлежать, действительно принадлежать. Мы потерялись без нашего брата. Он был моей правой рукой, а Ру — моей левой. Я чувствую себя ампутированной от человека, с которым я была, от той жизни, о которой я думала, что мы жили. Я бы отдала все, чтобы Роуэн был здесь, в этой машине, защищал вас всех. Я скучаю по его улыбке, тому злому озорству в его глазах.

— Ты оплакиваешь того, кого я убила бы за то, что он сделал с Домино.

— Мы думаем, что именно поэтому он пожертвовал собой в бою в Уиклоу — сказал Ру.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Он был твоей невестой. Мы можем чувствовать то, что чувствуешь ты большую часть времени. Мы все знали, что ты хотела убить его, когда у тебя будет шанс. Мы все чувствовали твою ненависть и отвращение к тому, что он сделал с тигром.

— Он знал, что ты никогда не позволишь ему покинуть Ирландию живым. Мы все это знали — сказала Родина.

— Я не буду